ВИКТОР МАЛЫШЕВ
Юркий подвижной Ик скован морозным панцирем. От синих хребтов Урала идет северный ветер. Земля в снегу.
Но человек позабыл о природе. Пусть гудит за окном пурга, пусть январь...
Человек изучает карту. Карту района. В его глазах этот лоскут бумаги, по которому тысячу раз пробежал карандаш, в его глазах он живет...
Заледоходила Кама. Давно пробудился Ик. Теплый весенний пар поднялся над полями. Второй большевистский...
И человек, изучающий карту, говорит мне:
— Вот здесь пройдут тракторы. Они принесут гибель кулачеству. Победу коллективизации. Вот здесь между Камой и Иком земляные просторы, здесь земля совхоза, какие огромные участки!..
Спрашиваю:
- Как вы распределите силу машин? Ведь их у вас будет не семь и не восемь.
- Нет, нет,— перебивает меня человек. Не семь и не восемь. Этой весною на наших пашнях будут работать сорок шесть тракторов. Мы запашем машинами 48,000 га. Каково?
- Где же площадь?
Человек снова склонился над картой.
- Ик оторвал от нас добрый кусок земли. Мензелинск в окружении сел, деревень и колхозов, в которых преобладает русское население. Надо выдержать национальный принцип. Мы долго думал, как быть. Не десятки, а сотни часов посвятили планами. По планам все выходит удовлетворительно. По планам наша станция будет обслуживать 60,3 проц. татарского населения. Тракторы двинутся напролом...
Но...
Для этого надо зажечь огни новой жизни в селах и деревнях. Сейчас в районе всего 5 тысяч га обрабатывается колхозами, мы должны утроить, учетверить эту цифру.
Директор Мензелинской машинно-тракторной станции, точно простуженным, голосом произносит.
— Район коллективизирован, по нашим сведениям, на восемнадцать процентов, по сведениям Райколхозсоюза, на девятнадцать, по другим, правда, не точным сведениям—процентов на восемнадцать с половиной. Работа по коллективизации развертывается... Как развертывается она? Да ни как... Райколхозсоюз скатывается.
Я не дослушал директора, зная, что он скажет о болоте оппортунизма, Я перебил его и попросил рассказать, как идет организация самой станции, как строительство, запасные части?
И директор, свернув „географию”, рассказывал мне.
***
Когда я пришел на станцию, начальник строительства Железнов кричал откуда-то сверху: — Скорее надо... постройка должна быть закончена в феврале.
- В феврале -е-е,—подхватывал ветер.
- В феврале?—переспросил я, оглядывая огромные (в условиях Мензелинска) корпуса бывшего спиртоводочного завода,— неужели в феврале все будет готово?
- Тракторы мы можем принять и сейчас, гаражи у нас на полном ходу, беда наша, в среднем этаже.
В среднем этаже должна расположиться ремонтная мастерская. Она должна быть оборудована станками, инструментами. Вопрос о приобретении этих станков и инструментов, по словам одного из рабочих, написан вилами по воде.
И это верно.
Начальник строительства безусловно прав, говоря, что „такая комбинация может сорвать организацию мастерских", Сейчас строители могли бы начать арматурные работы, размещать станки и машины, или, по крайней мере, хоть приспособить специальные для них места.
Чрезвычайно плохо обстоит дело с подготовкой для тракторов горючего. Дело собственно и не в горючем, а в таре для него. Весною Кама отрежет Мензелинск от Красного Бора, а склады Союзнефти, откуда надо получать нефть, керосин, как раз находятся там. Руководители станции не прочь и сейчас бы получить нефть, но у них не хватает тары на 216 тонн.
Если мы не запасемся нефтью сейчас, до июня, мы будем отрезаны от нее. Как же быть?
И люди решают, как быть, надеясь главным образом на какие-то организации, на какие-то обещания.
Инспектор Трактороцентра Николаев, побывавший недавно в Мензелинске, обследовал, так сказать, станцию и вынес следующее заключение:
„Мероприятия в подготовке к весне принимаются своевременно и аккуратно".
Это называется „пришел человек, понюхал и пошел прочь"...
Географию своего района Мензелинские МТС-цы добросовестно вызубрили. Занявшись зубрежкой, они забыли о другой географии, о географии колхозного движения. Поэтому неудивительно, что сейчас не только договорная, но и подготовительная работа проходит недопустимо позорно.
Станция заключила с колхозами всего три договора, сущность этих договоров и задачи МТС на собраниях единоличников не обсуждались.
В татарских селениях договора, просто без всяких комментариев и разъяснений переводятся с русского на татарский язык.
Понятно, что здесь нельзя обвинять одних руководителей МТС, нельзя потому, что ни партийные, ни советские организации, ни Райколхозсоюз не принимают никакого участия в работе по организации станции. Уполномоченные по перевыборам сельсоветов, и подготовке к севу в деревнях и селах не знают, что говорить об МТС. Их никто не инструктировал. Почему? Может быть, не было времени, может быть, была такая горячка? Нет, совещания уполномоченных в городе созывались десятки раз, десятки раз можно было проинструктировать уполномоченных, но все забывали как-то.
Вчера в темном коридоре Мензелинского рика меня кто-то потянул за рукав. Я оглянулся. Директор тракторной станции шептал:
- В райкоме опять совещание уполномоченных, ведь можно бы его использовать, как ты думаешь, а?
- Ясно, можно.
Но нет никакой возможности, нас никто не предупреждал об этом, и райком совершенно не говорит о нас.
***
Не дремлет классовый враг. В надвигающихся тракторных колоннах он видит неизбежную гибель своего класса. И кулак подымает голову, пытаясь ужалить нас.
Кулак выступает против машины.
- Машина ведет вас к барщине, с машиной вы станете рабами,—агитируют кулаки (Матвеевка, Подворный Текермень).
Но беднота в союзе с середняком, знает, к чему клонит свои речи кулачество. Беднота подымается навстречу тракторному походу. На днях в районе организовано четыре новых колхоза (Коноваловка, Матвеевка, Полио- новка, Белопахатное).
Тракторы сметут с пашни дедовские межи и буйный гам моторов раздавит скрип тяжелых неуклюжих телег. Тракторы идут навстречу второму большевистскому севу. Мензелинские руководители, пойдите навстречу тракторам!
г. Мензелинск.