Еще полгода тому назад германские социал-демократы продолжали клятвенно уверять рабочих, что осуществление плана Дауэса принесет им «молочные реки в кисельных берегах».
Действительно, в первые месяцы действия этого плана он проявился не столько в выкачиваемых из Германии платежах, сколько в кредитах, оказанных германским промышленникам нью-йоркскими и лондонскими банкирами. Германская промышленность получила на некоторое время возможность продолжать свою работу и до известной степени восстановила размеры своего производства. Это отозвалось на положении рабочих рук, занятых в промышленных предприятиях.
Но увы, период этого благоденствия был более чем кратковременным. Из общей суммы американских займов промышленность получила около 1 миллиарда. Эта сумма пошла почти целиком на восстановлении основного капитала: оборотных же средств не хватало. Промышленника надеялись на новые американские займы, но надежды не оправдались. Все переговоры с нью-йоркскими банкирами не привели ни к чему.
Правда, был ещё одна надежда: на усиленный вывоз товаров за границу. Но и этот план потерпел неудачу. Во-первых, почти все европейские страны заслонились высокими таможенными пошлинами от иностранных товаров; во-вторых, именно из-за плана Дауэса, германские товары оказались слишком дорогими, чтобы конкурировать за границей с товарами иных стран.
В этом и сказалось роковое значение плана Дауэса. И об’ясняется это без особого труда. Дело в том, что, согласно плану Дауэса, в 1925-1926 году Германия должна уплатить репараций на сумму 1.220.000.000 марок. В счет этой суммы промышленные предприятия уплачивают 125 миллионов, и это одно ложится уже тяжким накладным расходом на издержки производства. Но этого мало.
Германские железные дороги должны заплатить 595 милл. В качестве процентов по выпущенным ими облигациям и 250 миллионов должен дать налог на транспорт. Очевидно, что германский транспорт может выполнить эти обязательства лишь при сильном повышении платы за провоз товарных грузов, - и это повышение платы создает новый значительный накладной расход.
Наконец, 250 миллионов марок должно быть уплачено за счет государственного бюджета, - и такая брешь в бюджете неминуемо влечет за собою жесткое сокращение всяких кредитов, оказываемых государственным банком. А вслед за или сокращают кредиты и частные банки. Это означает, что деньги взаймы можно достать лишь под большие проценты. Промышленники получают кредит не менее, чем по 14-18 процентов. В результате – новый тяжкий накладной расход.
Вначале все это не замечалось, но после года слишком действия плана Дауэса он дал себя почувствовать очень больно.
Германская промышленность осталась без средств, и последствия этого не заставили себя ждать. Начались банкротства. Только за октябрь и за ноябрь были официально зарегистрированы коло 4 000 случаев несостоятельности крупных и средних промышленных и торговых фирм. Потерпели крах такие гиганты как Стиннесовский, Баркатовский или Гугенберговский концерны, уцелевшие предприятия стали сокращать производство, а многие вовсе прекратили работу. Рабочие тысячными массами выбрасываются на мостовую. На 1 сентября в Германии насчитывалось 230 000 получающих пособие безработных, на 1 октября – 266 000, на 1 ноября – 364 000, на 15 ноября – 614 000, на 15 декабря – 1 057 000. Если же принять во внимание, что не менее трети действительных безработных получают в Германии казенное пособие, то все эти цифры надо увеличить втрое. Таким образом, к 1926 году фактическое число безработных достигло 3 миллионов.
При этом надо помнить дороговизну жизни, вызываемую высокими налогами (они тоже нужны для выполнения плана Дауэса!) и таможенными пошлинами на предметы продовольствия, введенными в интересах помещиков…
Таковы обещанные социал-демократами «молочные реки и кисельные берега».
Несомненно, что авторитет германской коммунистической партии, с самого начала указывавшей рабочему классу на истинный смысл плана Дауэса будет расти сейчас прямо пропорционально падению авторитета социал-демократии.
Несомненно, что 27-го января мы в этом наглядно убедимся.