Половина членов казанского комитета подпольной троцкистской организации подала на этих днях заявления о своем отходе от троцкистской оппозиции, об осуждении взглядов и действий троцкистов и о полном согласии с генеральной линией нашей партии. Товарищи, подавшие эти заявления, как они пишут об этом, прекрасно понимают, что те троцкисты, которые остаются еще во власти фракционного ослепления, назовут их «ренегатами», «трусами», «предателями» и т. п. Но такой метод фракционной расправы со своими вчерашними соратниками не должен останавливать и не останавливает тех, кто искренне и честно пришел к твердому убеждению в гибельности для пролетарской революции действий троцкистов. Что в лице подписавших заявления бывших троцкистов мы имеем людей, которые вчера еще возглавляли местную троцкистскую организацию — об этом говорит то обстоятельство, что сами троцкисты в написанной ими недавно листовке называли именно этих своих руководителей «лучшими рабочими, большевиками-ленинцами». Й вот эти «лучшие рабочие-большевики-ленинцы», состоявшие по году, по полтора года и даже по несколько лет в рядах троцкистской фракции и проделавшие вместе с этой фракцией всю ее последнюю эволюцию, подводят теперь итоги своей политической деятельности и приходят к выводам, убийственным для троцкистских подпольщиков, для всей политической установки троцкизма.
Заявления отказавшихся от своих политических ошибок троцкистов полностью подтверждают правильность той оценки развития троцкизма, которая дана нашей партии в последнее время. Принципиальная разница между троцкизмом периода, предшествовавшего XV с’езду и нынешним троцкизмом заключается в том, что троцкисты из подпольной партийной фракции превратились в организацию, враждебную партии и советской власти в организацию об’ективно являющуюся сосредоточением всех и всяческих элементов недовольства пролетарской диктатурой. В течение года, протекшего со времени XV с’езда, когда основное внимание партии было сосредоточено на борьбе с капиталистическими элементами хозяйства — троцкистская оппозиция которая так любит прикрываться левыми фразами о борьбе с кулаком, нэпманом и бюрократом не только не помогла партии в этой борьбе, но, наоборот, умножала трудности, стоящие перед партией и рабочим классом. В течение 1928 года троцкисты завершили свое превращение в подпольную, враждебную партии и советской власти организацию. Они на деле осуществили то, о чем писали в письмах некоторые из их лидеров: «Не останавливаться ни перед чем ни перед какими писаными и неписаными уставами».
Для политической установки троцкизма весьма характерно письмо Троцкого от 21 октября 1928 года, в котором Троцкий даст общую оценку положения в стране. Письмо это не может быть названо иначе, как декларацией разрыва с советской властью. Троцкий критикует в этом письме зарубежных меньшевиков, мечтающих о восстановлении буржуазной демократии. Но критика его исходит вовсе не из убеждения в прочности пролетарской революции: а как-раз из обратного: Троцкий считает, что буржуазная демократия может быть в России лишь переходной стадией к бонапартизму и как таковая она в России уже осуществилась. «Послеленинское руководство, — пишет Троцкий, — вообще разворачивает Октябрьскую фильму в обратном порядке и сталинщина есть керенщина слева направо». Для Троцкого — нынешнее политическое руководство это уже «керенщина», т. е. буржуазная демократия. Естественно, что он ожидает теперь следующего этапа восстановления буржуазной власти и пророчествует бонапартистский переворот, клевещет на Красную армию, как на силу, которая явится, якобы, носительницей этого переворота. Из этой оценки вытекают и политические лозунги, линия поведения, которую рекомендует Троцкий своим сторонникам. Письмо его призывает к тому, чтобы «систематически, непримиримо и беспощадно» противопоставлять массы нынешнему руководству. Участие в стачкач, систематический срыв колдоговорной кампании, дискредитация в массах всех наших аппаратов, меньшевистское требование тайного голосования в партии и профсоюзах — являются при этом практическими путями. Троцкий возлагает на своих сторонников задачу явиться «осью кристаллизации» всех элементов недовольства, для того, чтобы такой осью не явились меньшевики, эсеры и анархисты. Троцкому невдомек, что меньшевикам, эсерам и анархистам в сущности можно спокойно положиться на его сторонников, которые теперь выполняют работу, нужную именно международному меньшевизму, работу по противопоставлению рабочего класса коммунистической партии. Меньшевикам типа Мартова, Абрамовича сейчас в рабочих массах работать почти невозможно, их историческую функцию выполняет троцкизм, являющийся своеобразным видом меньшевизма.
Достаточно самым беглым образом просмотреть те рукописные проекты листовок, которые писались местными казанскими троцкистами и были захвачены у них в момент, когда они собирались печатать, и те воззвания, которые получались местными троцкистами от их московского центра и распространялись здесь, — достаточно просмотреть эти листки, наполненные самой безответной ложью и самой дешевой демагогией, чтобы убедиться в том, что троцкисты сами рассматривают себя сейчас как силу, противопоставленную партии и пролетарской диктатуре. Ставка на «голодную волынку» проходит красной нитью через все эти листовки. Троцкисты прекрасно знают причины хлебных трудностей в стране, но это не мешает им выбрасывать лицемерный лозунг: «Довольно получать хлеб с выдачи и в очередь, мы поставим своего комиссара и снимем ожиревшего наркомторга». Их постановка вопроса о чистке советского аппарата ничем не отличается от прямого призыва к свержению всего аппарата советской диктатуры. Некоторые же из троцкистов заходят еще дальше. Если в одних листовках мы находим лозунги которым будет аплодировать любой белогвардеец за границей вроде лозунга об «ожиревшем наркомторге», «за шиворот комиссара» и т.п. – то есть проекты листовок, идущие дальше этого. В одном из этих проектов мы читаем:
«Сталинская фракция не борется с правым уклоном. Усугубляет его. Ильич говорил: «В таких случаях нужна чистка террористическая, суд на месте, расстрел безоговорочно». (Ленин, т. XVIII ч. I, стр. 226). Пришло время, когда необходимо провести в жизнь это завещание Ильича в отношении руководства сталинской фракции».
Разве подобного рода подтасованный вывод не может сделать только такой человек, который всей своей предыдущей фракционной установкой был абсолютно ослеплен, потерял всякое классовое чутье был воспитан на самой безответственной демогогии, на полном разрыве с партией; превратился в контр-революционера?
«Против всей политики ЦК — задушить Октябрьскую революцию», — читаем мы в этой же листовке. Политика ЦК сводится, следовательно, к тому, чтобы задушить Октябрьскую революцию. В других продуктах творчества местных троцкистов мы находим «доказательство» этой мысли, или вернее этой бессмыслицы. Оказывается, что ЦК «выкидывает лозунг — обогащайтесь проповедует теорию мирного врастания кулака в социализм». Оказывается, что ЦК дает все «кредиты кулаку при полном забвении интересов бедноты». Это пишется в обстановке, когда каждый день газеты сообщают нам сотни фактов о той обостреннейшей борьбе, которую партия ведет сейчас с кулачеством в деревне, в момент когда кулачество фактически прибегает к хлебной забастовке, для того, чтобы противостоять тому наступлению, которое ведет пролетарская диктатура на капиталистические элементы деревни и города. Это пишется в обстановке, когда все наши хозяйственные планы, все наши текущие декреты, вся повседневная работа по чистке советских аппаратов проводится под углом зрения вытеснения капиталистических элементов, обеспечения позиции рабочего класса и деревенской бедноты. Используя продовольственные трудности, троцкистские листовки изображают дело таким образом, будто бы руководством ведется линия на «уменьшение доли пролетариата в национнальном доходе, в то время как доходы всех других слоев населения растут» будто бы ведется линия «бешеного нажима на мускульную силу рабочих». И это пишется в момент, когда, несмотря на продовольственные трудности, как показали итоги последнего хозяйственного года, темп роста доходов пролетариата превысил не только темп роста доходов каждой из других социальных групп, взятых в отдельности, но и темп роста всего национального дохода. Это пишется в момент, когда, как показывают цифры, рост зарплаты у нас во всяком случае не отстает, но да же и превышает рост производительности труда в момент, когда тратятся огромные средства на рационализацию промышленности, на новое оборудование и т. д., что одно уже говорит о том, что политика партии вовсе не заключается в ставке на увеличение только интенсивности труда рабочих. Конечно, хлебные трудности, с которыми нам приходится бороться, отражаются на материальном положений рабочих, — но нужно действительно потерять голову, чтобы изобразить эти об’ективные трудности, с которыми партии приходится бороться и с которыми она борется напрягая все свои силы, как анти-рабочуют политику руководства. Нужно потерять голову, или стать на позицию сознательного обмана, чтобы изображать дело таким образом, будто бы «наш (т. е. троцкистский) комиссар», который будет поставлен вместо «ожиревшего наркомторга -- сумеет по-божьему или троцкистскому внушению ликвидировать эти трудности. Вся внутренняя фальшь этой позиции становится ясна и самим троцкистам. Не даром в заявлении отошедшей от них Пряхиной говорится:
«Положим, что платформа оппозиции внутри партий получила большинство. Разве изменится от этого положение, разве не те же трудности встанут перед нами, разве не те же силы будут эти трудности рождать?»
Вся эта установка, вся та энергия, поистине достойная лучшего применения, с которой троцкисты выкапывали пропасть между собою и руководящей партией рабочего класса — привела троцкистов к полной политической изоляции. В заявлении отошедшего сейчас от троцкистов Дубова говорится:
«Рабочие, изнемогая, из всех сил укрепляют свое хозяйство, а что делали мы? Дезертировали в трудный момент из партии. Это разве ленинизм? Где же тут помощь рабочим, о которых вы плачете? Вы забыли, что на границах стоят помещики с плетью и фабриканты. Вы их помощники. Они радуются вашей работе, потому, что ваша работа это тоже ихний хлеб, чем усиленнее вы будете работать, тем скорее они придут и начнут «проводить» ваши лозунги в жизнь».
Эта политическая изоляция троцкистов от всех тех задач, над разрешением которых работает наша партия, задач, которые не может не поддержать самая широкая рабочая масса, — повела к полному разрыву между троцкистами и рабочим классом. Троцкисты ежедневно должны были убеждаться в том, что изображая себя борцами за интересы угнетенного советской властью и компартией рабочего класса, они имеют за своей спиной кого угодно, только не основную массу рабочего класса СССР. Всем памятна та активность, которая была развита небольшой троцкистской группой на фабрике «Спартак» и о чем в нашей газете недавно была помещена специальная статья. Троцкистские генералы без армии полагали, что арест руководителей антисоветской агитации на фабрике «Спартак» вызовет «бурю возмущения среди рабочих». Но через короткое время самим троцкистам приходится уже обращаться с письмом «К рабочим фабрики «Спартак», в котором они пишут:
«Несмотря на это, с вашей стороны не сделано ни шагу к тому, чтобы отстоять интересы, защищать лучших своих представителей и дать крепкий пролетарский отпор нажиму советской партийной и профсоюзной бюрократии на рабочий класс. Если так будет продолжаться и в дальнейшем — рабочие дойдут до того, что будут ходить без портков и буржуазная реакция укрепит свое господство во имя царя и отечества».
Рабочим - спартаковцам оставалось только посмеяться над ослеплением этих «лучших представителей, или искренне пожалеть тех из них, которые несомненно рано или поздно поймут, к какому чудовищному противоречию с действительностью ведет троцкистов их нынешняя позиция, их фальшивая оценка роли партии и советской власти. Рабочие дали отпор — но это был прежде всего отпор троцкистской атаке на партию. И первым результатом этого отпора был начавшийся процесс отрезвления, процесс прозревания среди тех троцкистов, которые еще могут прозреть и отрезвиться. Отход половины руководящего состава местных троцкистов от троцкистской организации — является завоеванием рабочих, является отражением той стойкости, с которой рабочие идут за своей испытанной в боях ленинской партией, несмотря на все трудности, с которыми партии приходится бороться, несмотря на те или иные недостатки и болезни наших аппаратов. Именно эта непоколебимая стойкость рабочих приводит часть троцкистов к выводу о неправильности путей, которые они избрали.
«Полтора года я состояла в троцкистской оппозиции, участвуя в ее фракционной работе, — пишет в своем заявлении отошедшая от троцкистов Пряхина, — толкнула меня туда та куча болезней, злоупотреблений и безобразий, которые кругом творятся. И, говоря словами Ленина в его письме к Мясникову, я «захотела лечить компартию и стала хвататься за лекарства, несущие верную смерть» ...Какую тактику нам предлагал Ленин для сохранения завоеванных позиций в период, когда пролетариат уже у власти? В статье «Лучше меньше да лучше» он говорит: «Мы должны проявить в
величайшей степени осторожность для сохранения нашей рабочей власти, для удержания под ее авторитетом и руководством вашего мелкого и мельчайшего крестьянства» до тех пор «пока западно-европейские капиталистические страны завершат свое развитие к социализму»... Но одно дело написать «революционную» платформу, а другое провести ее в жизнь. «Революционная» платформа, без учета об’ективных возможностей, без учета сил, превращается в революционную фразу, которая, если продолжать настаивать, превращается в контр-революцию, ибо ведет рабочего к гибели. «Лозунги превосходные, увлекательные, опьяняющие, — почвы под ними нет —вот суть революционной фразы». (Ленин)... Вот эту революционную фразу, этот путь революционного авантюризма чувствует рабочий и не идет за оппозицией».
И тов. Пряхина приходит к выводу:
«Я безоговорочно отхожу от оппозиции и также безоговорочно подчиняюсь всем решениям партии, чтобы вместе с ней на деле,
а не на словах, как делает оппозиция, бороться за индустриализацию страны, за реконструкцию хозяйства, за строительство совхозов и колхозов за вовлечение кадров рабочих в отрасли государственной работы, против бюрократизма, волокиты и обывательщины»...
«Я убедился, — пишет другой отошедший от троцкистов, тов. Хохлов,— что честный пролетарий не может и не должен стоять в стороне от социалистического строительства и что моя прошлая работа была вредной для партии и рабочего класса. Осознав, что ВКП (б) является единственной партией, под руководством которой рабочий класс строит и построил социализм в нашей стране, я признаю, что всякие уклонения от намеченного ею пути являются опасным для дела рабочего класса — для дела социалистического строительства».
«Создавшееся положение в стране и партии, мы откровенно заявляем, -- пишут т. т. К. и В. Зорины, — заставило нас глубоко задуматься, заставило определенно приступить к переоценке ценностей и притти к следующему выводу: мы считаем не только целесообразным, но и необходимым всей пролетарской части «троцкистской оппозиции» на основе полного и безоговорчного признания решений XV с’езда партии и последующих пленумов ЦК, вернуться в ряды ленинской ВКП (б) и своим активным участием, состоя в ее рядах, помогать партии на деле в разрешении поставленных ею на очередь задач»...
«Я бросаю связь после двух лет с вами не по боязни, — пишет отошедший от троцкистов тов. Дубов, — а потому что ваша партия не ленинская, это только ваш ярлык и приманка так же, как левые фразы... Где же тут ленинизм — разве ленинизм говорит, чтобы расшатывать диктатуру пролетариата, разлагать советскую власть? А мы только этим и занимались, мы читая газеты, радовались и потирали руки — где какие затруднения, это был наш хлеб».
В одном из поданных заявлений говорится:
«Я хочу сказать лучшим оппозиционерам: задайте вопрос – какое геройство, во имя чего вы геройство культивируете? Мелкобуржуазная психология очень любит «героев». Не поддавайтесь этой психологии, ибо она во вред партии. Вся заграничная свора тоже себя считает «героями», «жертвами» большевистского засилья. Но история смеется над их геройством. Не подражайте их примеру. Геройство большевика — это упорство в строительстве будней».
Этот вывод является единственным выводом, достойным большевика, который умеет перешагнуть через вздорную шелуху фракционной ослепленности, который не боится признаться в своих ошибках и готов исправить их. Партия наша и весь рабочий класс СССР с небывалым напряжением сил ведут борьбу за победу социалистических элементов над капиталистическими в нашем хозяйстве, борьбу против мирового капиталистического окружения, борьбу против болезней и недостатков в наших аппаратах, борьбу против уклонов, создающих условия для восстановления капитализма. Все, что есть пролетарского, революционного, честного и сознательного среди трудящихся, должно быть вместе с партией в этот момент. Те же, кто захочет продолжать ставку на умножение трудностей, стоящих перед партией, — становятся тем самым на позицию, в корне враждебную пролетарской диктатуре. Пусть очи сами пеняют на себя, если партия и советская власть вынуждены повести против них беспощадную борьбу, если сов. власть применяет к ним меры, как против контр-революционеров.