Когда язычок электрического звонка совсем перестает в драгивать и утихает—в класс эластичными шагами входит преподаватель. У него все деловито и изящно, начиная с блестящих, из боксовой кожи, ботинок и кончая мечтательно- эедумчивым лицом, обрамленным лаком золос, мягко пахнущих одеколоном.
Его предмет—политграмота. Не снимая с левой руки узко обтягивающую ее лайкозую перчатку—он неторопливо отыскивает другой перчаткой нужную ему страницу в учебнике. У него только один учебник—Стучка. По Стучке он готовится сам, по Стучке готовит и аудиторию. У него свои и методы преподавания—он никогда ничего не рассказывает, никогда не задает свей* слушателям вопросов и не отвечает на их вопросы.—Он только выразительно, с прекрасной дикцией, зачитывает из Стучки )чередную главу, просит слушателей приготовить ее к очередному уроку и гвоспитанно* раскланявшись, также эластично покидает класс.
Чтобы дать возможно полную его характеристику—мы укажем еще на его исключительную продуктивность. Курс политграмоты рассчитан на 9 учебных .есяцев.. Он заканчивает его и закрывает последнюю страницу Стучки ровно через две недели, после чего назначает зачетную сессию. Зачетная сессия проводится им еще продуктивнее, чем самый курс—больше половины зачетов он принимает без всякого испытания, без всякой поверки знаний. Слушатель или слушательница дают ему зачетку—он делает з зачетке соответствующую пометку и музыкально роняет: следующий...
Читатель, вы спросите где и когда это происходит? В стенах какой советской школы обретается этот педагог?
— В Казани. На курсах по переподготовке учителей—ответим мы.
Н. Руднев.