Семь часов.
Каменеву, телеграфисту зелено-дольского п.-т. отделения пора уходить домой.
Только вот неприятность.
Казанский телеграф передает какую-то длиннущую телеграмму о хлебозаготовках в 185 слов, а Каменев успел принять до семи часов только тридцать слов из телеграммы.
Каменев взбешен.
Он сообщает казанскому телеграфу, что время его работы уже истекло, и что прежде чем продолжать прием телеграмм, он хочет договориться о сверхурочных.
Пока шли переговоры, Морзе отстучал 135 слав, и так как Каменеву ответили, что дело о сверхурочных не касается каз. телеграфа и немед ленно разрешено быть не может, Каменев выключил аппарат и перестал принимать телеграмму на 135 слове.
Через три часа к аппарату подошел начальник зелено-дольского почтово-те-леграфного отделения Нечаев.
Казань запрашивает, почему не приняли телеграмму о хлебозаготовках до конца.
Казань требует телеграмму принять.
Нечаев ругается в ответ.
Нечаев отказывается принимать телеграмму и вести какую-бы то ни было переписку по этому вопросу.
Нечаев оправдывает действия Каменева.
Нечаев не понимает, зачем нужно Зеленому Долу передавать театрам? у о хлебозаготовках, когда в их районе нечего заготавливать и когда вообще хле-бозаготовки кичем другим, как онаниз
мом. не являются.
И в результате всех этих событий телеграмма была принята с опозданием на... двенадцать часов.
Не повезло что то телеграмме о хлебозаготовках.
Т- леграфист ст. Вязовые, Афанасьев, ее тоже отказался принять, ибо и у него в момент передачи телеграммы окончилось время работы.
И попала телеграмма о хлебозаготов ках на станцию Вязовые также с немалым опозданием...
Особенно не повезло телеграмме у на в Заречье.
Каменев и Афанасьев оказались просто мальчиками по сравнению с телеграфи стом Заречья Жуковым.
Телеграфист Жуков настолько ревностно соблюдает Кодекс Законов о труде, настолько убежденный противник сверх урочной работы, что вовсе отказался принимать Тел I рам му.
Жуков рассчитал, что за пятнадцать минут, остающиеся у него до окончания работы, он телеграммы в сто восемьдесят пять слов принять не сможет и, спокойно зыключив аппарат, ушел пораньше домой. .
Не повезло что-то телеграмме о хлебо-агото ках...
Не повезло что-то принимавшим ее телеграфистам...
Арестовали за ревностное соблюгеяие законов о труде Жукова, Нечаева, Каменева и Афанасьева, и все четверо привлекаются к судебной ответственности.
Является ли такое отношение к работе
халатностью?
Безусловно. И самой возмутительной халатностью.
Нельзя относиться к своей работе починовничьи, бездушно, казенно.
Разве нельзя было принять срочную телеграмму о хлебозаготовках, пожертвовав лишним полчаса, особ нно в настоящий момент, когда хлебозаготовки яв ляются одной из боевых задач?
Можно и нужно было.
Пора, наконец, каждому служащему понять, что от него требуется понимание выполняемо! им работы, а не отношение вей как к скучной надоевшей обязан-ности.
Такому отношению к работе надо объянить самую решительную, самую беспоцадную войну. Сами служащие должны Зороться с разгильдяйством в езои^ рядах, со всеми, недобросовестно относя- ци ися к работе, со всеми те ли, кто а сухими бумагами и цифрами не вид: т живого дела, живых людей, кто не пони, мает, что в нужный момент надо, не считаясь с временем, отдать всю свою энер ию на выполнение боев й задачи.
Перед нами стоит сейчас ряд важнейших адач, которые необходимо самым решительным образом разрешить, и советская общественность в праве требовать и требует решительной борьбы с разгильдяйством и халатностыо, требует добросовестного отношения к работе.