По дороге во Францию заезжаю в Милан,Турин,центры промышленого севера Италии,за счет которого живет фактическибольшая часть всей Италии.Выезжаю вечером из Рима.На вокзале миланские журналисты с датой не завтрашнего числа (в Ростове-на- Дону я в 1915 году покупал .Приазовский Край" „на завтра*), а вперед на неделю—трудно в этом случае устареть журналу.
В куг»э большинство фашистов: их можно узнать по значкам, которые все носят. Начинаем беседу.
Услышав, что я из СССР, мои собеседники сначала встречают мзня с весьма большой осторожностью, потом мало-помалу успокаиваются, узнав, что я еду с научного конгресса. На утро, когда приезжаем в Милан, расстаемся уже по всем правилам европейской вежливости.
В Милане, как и во всей Италии, прежде всего бросаются в глаза организации для туристов: бюр; путешествий, авто и аэро-бюро, гиды, которые вам расскажут
О чем угодно и покажут все, что вам угодно, вплоть до тою, где вам достать гём— пахучую резину, которую жует вся Америка, или американские бонбоны— ставка у всех представителей туристской индустрии, вообще говоря, идет в первую очередь на американцев.
В Милане, откупа и куда бы вы ни шли, вам не миновать стоящего в центре города собора (.duomo, как его совут итальянцы), который почитается миланцами за 8-ое чудо света.
Собор этот, который строило 190 ар-хитекторов, с куполом, по чертежам са- из белого мрамора с колоссальными окнами, вероятно, самыми большими в мире, с башнями и башенками в готическом стиле, стрелою и стрелками тянется ввысь—великолепное произведение старого искусства.
Попадая Бнутрь собора (он вмещает
40.0 человек), испытываешь удивление и восхищение перед искусством инжене- ров-архитекторов и худокников, воздвигших такое грандиозное сооружение, с таким громадным количеством великолепных скульптурных украшений.
Если готический стиль способен дават человеку ощущение незначительности его персоны в сравнении со всем миром (.пред величием бога“—как имели в виду строители всех соборов всего мира), то миланскому собору принадлежит несом-ненно одно из первых мест на конкурсе соборов.
Если в Риме в соборах правила для посетителей построже (в римском соборе С.-Пиетро, наприм р, как гласит плакат на всех языках, .дамам в неприличном платье вход воспрещается*—для ханжествующих церковников обычное современное дамское короткое платье, декольтэ и короткие рукава считается неприличным нарядом), то в Милане, подальше от римского папы, правила попроще. Туристы, наполняющие собор, шумят, галдят, тычут пальцами во всех «святых и всякие скульптуры, а тут же рядом на коленях усердствующие монахи и старушки отбивают поклоны—в результате доход Милану и от молящихся и от туристствующих.
Перед собором неуклюжий штатный памятник Виктору-Эммануулу II, охра-няющийся львами; невдалеке значительно более скро шый памятник великому Леона рдо-да-Винчи — кстати в Милане же в одной из церквей за 5 лир можно посмотреть знаменитую .Тайную вечерю* Леонардо. Тут же вертится гид, который „показывает* тупоголовым туристам эту картину, которая всего только в един-ственном числе помещается в церкви.
Недалеко памятник Маццони с стаей ручньк голубей, подкармливаемых пуб-ликой.
Рядом с собором—галлерея Виктора- Эммануила, грандиозный торговый пассаж, с изящным мозаичным полом, с десятками кафэ, где шумит и толчется, особенно вечером, .весь Милан*.
В этой же галлерее музыкальный зал фирмы Патефон, где посетитель, купив ряд медных марок (на наши деньги по три копенки штука) садится в кресло, берет пару наушников, соединяющих его с граммофонным аппаратом, ставит на доске пред собой желательный ему номер (по каталогу) музыкального произведения, и, опуская марку, полу ает воз- можность прослушать музыкальную вещь (нужную граммофонную пластинку ставят патефонис'АКи, работающие в другое этаже).
Было бы неплохо, если бы наши Глав- пллитпросвет и УЗП*ы все* видов ввели бы и у нас в СССР такую музыкальную пропаганду: при всех выгодах коллективной организации это; о дела, каждый может слушать в ка -кдую минуту желательную ему музыкальную пьесу.
Если говорить о Милане туристов, нало вспомнить миланское кладбище, где па мятники—не просто глыбы мрамора, да-вящие покойников, а где, чаще всего каждый памятник—великолепное произ, ведение искусства, скульптурная группа, аллегорически изображающая скорбь! такое кладбище вернее назвать бы музеем скульптур скорби и печали...
Пришлось видеть в Милане интересную выставку фотографий, пейзажей, организованную X географическим конгрессом. Э спонаты свидетельствуют о большом развитии фотографии в Италии, как в научных и туристских целях (альпинисты),: так и в военных целях (разные снимки горных хребтов, перевалов, дорог, выставленные военными фото - организациями). Выставка эта в помещении женской гимназии (где был вакат) посещалась, главным образом, иностранцами; тут же рядом—сквер, переполненный отдыхающе . в зелени публикой, у которой нет лишних лир (а, может быть, кроме того, и охоты) для входа на выставку,
Милан и, менее чем в час езды от него, Турин — центр промышленной Италии.
С письмами нашего торгпредства по-сещаю ряд заводов: как человека рекомендованного крупным покупат лем аким является на ое торгпредство), меня встречают весьма приветливо, набжают для прикрепления к пиджачной пуговице и ящным ярлычком с надписью .Е аиЮтгаЮ а 1‘оГ-
п ша* (разрешается посещение мастерских) все время при осмотре предпри я; ий, вставляя фразы о том, какую хорошую продукцию они нам сбывают для СССР.
Администрация предприятий дает обычно тля осмотра предприятий сопровождающе-
о инженера, который подробно все пока-зывает и раз'ясняет; при посещении тех же предприятий делегатами международного конгресса по НОТ в экскурсионном порядке, последним удалось увидать весьма мало, что собственно и надо было ждать заранее от такого способа ознакомления.!
Газетные данные, документы, книги, добытые на месте, дополняют личные впечатления и полученные в беседах све-дения о промышленности и экономике Италии.
Современная Италия, вступающая сейчас в VI год своего существования (фашисты ведут летоисчисление с 30-Х 1922 г.— дня вступления фашистских полчищ в Рим и, вместе с тем, начал* новой эры фашистского летоисчисления), мыслится сейчас в глазах руководящей фашистской партии, как своеобразное надклассовое об‘- единение, как законченный организм с единством морали, политики и экономики.
Подсмеиваясь над социали мом, из стана которого он вышел, Муссолини пытается практически решить задачу организации государственной власти, независимой от капиталистов, независимой и от рабочих, правящей „в общих интересах* нации.
Отсюда своебразие принятого в январе 1927 г. большим советом фашистской партии и з 1тем введенного Муссолини в чаконо да тельном порядке кодекса законов о труде (Ьа саги с!е1 Ьауог<>)# обя зывающего как предприятие, так и рабочих заботиться о повышении произво-дительности, отсюда участие фашистских профсоюзов (свободные профсоюзы, об*е- диненные в всеобщую конфедерацию труда в виду непрерывных преследовани : со сто-роны фашистов, поддерживаемых в этом де-ле вдобавок Амстердамским Интернациона-лом, насчитывают сейчас только около
10.0 членов) на международном Кон-грессе по НОТ с докладом о поддержке профсоюзами рационализаторских начина-ний промышленности, проводимых под руководством специального под'отдела фашистской конфедерации промышлен-ников, отсюда государственное вмеша-тельство в дело снижения цен и зарплаты-словом, весь тот комплекс экономических меролриятий, который дал право тов. Бухарину говорить на XV партс'езде об усиливающихся на Западе тенденциях к государственному капитализму.
На словах, в фашистских про* раммах— „единые интересы, всей нации*, а на де е...
На деле повышение производительно-сти путем капиталистических форм рационализации, и в результате тысячи безработных.
На туринских заводах Фиата, например, где мне пришлось быть, число рабочих, по словам самой администрации, умень- шнлось за последнее время с 32.000 до
25.0 человек.
На деле удлинение рабочего дня в ряде случаев в порядке все расширяющейся практики „отдельных исключений*: на посещенном мною автомобильном заводе Ьапс1а, например, рабочий день, не считая широко практикующихся сверхурочных работ, в основной своей части равен 85 2 часам, при таком нелепом режиме времени: работа с 7]/2 утра до 12 ас. дня, перерыв на обед с 12—21/* час. дня, снова работа с 21 -> час. до 61 2, а если сверхурочная работа, то соответственно позже,—так что рабочий имеет свободного времени как раз столько, сколько нужно, чтобы попасть пешком или на велосипеде домой и, поужинав, лечь тотчас же спать, с тем, чтобы поспеть утром снова на работу
На деле—своебразная .в обших интересах нации* политика „снижения цен*.
Правительственным распоряжением было предложено снизить с 1/\'Ш— 7 г. зарплату всем рабочим и служащим на 10 проц., а промышленникам снизить, не менее, чем на 10 проц., цены на изделия.
В результате, промышле- ники в общих интересах нации исполнили охотно первую часть распоряжения, просаботировзв в массе вторую ею часть. Цены обычно округлились только в девнтках: если вещь стоила, нацример, 20 лир, то после снижения ее продавали за 19 лир 95 чен- тезимо, 19 лир 90 чент. и в лучшем случае ьа 19 лир.
Этот последний номер „надклассовой* фашистской программы так понравился промышленникам, что в октябре он, по их настоянию, был повторен Муссолини, распорядившимся о дальнейа!ем снижении цен и зарплаты на 10-20 проц.—не уди-вительно поэтому, что, несмотря на крутую политику фашистского режима и отсутствие настоящих массовых профсоюзов, недовольство рабочих проры* вается все же в том или ином месте, то в виде стачки, то в виде шествий безработных с рядом требований из одной провинции в другую, шествий, кончающихся обычно, благодаря вмешательству полиции всех видов, жертвами со стороны рабочих.
И вся эта своеобразная экономическая Политика дополняется режимом белой диктатуры, запрещением какой-либо прессы, кроме фашистской, широко применяемой системой ссылок на острова всех инакомыслящих и добровольной деятель-ностью сяппаа пега (черных рубах)— дополнительной к жандармерии (кара- биньерам) опричины, фашистской полиции, подкармливаемой государством.
Такова практика „надклассового* хо-зяйствования фашистской партии, прово-дящей фактически исключительно волю буржуазии (иначе, зачем бы буржуазия стала менять свое „классовое* государство на „надклассовое* фашистское), но заигрывающей с рабочими разными ме-тодами в своей политике балансирования, вплоть до организации „о ега пагнта1е с1оро!ауого‘, сво образной культурно-просветительной организации с задачами обслуживания рабочих после труда (<Юро 1а\'ого — по-итальянски) с льготками театральными, экскурсионными и др^, распределяемыми, однако, администрацией местных отд-лений ,<1ороиуого* исклю-чительно среди наиболее .активных* с фашистской точки зрения рабочих.
Что же удивительного, если да*е встре-тившийся мне в Милане итальянец-промышленник. участвующий в СССР в одной из концессии, отплевывался в сторону, давая оценку фашистской эконом политике?...
И совсем уже неудивительно, что в Ту-рине, где в центре города идут сборы на воздушный флот а11а Раша (для отечества), где плакаты кричат „все дайте для Италии*, где на всех домах в порядке проведенных предвыборных кампаний, пестрят фашистские лозунги и нарисованы стандартные головы Муссолини,—к этим портретам рабочие на окраинах города дорисовывают рога, придающие Муссолини вид Мефистофеля, а рядом с фашистскими лозунгами помещают одчо только слово, но действующее на фашистов, как, по легенде, ладан на чорта, одно только имя 9Ьешп*.мИ. Бурлянскм!