Степан Лоботрясов, работающий на железной дороге в качестве паровозного машиниста, стоял у колес большой пассажирской машины и рассказывал о своих «героических» буднях:
—Помню...
Было это в один из пасмурных дней весны прошлого года. Председатель ЮдинсКого месткома, получив «исходящую» от Казанского учкпрофсожа, взобрался на клетку шпал, подождал очередного гудка и когда рабочие отошли от станков, начал говорить речь.
—Дорогие товарищи - железнодорожники, как есть вы авангард пролетариата и сокрушители гидров мирового империализма, то надо вам и на трудовом фронте малость подкрепить гайки, всякое разгильдяйство ликвидировать на сто процентов и подписать договор на соревнование с другой станцией.
—Ах, как я тогда испугался, прямо- таки задрожал весь, — говорил Степан Лоботрясов, вспоминая весну прошлого года. — Но потом оказалось, что все это — сущие пустяки. Я даже сам в ударники записался. Пес с ними, думаю, все равно темпы работы не изменю и машины ломать буду и водочкой у машин баловаться не перестану. И вышел это я ударником таким бравым и сыграли это в клубе, в честь моего звания, речей наговорили поздравительных, что в памяти одни «товарищи дорогие» остались. Мы с Пашкой прямо из клуба в шинок зашли, нализались, как по договору, на все сто процентов. На другой день на работу не вышли. Поставили нам прогулы. Ну, и ладно, на радостях и это сойдет. Так мы ударниками и стали.
А потом, через несколько дней, подходит ко мне наш цеховой уполномоченный и предлагает взять шефство над паровозом. Нужно, говорит, это на предмет цели содержания машины в лучшем уходе, а то, говорит, вы, сукины дети, паровозы больно ломаете и опять-таки ремонту у вас много, уменьшить его надо.
Такое предложение я тотчас же отверг мотивируя тем, что паровоз это все-таки не деревня, над которой шефствовать можно. Паровоз, мол, это — штука особая, к которой подход нужен. Шефство я принимать не буду, а что касается того, что в один прекрасный день приведу машину с линии, например, без трубы или без колеса, так за это я сам отвечаю по причине своего ударничества. Профупол- номоченнын плюнул и отошел к другому ударнику. Я завёрнул косушку, покурил, помечтал и тихонько этак принялся замазывать расплавленные мною подшипники, чтобы никто не узнал.
Дни катились, как поезда, .перегонами. В депо вывесили красную и черную доски. И опять-таки меня сомнение взяло, а вдруг вывесят, вдруг харю мою разгильдяйскую поставят под контроль масс. Ни-чего! Оказалось, что доски вывешены исключительно для наведения тени на приезжакмцих из Москвы ревизоров. Мы, оазгильдян и лодыри, чувствуя себя на ударном положении, крепко били по трудовой дисциплине, по качеству ремонта машин. На линии участились крушения, вагоны с хлебным грузом простаивали на запасных путях, а профработники иа месткома и учкпрофсожа топили Юдино потоками очередных директив. Зимой за бездействие разогнали местком. Выбрали новый. Настала вторая весна, приближается годовщина социалистического соревнования...
— Ну и пусть,я теперь не боюсь ударников. Это даже выгодно числиться, все- таки почет, уважение...
Степан Лоботрясов кончил и, поглядев с улыбкой на проходившего мимо рабочего, пьяного в доску, добавил:
—Тоже ударник, друг мой, оба мы черной доски дожидались, да ничего, прокатило...
—Что-то будет дальше, — говорит Лоботрясов, и лицо его озабочено. Что-то будет? Вдруг, да нагрянет вместе с новой весной настоящее социалистическое соревнование.
Не беспокойся Степан, не волнуйся, первый разгильдяй и прогульщик, новая весна уже сжата в плотные папки проф- канцелярии.
Весну встречали казанские и юдинские профессиональные работники в тихом кабинете, вечером, при свете зеленой лампы.
О зияющих прорывах в работе Юдин- ского участка докладывал инструктор Казанского учкпрофсожа Дмитриев. В особенно ударных местах доклада он бил себя в грудь кулаком, пил воду и чеканил слова.
—Прорыв, товарищи, как есть прорыв. Прямо хоть сейчас на черную доску садись...
Лица присутствующих отображали не- доумение: как это он, Дмитриев, говорит о черной доске, когда есть выходы много проще и лучше. Долой черную доску, да здравствует принятая единогласно революция
—Заслушав информацию о социалистическом соревновании (прорывы не надо,
так спокойнее) за' первое полугодие, постановляем информацию принять к сведению.
Поручить, предложить, мобилизовать, поставить вопрос, выявить, выявлять, широко освещать... такими пунктами наполнена вся резолюция, такими «клятвами» снова встречают казанские учкпрофсож-
цы весну и годовщину социалистического соревнования.
А кто виноват в срыве соревнования за целый год, кто понесет наказание за срыв I работы ударных бригад, кто не дал ни : одной цифры об итогах года рабочему, кто поощрял лодырей и разгильдяев?
Кругом абсолютная тишина.
Как будут,ликвидировать прорывы железнодорожники, какие на этот счет указания дает резолюция участковых профработников?
—Поставить вопрос на цеховых собраниях, об’явить апрель ударным месяцем, имеющиеся прорывы в апреле лик- видировать, путем отработки дней отдыха ,или путем сверхурочной работы.
За что говорит это решение? Большевистское ли это решение? Нет! Под ним подписываются только лодыри и рвачи, только они будут голосовать за ликвидацию прорывов в дни- отдыха и в сверхурочное время. Рабочие Юдина еще поговорят об этом мудром постановлении, написанном профбюрократами в «рабочее» время. Рабочие еще поговорят об этих; работниках.
Для того, чтобы сорвать маски с ударников Лоботрясовых, для того, чтобы развернуть настоящее соревнование на рельсах Казанского участка, к постановлениям, указанным в резолюции, надо добавить одно:
—Считать руководство участкового профессионального союза бумажным, поставить вопрос о досрочных перевыборах учкпрофсожа, о замене работников его живыми людьми, верящими в силы рабочего класса, умеющими поддержать инициативу рабочих, умеющими ликвидировать прорывы в рабочее, а не в сверхурочное время.
Рожа рвача и лодыря Лоботрясопа все еще улыбается .
В. Малышев,