Разгром „промышленной партии" и разоблачение ее связи с французским генеральным штабом и виднейшими представите-лями французского правительства—это для вооруженной интервенции не меньше, чем разгром целой армии. В первый момент французские капиталистические газеты растерялись до того, что вообще ничего не могли сказать. Они повиновались чьему то властному приказу: ни слова о тягчайших обвинениях против руководящих кругов империалистической Франции. Таков был первый момент, когда решалось, совсем ли замолчать разоблачения или же заговорить? Для тактики молчания не хватило выдержки. Заговорили. Выступил сам Пуанкаре со статьей под характерным заглавием: „Лихорадка Европы".
Пуанкаре успокаивает свою публику: „Франция показывает пример спокойствия и будет продолжать держать себя в том же духе...* Итак, после краткого общего молчания призыв прежде всего к спокойствию. Своя публика, прежде всего именно в этом нуждается. За явно деланным спокойствием довольно пространное рассуждение:
„Советский Союз избрал нынешний период общего брожения, чтобы бросить бомбу. Агентство ТАСС в последние дни распро-странило по всему миру сообщение, которое должно стать сенсационным. ТАСС передал обвинительный акт, составленный Крыленко против некоторого числа советских граждан, обвиняемых в заговоре против советской власти, Пока нет ничего, против чего можно было бы возражать. Советское правительство—у себя дома хозяин и вправо осуществлять репрессии, какие считает нужным. Однако, Крыленко стремится показать, что обвиняемые действовали при соучастии французского правительства, которое,—как о.> смеет утверждать,—якобы готовило вооруженное нападение против России. В связи с этим Крыленко нагло припутывает наш генеральный штаб, во главе которого тогда стоял генерал Добе- ней, сотрудник Пенлеве. С подлинной бессовестностью Крыленко называет даже поименно Бриана и меня... Полагало, что мне нет необходимости выступать с опровержениями нелепых утверждений Крыленко. Но сове 1 ское прави-тельство, не только допускающее, но, повидимому, и поощряющее подобные выходки со стороны своих чиновников, заходит слиш-ком далеко в искусстве подменять роли (??). В то время, как советы ввергли часть Азии в огонь и залили ее кровью (?—В настоящее время огнем охвачен Индо-Китай и кровью заливает его французский империализм. Редакция), в то время как они содержат мощную Красную армию и стремятся всюду (?) вызвать беспорядки (?!), Франция мирно завязала с ними дипло-матические отношения и требует от советской власти только одного—не вмешиваться в ее дела больше, чем она вмешивается в дела советские (стало быть, кто же вмешивается? Редакция). Ду маю, что Бриан нашел шутку Крыленко слишком уже крепкой и просил нашего посла в Москве сделать необходимые представления высокому начальству слишком изобретательного прокурора".
Тут, в этой тираде, есть все, кроме спокойствия. Тут, напротив, явное беспокойство. Пуанкаре старается придать своему лицу „хорошую мину”, оттопыривает презрительно губу—не стоит, мол, опровергать!—И в то же время требует дипломатического вмешательства в дело со стороны Бри-ана, который тоже фигурирует в материалах по делу о подготовке вооруженной интервенции. „Не стоит опровергать"! Но тут же в интервью с корреспондентом „Юнайтед Пресс* опровергает, и при том в чрезвычайно запальчивом тоне. „Пуанкаре дал интервью нашему представителю,— сообщает „Юнайтед Преес“, —по поводу поднятых в Москве против французского правительства обви-нений, что оно, якобы готовило интервенцию против СССР. Пуанкаре характеризовал все это дело как „абсолютно идиотическое измышление" и отрицает всякое участие Франции в каких-либо заговорах против России". Сказано крепко. Люди, спокойно отно-сящиеся к „нелепым выдумкам", так не говорят. Но „Юнайтед Пресс" оказала услугу Пуанкаре поистине медвежью. Это агентст-во в поисках истины обратилось не только к Пуанкаре, а и к белогвардейскому генералу Миллеру, заменившему вознесшегося бесследно на небеса Кутепова. Пикантно уже это одно сопоставление Пуанкаре и Миллера. Гене рал, само собой разумеется, ска-зал, что „московские разоблачения—это ложь*, но тут же, не выдержав характера, прибавил: „За границей, действительно находится 60.000 русских военных, которые во всякое время готовы выступить в поход против Сталина".
Он не сказал, на чьи же средства, под чьим командованием готовятся к походу эти царские огрызки. Однако, совсем недавно в Париже в присутствии представителей французского правительства происходил военный парад боевых огрызков, так что и без слов ясно было, на чьи средства происходит подготовка военного похода.
У германской буржуазной печати не было поводов впадать в панику и лишаться языка. У больших газет, имеющих в Москве своих корреспондентов, есть возможность в полном спокойствии дождаться суда и убедиться на деле, в какой мере верны выкину-тые обвинения. Но заговорило классовое чутье. Газета „Гамбургер Фремденблатт" охотно соглашается с тем, что „тот или иной советский служащий имел шпионские связи с тем или иным французским агентом", но разоблачение связей такого рода еще не служит основанием, по мнению газеты, для публичного разоблачения. И если советская власть не пожелала оставить под спудом разоблаченный заговор, то для этого, дескать, есть причины особого свойства: это—желание отвлечь внимание от внутренних неудач (?), от происходящей внутрипартийной борьбы (?!).
Борясь на словах с французскими империалистами, как с злейшими врагами Германии, ее поработителями, тюремщиками и неумолимыми ростовщиками, капиталистическая печать Германии в действительности выступила покорным слугой французских империалистов. По если французский империализм выступает в роли сильного и открытого хищника, отбрасывающего всякие стеснения, то германские политики спешат за ними трусливо и блудливо, как прихлебатели империализма, рассчитывающие во время новой свалки урвать добычу и для себя. Они забывают, что они первыми падут в этой свалке.
„Правда”, 18 ноября.
(По радио).