ВИНОВНИКИ ОТРАВЛЕНИЯ 72 РАБОЧИХ-ПЕРЕД СУДОМ

В Рабочем дворце Заречья начался суд над виновниками отравления 72 ра­бочих в столовой КЦРК № 2.

Первым допрашивался зав столовой № 2 т. Юшков. Юшков виновником се­бя в отравлении рабочих не признает.

— Скажите, вы ответственны за ра­боту в столовой?—спрашивает суд.

— Да, конечно, ответственен.

Зав. делает правдивую физиономию и пытается оправдаться ссылками на единоначалие.

— Я поручил управлять столовой своему помощнику, и, конечно, старал­ся не мешать. Пусть учится, она чело­век новый и молодой (помощник-выдви­женка, 18 лет, татарка),—я только гово­рил, чтобы плохие продукты в пищу не пускали. Сам же я ходил и доставал продукты для столовой.

— Скажите, вы знали, что девять бо­чек мяса составляет запас на месяц?

— Конечно, знал.

— А почему вы их хранили под же­лезной крышей при 50 градусах жары?

— Я боялся, что мяса нехватит и поэтому его запасал.

Бьет, сильно бьет сам себя Юшков. Бьет, сам того не замечая. Он получал мясо и ни разу но поинтересовался, что оно из себя представляет. Получал, привозил и опять бежал получать. "Вот, если-бы где-нибудь отравились", тогда бы и он обратил внимание на то, что берет, а пока нигде ничего нет, можно хватать и хватать.

Дальнейшие показания обвиняемых вскрывают отвратительную постановку дела. Полная безответственность и раз­гильдяйство царили в столовой.

Абдуллин, завкухней, говорит, что он работал наравне с поварами, потому что столовая слишком была перегру­жена. Он пытается оправдаться неопыт­ностью, но в дальнейших показаниях противоречит себе, говоря, что во вре­мя отпуска посылался на остров „Мар­киза" для постановки там дела.

По правилам, мясо должно заклады­ваться в котлы в 1 час. ночи.

— Я поручал это делать своему по­мощнику Сомову. Он должен был мясо осмотреть, промыть и заложить в кот­лы. Делал ли Сомов это,—я не знаю, но я полагал, что делает.

Сомов, пользуясь том, что его не про­веряют, самым бессовестным образом обманывал завкухней Абдуллина. Ухо­дил домой, а осмотр, приготовление, промывку мяса заставлял делать сто­рожа столовой Чанышева. У того же, во-первых, было атрофировано обоня­ние и, во-вторых, чувствуя, что это дело не его, брал из бочки мясо и без промывки бросал его в котлы. Со здо­ровым обонянием человека бы стошнило от мяса, которое попадало в котел, по­тому что оно представляло из себя гнилую разложившуюся массу. Таким образом, вместо единоначалия, на кото­рое намекал зав. столовой, была пол­ная анархия. Заз. поручал дело пому, пом. заву кухней, тот своему помощ­нику, а помощник сторожу.

Следующим допрашивался санитар­ный врач Славин.

Ничего человек не делает, получает деньги за обязанности, которые не не­сет и живет потихоньку...

— Скажите, вы знали, что огурцы и мясо, хранившиеся в столовой, испор­чены?—задает ему вопрос суд,

Славин с видом школьника, застиг­нутого во время курения, путается в ответах.

— Да, я бывал в столовых. Но всегда все находил в порядке (!?) Означенное мясо видел, но...—тут врач путается и не зная, что сказать, замолкает.

— Ну, а огурцы тоже хорошие?

— Да, хорошие.

Огурцы, которые Славин считал хоро­шими, напоминали грязную жижу. Но Славин этого признать не хочет. Он говорит, что мягкий огурец, это не зна­чит, что он плохой. А насчет ведер с совершенно испорченными огурцами он ничего не знает... Этот удивительный человеку, у которого все хорошо, бывал в столовках в месяц не более двух раз. И каждый раз расписывался в книге: „Был. Славин", и все. Никаких указа­ний на антисанитарное состояние в столовых, никаких указаний на непри­годность продуктов он не делал.