ХАДИ ТАКТАШ
Мкамаймой друг детства. Он был сыном беднейшего крестьянина деревни Сургади. Недавно Мкамай, обвиненный в краже, был избит на сходе и посажен в подвал, где покончил с собой.
X. Т.
ПРОШЛО...
Но прежних дней Живут в душе моей Надолго незабвенные картины: Далекие тамбовские леса,
Печальный шум встревоженной осины.
Листочки клейкие, что раннею весной
Из почек рвутся к солнечному свету И старики-дубы они всегда со мной, И на чужбине я для них родной.
Я не видал нигде берез белей,
Я не встречал нигде лесов шумней,
И только там я отдыхал душой Под лепет камышей.
Как в старой сказке в гулкий, жуткий лес
Входили мы, два глупых малыша,
И на березку я в лохмотьях лез,
Б огромный мир с нее взглянуть спеша.
Был русый я, а мой приятель смугл, Б кудрях запуталась ночная тьма... Мой косолапый, задушевный друг, Товарищ детских игр моих Мкамай.
И как тогдапо гибкому стволу
Так и теперь я ввысь держу свой путь,
Чтоб с высоты в огромный мир взглянуть.
И чем я дальше поднимаюсь вверх, Тем ярче радость мне волнует грудь. Но ты не смог взглянуть с вершины вдаль,
На горизонта золотой изгиб...
Внизу погиб...
Как в сказке мы, два глупых малыша, Чумазые, в лохмотьях, босиком.
За спинуруки, важно, не спеша, Как взрослые, бродяжили кругом.
Все было ново взглядам ненасытным.
Минутами казались нам часы,
Все поражало нас, и всюду мы вдвоем Совали любопытные носы.
За это нам влетало и не раз Спасались мы от прутьев ивняка.
Как в сказке два наивных малыша, Мы от обиды плакали, дрожа...
Не думал я в те дни, что твой позор Выковывался в шалостях ребячьих, Что эти шалости в себе таили зло, Что этот детский, безобидный вздор Ты сделаешь позорным ремеслом.
Я не смогу послать тебе письма,
Я опоздал... Тебя уж нет давно...
Но с памяти твоей, о друг Мкамай, Хочу я снять позорное пятно. Непостижимо нить судьбы сплелась, Ты сам прервал бегущих дней поток, В смятении над собой утратив власть Ты совершил не то, Мкамай, не то... В лохмотьях сказочных, бродя в лесу густом,
Искали путь два глупых малыша,
И на березку, лезли мы вдвоем,
На дальний мир с нее взглянуть спеша.
Так я привык душою рваться ввысь, Вся жизнь моястремительный подъем, Я с высоты смотрел на яркий мир Я видел свет и радости земли,
А ты не смог подняться,
Ты погиб в пыли...
Дней промелькнувших сказочную быль
Я рассказал. И если вместе с ней Воскреснет в памяти далекий облик твой
Клянусь тебеон будет также чист, Как был тогда, как был в глуши лесной.
Ты, как и вселюбил земную жизнь» Ты, как и всеискал земных путей, Ты только выхода не смог найти Из одиночества, нужды, от серых дней.
А раньше вместе лапти мы плели.
Б несложном том искусстве всякий раз Ты мастерством меня превосходил,
Ты часто, насмехаясь, щурил глаз И надо неловкостью моей трунил. Теперь, когда ты от меня далек, Невольно с уст срывается упрек: Зачем с прямого ты сошел с пути, Мкамай, зачем ты жизнь свою не смог,
Как лапоть крепко, радостно сплести?
Непостижимо нить судьбы сплелась. Ты сам прервал бегущих дней поток. Б смятении над собой утратив власть, Ты совершил не то, Мкамай, не то... Жизнь расцветала, словно пышный май
В далекой той лесной глуши.
Как в сказке мы, смешные малыши, Расстались навсегда с тобой, Мкамай,
Но жуткой сказкой жизнь твоя была,
Ты не украсил этих мрачных строк Ни вечным именем, ни славными делами.
Ты заблудился, не найдя дорог в лесу густом.
Хороший мой, прощай! Б твоей груди Сердечной много было теплоты.
Лишь одного понять ты не сумел,
Что из трясины беспросветных дней Для одинокого навеки путь закрыт, Что лишь сомкнувшись в тесный кол¬лектив,
И нищету, и голод победив,
Построят люди новый, светлый быт.
И если, говоря про жизнь свою,
Про сказку юностия вспомню облик твой,
Я словом осужденья никогда,
Нет, не коснусь той тени дорогой.
Ты прожил жизнь в лишениях и нужде, И радость нахѳдить умел в труде,
Ты лишь не знал, что в новый светлый быт
Для одинокого навеки путь закрыт.
Перевод Е. Орловой.