В Казанском музее открылась выставка картин ульяновского художника Палицына. Массовая посещаемость. Книга впечатлений пестрит отзывами посетителей. Общий тон отзывов таков:
«Не нашел, на что бы можно было на выставке посмотреть». «Удивляюсь, к чему затрачивают государственные деньги на никому не нужные и не имеющие никакой цены выставки».
«На выставке нет ни одной картины, отражающей современность, а потому, хотя картины писаны и в 1929 г., но интереса не представляют, тем более, сейчас, когда есть, что брать из действительности.»
И так без конца. Масса отзывов и ни одного положительного. О чем это говорит? Судите сами.
В картине «Отдых на Волге», написанной в 1929 году, изображается: Волга, вдали гора остров, у берега несколько пустых лодок, на берегу у лодок снятая с передков телега, а у телеги с одной стороны дремлющая в упряжи лошадь, а с другой—ее спящий хозяин. Впечатление получается сильное. Чувствуется, что спит не только хозяин лошади, а все: Волга, гора-остров, воздух, лошадь, телега и даже колеса. Все застыло. Умерло. Получается то же впечатление, что и при чтении Короленко «Река играет», впечатление ничем неискоренимой русской инертности, лепи, неподвижности.
Было бы, конечно, рискованно обвинить художника только по одной картине в том, что ему чужды темпы современности, но указанный мотив повторяется и в других вещах. Картина «У пристани» изображает толпу женщин- работниц, и характерна той же мертвенностью, отсутствием порывов, желаний. Мотив застывшей окаменелости повторяется в картине «Пасмурный день» и в ряде других.
Поражает обилие картин, изображающих великолепие церквей и соборов. Но ни одна из них не имеет той исторической ценности, на которую претендует автор. (См. биографический очерк Палинына в материалах к выставке). Все это дано совершенно изолированно, оторванно от той действительности, которая породила их и которую в свою очередь порождали они сами. А потому изображение их исторически неверное, и произведения с положенной в основу ложной идеей (одного самодовлеющего великолепия), без показа нищеты и социальной придавленности низших классов,—социально и художественно не ценны. Об остальных картинах со стороны социальной остроты их мотивов сказать нечего. Они художником написаны, а администрацией музея выставлены, по словам Корнилова, (см. материалы к словарю ульяновских художников), с краеведческой целью. Не слишком ли своеобразно понимают задачи краеведения организаторы выставки? Материалы, изданные к выставке Палицина, трактуют все вопросы оторвано от задач дня и задач искусства. Выставки должны обязательно носить воспитательный характер, как в целях эмоционального воздействия на посетителей, воздействия, помогающего в деле нашего социалистического строительства, так
и в целях приобщения масс
к культуре, к искусству. Отсюда
первое требование: чтобы выставляемые
экспонаты были социальноценными (социальность не исключает, а наоборот, тpeбует художественности). И второе, — достоинства и недостатки творчества художника в целом и каждой выставленной картине в отдельности должны быть достоянием широких масс. А для этого абсолютно необходимо иметь руководителя или, в крайнем случае, издавать к выставке письменные руководства, которые бы четко формулировали задачи выставки и давали обзор основного специфического достоинства и недостатков в творчестве и приемах художника. Изданные же к выставке Палицына материалы ничего не дают для понимания его творчества.
Надо выставку превратить в средство приобщения масс к искусству, в школу классового воспитания. Музейную пыль с методов такой важной воспитательной работы пора стряхнуть.
П. Фургин.