Ларичев указывает, что к моменту этого совещания в промпартии начались новые деяния. «Уже назрела необходимость перейти к более «тонким» приемам вредительства. От «грубого» вредительства на предприятиях промпартия считала нужным перейти уже к вредительству сверху, в плановых и центральных хозяйственных организациях».
Доклад Ларичева торгпрому носил характер мотивировки необходимости прибегнуть к этому ново му методу. Кроме того, на этом совещании Ларичев указал на желательность усиления вредительства! в металлопромышленности, как могущего в наибольшей степени способствовать понижению обороноспособности СССР.
Это совещание в торгпроме имело большое значение в том смысле, что на нем окончательно оформился контакт между промпартией и торгпромом, было достигнуто соглашение о финансировании промпартии в размере 1.000.000 рублей ежегодно, а также определилась вредительская тактика промпартии в различных областях, которая в дальнейшем промпартией и реализировалась.
Суд вызывает снова Рамзина.
На вопрос государственного обвинения, какие цели преследовались этим совещанием в торгпроме и дальнейшими свиданиями с работниками французского генштаба Жуанвилем и Ришаром, Рамзин отвечает: «Я, как ответственный руководитель промпартии, должен был удостовериться, что информация о подготовке к интервенции соответствует действительности. Необходимо было воочию убедиться, так ли хорошо организована подготовка, как это мне сообщалось».
«Проверить, не надувают ли, достаточно ли толст у них карман?», спрашивает тов. Крыленко.
В связи с тем, что и Рамзин и Ларичев подтверждают факт их сношений с торгпромом, и в частности, то, что совещание их в Париже с виднейшими деятелями Торгпрома действительно имело место, государственное обвинение просит суд о приобщении к материалам следствия официальной декларации Торгпрома, напечатанной в белогвардейской варшавской газете «За свободу».
В этой декларации говорится:
—В виду опубликования в «Известиях Центрального Комитета Союза ССР» от 11 ноября 1930 года обвинительного заключения по делу контрреволюционной организации союза инженерных организаций (промышленная партия), комитет российского торговопромышленного финансового союза считает своим долгом сделать следующее заявление:
— Обвинительный акт утверждает, будто российский торговопромышленный и финансовый союз находится в связи с так называемым союзом инженерных организаций (промышленная партия) в России, будто он субсидировал обвиняемых и будто он организовал совместную работу обвиняемых с французским генеральным штабом, подготовляя иностранную интервенцию.
Все эти утверждения без исключения измышлены.
Российский торговопромышленный и Финансовый союз никогда никаких переговоров с обвиняемы ми не вел, никогда никаких встреч ни с кем им не устраивал, никогда никаких денежных субсидий им не предоставлял и вообще никогда ни в каких отношениях с ними не находился. .
Эти обвинения основываются якобы на собственных показаниях обвиняемых. Подобные показания или измышлены агентами ОГПУ, или вымучены от обвиняемых пытками.
Советской власти нужно объяс нить провал своих безумных хозяйственных планов обманутому русскому народу, оправдать этот провал в глазах некоторых политических кругов за границей.
Ради этих целей измышлен этот чудовищный процесс, ради них обрекаются убийцами на смерть десятки неповинных людей.
Российский торговопромышленный и финансовый союз решительно протестует против лживых утверждений советской власти, которыми она старается оправдать массовые убийства неугодных ей деятелей.
Эти зверства свидетельствуют лишь о безнадежности положения советской власти. Как центральная организация торговопромышленного класса за границей, российски торговопромышленный и финансовый союз будет продолжать неустанную борьбу против советской власти, разъяснять общественному мнению культурных стран истинный смысл происходящих в Росии событий и подготовлять будущее восстановление родины на началах свободы и права. Это заявление подписано: председателем Н.Х. Денисовым, Е.Л. Любовичем, Г.Л. Нобелем. С.Е. Лианозовым, Н.Н. Изнар, С.Н. Третьяковым.
Государственное обвинение просит суд заслушать всех подсудимых по вопросу об их отношении к торгпромовскому "обращению".
К судейскому столу один за другим подходят подсудимые.
"Я отказался на этом процессе от защитника и тем более отказываюсь от той защиты, которую нам предлагает своим выступлением торгпром" говорит Рамзин и далее продолжает: "Все те сведения, которые мне сообщали относительно установления связи с торгпромом и французским генштабом, вполне соответсвует истине. Что касается того, что будто бы мы подвергались пыткам и истязаниям в ОГПУ, то наше присутствие здесь на суде и наш вид является лучшим доказательством лживости утверждений торгпрома".
Ларичев заявляет, что он целиком присоединяется к заявлению Рамзина и добавляет, что в "обращении" торгпрома есть только один правдивый пункт: это там, где говорится, что торгпром продолжает и будет продолжать ожесточенную борьбу с советской властью.
"Нас торгпром обвиняет во лжи,говорит Федотов,что мы все сочинили. Спрашивается, для чего? Для собсвенного обвинения? пишут, что наши показания вынуждены пыткой. Но я себя чувствую в добром здравии".
Куприянов:"Свою программу действий мы строили именно в соответствии с директивами торгпрома".
Подсудимый Чарновский расценивает выступление торгпрома как неудачную и лживую попытку оправдаться.
Очкин подтверждает, что обвинения против органов ОГПУ являются гнусной ложью.
О том же и заявляет подсудимый Ситинин.
Подсудимые просят суд разрешить выступить им с коллективным письмом, опровергающим гнусную ложь торгпрома.
После короткого совещания специальное присутсвие Верхсуда находит опубликование такого письма излишним, поскольку подсудимые публично во всеуслышание опровергли все заявления, содержащиеся в торгпромовской декларации.