ХАРЬКОВ, 14. (Т). 12 марта закончился допрос обвиняемого Ефремова. Как показал на предварительном следствии обвиняемый Павлушков, Ефремов все время настойчив<} убеждал его в том, что «СВУ» и «СУМ» должны ориентироваться на Польшу, при чем необходимость этого союза Ефремов обосновывал тем, что отсталая польская промышленность не может конкурировать на западноевропейских рынках и поэтому нуждается в Украине, которая одновременно являлась бы для нее поставщиком сырья. На вопрос прокурора Ахматова, не является ли это планом превращения Украины в польскую колонию, Ефремов, увиливая, отвечает, что осуществление этого, плана означало бы зависимость Украины от Польши только на первое время.
При дальнейшем допросе выясняется, что Ефремов был не чужд известной теории Пилсудского о создании «великой Польши» путем федерации Украины и Белоруссии с Польшей.
На вопрос прокурора, не был ли варшавский договор, подписанный Петлюрой, началом осуществления плана создания «великой Польши», Ефремов отвечает: «С точки зрения перспектив, возможно, это было так».
Далее Ефремов вынужден признаться, что они рассматривали свои кадры, главным образом, священников автокефальной церкви, состоявших в большинстве из бывших петлюровских офицеров, руководителей банд, как руководителей на случай массового восстания.
На просьбу защитника Ратнера объяснить суду, почему в своих «итогах» Ефремов характеризует период «СВУ» как «период какого - то кошмара», Ефремов охотно, даже с подъёмом, рассказывает: «Кошмар, потому что затрачено было много энергии на безнадежное и совершенно вредное дело, ибо «СВУ» не имел на кого опереться. Трудящиеся массы не были заинтересованы в тех лозунгах,, какие мы выдвинули».
Ефремов далее заявляет, что он «искренне признает свою ошибку перед трудящимися». Тов. Приходько спрашивает, признает ли Ефремов, что, давая повстанческим атаманам санкции и директивы, он тем самым принимал участие в массовых террористических актах. — «Я за них отвечаю», — заявляет Ефремов.
Тов. Приходько оглашает еще одно место из дневника Ефремова, в котором он так характеризует советскую власть: «Существующий строй отличается в лучшем случае от Николая тем, что нет царя Николая II, а на его место встал Николай III
— Ленин с красной аракчеевщиной».
Ефремов заявляет, что теперь он этой
оценки не разделяет, ибо видит, что вместо «красной аракчеевщины» идет творческая работа. По окончании допроса Ефремова, Верховный суд переходит к допросу обвиняемого Никовского.
КИЕВ, 14. (Т). Академики Всеукраинской Академии Наук выражают свое глубокое возмущение контр-революционной деятельностью «СВУ».
Академик Корчак-Чепурковский заявляет: — «Если только представить себе, каким бедствием угрожали действия «СВУ» украинскому пролетариату и трудящемуся крестьянству, то в душе встает огромное возмущение и презрение против этих людей с постыдными, бессмысленными намерениями и поступками».
Академик Фомин говорит: «Дело «СВУ»
— хороший урок для широких научных кругов, лишнее доказательство того, что теперь не может быть аполитичности среди научных работников, безразличного отношения к социалистическому строительству».
Аналогичные заявления сделал ряд других академиков, профессоров и писателей.