ДОКЛАД ТОВ. С. ОРДЖОНИКИДЗЕ

Товарищи, истекшие 2И года — это период величайшей борьбы за дальней­шее развитие нашего народного хозяй­ства.

За этот период партии пришлось пре­одолеть громадные трудности как хо­зяйственного, так и внутрипартийного характера. За этот период со всей реши­тельностью встал вопрос о путях даль­нейшего развития сельского хозяйства, о переводе его на социалистические рель­сы, о создании крупного колхозного сельского хозяйства, о ликвидации кула­чества, как класса, на основе сплошной коллективизации. В порядке дня со всей силой встал вопрос о механизации сель­ского хозяйства. Это, в свою очередь, поставило перед партией вопрос о еще более высоких темпах развития нашей промышленности.

Поставленный Лениным вопрос — «кто кого» — решался теперь избранием того или иного темпа нашего развития. Были среди нас люди, — вы о них знаете, слу­шали их на этом с’езде, — которые ду­мали, что нет особой надобности нажи­мать на кулака, а тем более ликвидиро­вать его. Пусть он живет себе еще го­диков пять; за это время он даст нам хлеба, мяса. За это время мы усилимся, а потом и с кулаком справимся. Това­рищ Бухарин считал, что нечего особен­но беспокоиться насчет кулака, ибо он, кулак, в лице «кулацких кооперативных гнезд» просто врастет в социализм. Тот же‘тов. Бухарин вместе со всей правой группой считал, что нынешние темпы развития нашей промышленности не под силу стране, что надо равняться по узким местам, вместо того, чтобы смело, по- большевистски преодолевать, расшивать эти узкие места. Тов. Бухарин в своей знаменитой статье «Заметки экономи­ста» советовал равняться по строитель­ным материалам, забывая, что увеличе­ние строительных материалов находится в наших руках.

От правильного решения вопроса тем­пов развития нашего социалистического хозяйства, от правильного решения во­просов развития сельского хозяйства, вопроса борьбы с кулаком, вопросов классовой борьбы решалась судьба Ок­тябрьской революции, судьба советской власти. Если в период от XIV до XV с’езда партия вела жестокую борьбу с троцкизмом, политика которого вела к срыву смычки с крестьянством и тем ве­ла советскую власть к безусловному кра­ху, то после разгрома троцкизма, в пе­риод между XV и XVI с’ездами в пар­тии подняло голову не менее опасное те­чение — правое, представляющее глав­ную опасность в настоящее время. Если Троцкий не понимал и не понимает до сих пор, что его политика вела к раз­мычке с середняком, то правые попро­сту бросились в об’ятия кулака и тем са­мым становились на путь реставрации капитализма, независимо от их личных побуждений и желаний.

Политика троцкизма и правых одина­ково в конечном результате ведет к рас­колу между рабочим классом и крестьян­ством.

Политика и тех и других не толь­ко не укрепляет смычки между рабочим классом и крестьянством, не только не усиливает доверия крестьянства к рабо­чему классу, не только не укрепляет ру­ководства рабочего класса над кресть­янством в советском государстве, но, на­оборот — их политика ведет к подрыву доверия крестьянства к рабочему классу и тем самым ведет к гибели диктатуры пролетариата в нашей стране. Троцкизм не понимал и не может понять по сей день, что решительная борьба с кулаком без основательной подготовки базы сов­хозного и колхозного строительства не могла одержать ту победу, которую мы в настоящее время имеем, и что так силь­но до-смерти перепугало Троцкого. Тот самый Троцкий, который кричал о высо­ких темпах развития промышленности в прошлом, когда у нас не было еще ма­териальных рессурсов для более высоких темпов—в настоящее время, видя дей­ствительно высокие темпы победоносно шествующего вперед социализма, прихо­дит в ужас и ленинские темпы развития нашего народного хозяйства называет «авантюристическими» и т. д. Ничего не поделаешь. Говорят, горбатого могила исправит. Троцкому не впервые называть Ленина авантюристом, а ленинизм—аван­тюризмом.

Перед трудностями нашего хозяйст­венного развития капитулировали пра­вые. Тогда, когда надо было неумолимой рукой революционеров обрушиться на голову обнаглевшего кулака, правые во­пили, что это «военно-феодальная экс- плоатация крестьянства». Политику пар­тии — строительство совхозов и колхо­зов — они об’явили политикой голода. Они, так же как и Троцкий, не могли по­нять, что уже в настоящее время проле­тариат нашел для себя и уже пересажи­вается с мужицкой обнищалой лошади на лошадь крупной машинной индустрии для развития электрификации, гидроторфа, давно оконченного Волховстроя, Днепро- строя, Магнитостроя, Автостроя, Тракто- ростроя, оконченного Сталинградского гиганта, Ростовского гиганта сельскохо­зяйственных машин, Свирьстроя, Туркси- ба и многих других гигантов, которые строит в настоящее время наша страна. Об этом периоде Ленин писал:

«Если мы сохраним за рабочим клас­сом руководство над крестьянством, то мы получим возможность ценой вели­чайшей и величайшей экономии хозяй­ства в нашем государстве добиться то­го, чтобы всякое малейшее сбережение сохранить для развития нашей крупной машинной индустрии, для развития электрификации, гидроторфа, для до­стройки Волховстроя и проч.

В этом и только в этом будет наша надежда, только тогда мы в состоянии будем пересесть, выражаясь фигураль­но, с одной лошади на другую: имен­но — с лошади крестьянской, мужиц­кой, обнищалой, с лошади экономий, рассчитанных на разоренную крестьян­скую страну, на лошадь, которую ищет и не может не искать для себя проле­тариат,

на лошаДь крупной машинно индустрии, влектрификацин, Волхов­строя и т. д.»

Правые, как и Троцкий, не понимают, что мы уже вплотную вошли в этот пе­риод. Правые не понимали, что этого можно было достигнуть только в жесто­чайшей борьбе с кулаком, нэпманом, вре­дителем, бюрократом. Можно сказать, что наша внутрипартийная борьба с «ле­выми» и правыми в основном была борь­бой за действительно реальные, больше­вистские темпы социалистического стро­ительства. Наша пятилетка, утвержден­ная год назад С’ездом советов, была так­же результатом борьбы за темпы. Правые в лице тов. Рыкова требовали двухлет­ки. Партия приняла год назад макси­мальный вариант пятилетки и одновре­менно постановила заняться изучением наших возможностей для еще большего размаха социалистического строитель­ства. Тов. Сталин уже вам докладывал, какие изменения претерпела наша пяти­летка. Я думаю, со стороны с’езда ЦК нашей партии, отчитавшийся перед вами, за эти изменения пятилетки упрека и осуждения не получил и не получыт.

В этой обстановке величайшего строи­тельства и больших трудностей, в обста­новке жесточайшей классовой борьбы внутри страны, усугубляемой трудностя­ми капиталистического окружения, нам приходилось вести свою работу. В своей работе, товарищи, ЦКК - РКИ исходила из следующих положений ее организато­ра, нашего учителя — Ленина. Первое по­ложение:

«Задача Рабоче-крестьянской инспек­ции, — писал Ленин, — не только и даже не столько «ловить», «изобли­чать» (это задача суда, с которым Раб- крин соприкасается близко, но отнюдь не тождественен), сколько уметь по править.

Умелое исправление во-время — вот главная задача Рабкрина.

Чтобы уметь исправить, надо, во- первых, изучать и изучать ведение де­ла в том или ином учреждении, пред­приятии, отделе и т. п., во-вторых, во­время провести необходимые практи­ческие изменения, осуществить их на деле».

Второе положение:

«Члены ЦКК, — писал Ленин,—обя­заны присутствовать в известном чис­ле на каждом заседании Политбюро, должны составить сплоченную группу, которая «невзирая на лица», должна будет следить за тем, чтобы ничей ав­торитет не мог помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленно­сти и строжайшей правильности дел». Третье положение Ильича — это все­мерно стоять на страже единства нашей партии. ЦКК - РКИ за этот период в свеой работе исходила из этих положе­ний нашего великого учителя, а как она это выполняла, об этом будет судить с’езд.

В своей работе мы старались изыскать в нашем народном хозяйстве те резервы, которые в нем имеются и обнаружение которых нам поможет еще шире развер­нуть наше социалистическое строитель­ство, еще выше поднять наши темпы.

Исходя из того, что выполнение и пе­ревыполнение пятилетнего плана являет­ся важнейшей основной задачей всей партии, мы занялись изучением узловых вопросов нашего народного хозяйства. Это было абсолютно необходимо, ибо одно дело разработать общие планы все­го народного хозяйства, другое дело просмотреть, проверить конкретно от­дельные составные части всего плана. Вся работа, проделанная нами, показала, что мы поступили правильно.

ЧЕРНАЯ МЕТАЛЛУРГИЯ

Обследование и изучение черной метал­лургии со всей очевидностью показало, что серьезно продуманного и прорабо­танного пятилетнего плана по металлур­гии у нас не имеется. Имевшийся пяти­летний план ВСНХ по Югостали страдал рядом крупнейших дефектов. В значи­тельней мере преуменьшались возможно­сти использования наличного оборудова­ния. Недостаточно предусматривались та­кого рода рационализаторские меры, как сортировка руд, дающая значительный производственный эффект, постройка аг- гломерационных (обогатительных) фаб­рик для спекания мелких руд и т. д. Рост коэффициента использования доменных печей с 1928 — 1929 года по 1932 — 33 г. намечался лишь 1 — 2 проц. И это в то время, когда на 1 куб. метр об’ема до­менной печи выполнялось в Югостали 550 кгр. чугуна в сутки, а заграничные печи, организовавшие рациональную под­готовку сырья, дают до 1.000 — 1.200 и даже до 1.400 кгр. в сутки. Также плохо использовались мартеновские цехи. С од­ного квадратного метра пода мартенов­ской печи Югостали давали в среднем

3.4 тонны в сутки, тогда как европейские мартеновские печи дают 5 — 5,5 и боль­ше, доходя на лучших подах до 6,5 —

7.5 тонны.

капитальное строительство велось в высшей степени нерационально. Разбра­сывали его по очень широкому фронту и строили очень долго и дорого. Доста­точно указать, что доменная печь № 4 завода им. Томского начала строиться в 1925 году, закончена в сентябре 1929 г. Вот как мы умеем строить: одна домен­ная печь строилась три года. Общий ре­монт доменных печей продолжается от 3 до 6 месяцев вместо нормального 1 — 2 месяцев.

Импортное оборудование осваивалось в высшей степени медленно, часто зака­зывалось то, что не требовалось в пер­вую очередь, и, наоборот, не было того, что нужно было на сегодня. На 1 октяб­ря 1928 года было заказано импортного оборудования на сумму 50 млн. рублей, из них поступило на 1 октября 1928 г. на сумму 37 млн. р., а сдано в эксплоата- цию на предприятия к тому же сроку только на 5 млн. руб. Когда же нам го­ворят, что это в счет 300 млн. германско­го кредита, забывают, что мы за этот кредит платим и платим ростовщические проценты.

Несмотря, товарищи, на жесткий голод на чугун в стране, реконструкция Юго­стали по пятилетке ВСНХ предусматри­вала снос 10 доменных печей и построй­ку вместо них новых. По той же пятилет­ке к реконструкции предназначались сра­зу все 12 заводов, при этом не было в наличии ни одного проекта ни на один завод. Таким образом, составленная из забракованных правлением треста мате­риалов Югостали официальная пятилет­ка ВСНХ не являлась хозяйственным пла­ном; из-за безобразно низкого использо­вания оборудования она вела к расточи­тельству в об’еме капитальных затрат, необходимых для выполнения производ­ственного задания; она была составлена не на основе отбора наиболее эффектив­ных участков, а являлась суммой планов отдельных заводов.

Мы решительно возражали против та­кого плана реконструкции. Мы выдвину­ли следующие положения: 1) ни в коем

случае не сносить предназначенных к сносу 10 доменных печей; 2) решительно провести рационализацию подготовки сырья; 3) повысить коэффициент исполь­зования существующих доменных печей на 35 проц., вместо 1 — 2 проц. по ва­рианту ВСНХ.

Вместе с 10-ю доменными печами все старые печи могут, по нашим рассчетам, дать в 1932-33 г. добавочных 1.800 тыс. тонн чугуна сверх тех 2.400 тыс., которые были запроектированы в пятилетке ВСНХ; 4) не разбрасывать средства на реконструкцию по широкому фронту, а сосредоточить людские и материальные средства на 5 заводах, не вызывающих сомнений в смысле наибольшей эффек­тивности затрат, а сами работы по рекон­струкции этих заводов вести максималь­но технически возможным темпом.

Споры по всем этим вопросам были довольно горячие. Мне сегодня только показывали газету, где товарищи из Ста­линского округа прорабатывали нас до­вольно изрядно.

Голос: Пролетарская самокритика. (Реплика из зала не уловлена).

Орджоникидзе. Если громко не будете говорить, я отсюда ничего не услышу, так как плохо слышу (смех).

Чубарь: А на какое ухо?

Орджоникидзе: Это все равно, на ка­кое ухо.

Политбюро, рассмотрев очень подробно весь спор в целом, проработав его в ко­миссиях с участием почти всех директо­ров заводов Югостали, радикально изме­нило пятилетку Югостали ВСНХ и в ос­новном нашло нашу позицию правиль­ной развив ее дальше, увеличив пятилет­ку Югостали с 5.200 тыс. до 6,5 млн. тонн. Сейчас эта цифра уже достигает 7 мил­лионов.

В своем постановлении ЦК решительно подчеркнул необходимость самого бе­режного отношения к старому обрудованию. По этому поводу решение ЦК го­ворит:

«При напряженном положении с ме­таллом на протяжении всей пятилетки и при не менее напряженном темпе строительства для удовлетворения это­го металлического голода задачей хо­зяйственных органов должно явиться полное использование старого, могу­щего еще работать, оборудования.

Хозяйственники-коммунисты должны усвоить ту мысль, что погоня исклю­чительно за новым и пренебрежение к должному использованию старого обо­рудования, в то время как старое еще может известное число лет сослужить свою службу, наносит вред делу инду­стриализации страны и срывает темп перехода промышленности на новую, более высокую техническую базу.

Новые доменные печи должны в пер­вую очередь строиться на тех заводах, где их постройка не связана с обяза­тельным сносом или остановкой рабо­тающих доменных печей».

В этом же постановлении ЦК нашел свое разрешение вызвавший очень жар­кий спор между нами и Югосталью во­прос о реконструкции Сталинского заво­да, требовавший затрату около 70 — 100 млн. руб.

«Считать установленным, что в теку­щем пятилетии сталелитейные и про­катные цехи Сталинского завода не Подлежат коренной реконструкции». Так говорит решение ЦК.

Уже в настоящее время мы имеем до­казательство правильности этих решений. Намеченные ВСНХ коэффициенты для 1932 — 33 г. превзойдены уже в этом году.

Гораздо хуже товарищи, оказалось де­ло на Урале. Несмотря на значительные вложения в уральскую металлургию в сумме 147 млн. руб., довоенные нормы здесь еще не достигнуты, а работа про­должалась по-старинке. Лопата и топор — здесь владыки. Почти никаких следов механизации. Не разработаны и не раз­веданы рудные запасы, нет плана рекон­струкции. Получаемый на древесном уг­ле высокого качества чугун тратится на кровельное железо, балки, швеллеры и т. д., а для снабжения качественной сталью Сталинградского тракторного за­вода и Нижегородского завода ВСНХ проектировал постройку заводов каче­ственной стали в Сталинграде. Не изучен и не разработан вопрос минерального топлива на Урале.

Член ЦКК тов. Гуревич, который до­кладывал по этому вопросу на Политбю­ро, нарисовал такое положение, что толь­ко один Надеждинский завод в один день сжигает дров 7 тыс. кубометров, т. е. ес­ли выложить эти дрова в один ряд, то у нас получится стена в 1 метр шириной, 7 метров высотой и в 1 километр длиной. Это в один день, и при таких условиях ничтожное внимание уделялось перехо­ду на минеральное топлива Как плохо, товарищи, это дело там проводилось, видно из следующего пись­ма немецкого специалиста, работающего у нас. Вот, что он пишет:

«Первым моим делом по приезде в Свердловск было достать пробы угля для проф. Франка. Он очень просил ме­ня

об этом позаботиться, так как ему было сказано, что это очень спешно и важно для пятилетнего плана. Поэто­му 14 октября были посланы пробы богословского угля из Надеждинска в Москву. Через несколько недель были посланы пробы кизеловского угля, а потом и челябинского.

Каждый раз я сообщал проф. Франку подробности о сорте угля. Когда я был в Надеждинске в конце декабря 1929 г., я узнал, что пробы угля еще не отосланы в Германию, а лежат в Мо­скве, и доктор Франк писал 'мне, что он никаких проб не получил. Уголь за такое долгое время, в особенности, когда он хранится в неподходящем по­мещении, портится. Вы знаете, гда на­ходится посланный мною для пробы челябинский уголь? Он находится в подвалах Уралмета».

Одним словом, тут у ВСНХ не оказа­лось ни хорошей, ни плохой 5-летки. Вся проблема как «болшого Урала», так и реконструкции была свалена на плечи местных организаций, которые, конечно, одни не в силах были ее целиком под­нять. С полной ясностью обнаружилось то обстоятельство, что нельзя дальше оставлять в загоне этот крупнейший рай­он, что невозможно итти дальше успеш­но по пути индустриализации нашей страны, если она не будет иметь второй угольно-металлургической базы.

Принятое решение ЦК по металлургии Урала безусловно является решением ис­торического значения Как для самого Урала, так и для всего Союза. Отныне Урал становится второй металлургиче­ской базой нашего Союза.

Товарищи, в результате всей работы как местных партийных организаций, так и органов РКИ и ВСНХ, ЦК значительно изменил всю пятилетку черной металлур­гии. Вместо старой пятилетки ВСНХ, ут­вержденной в прошлом году, мы имеем в настоящее время пятилетку черной ме­таллургии, ставящую себе задачей иметь к концу пятилетия вместо 10 миллионов тонн чугуна — 17 миллионов тонн. Вы­полнение этой задачи нас ставит на вто­рое место в мировом производстве чугу­на. Задача в высшей степени важная и нелегкая. Если мы хотим ее выполнить, а мы не только- хотим, но и должны выпол­нить, — то вся партия должна мобили­зоваться и помочь промышленности в этом деле. Если мы будем строить так, как мы строим заводы теперь, есть опас­ность, что мы ее не сможем выполнить. В частности, в отношении Магнитогор­ского завода. Он должен давать 2,5 млн. тонн чугуна. А как велась постройка до сегодняшнего дня? Товарищи докладыва­ли на Совнаркоме, что им нужно в этом году 96 млн. штук кирпича, а для достав­ки его у них имеется 96 лошадей. (Смех). Конечно, если строительство будет итти таким темпом, мы далеко не пойдем. Магнитогорка должна быть полностью готова к началу 1932 — 33 года и первый чугун дать в октябре 1931 года. Остается меньше 1 — 2% строительных сезонов до пуска завода.

СУДОСТРОЕНИЕ

Следующий вопрос, которым мы зани­мались, это судостроение. Нет надобно­сти доказывать вам, какое громадное зна­чение имеет этот вопрос. Наличных у нас коммерческих судов, коммерческого флота до сегодняшнего дня до безобра­зия мало. Коммерческий флот СССР со­ставляет 1,7 проц. по отношению к фло­ту Англии и 0,6 процента мирового тон­нажа. В 1928 году количество наших экс­портных и импортных перевозок соста­вило 10 милл. тонн, из них под флагом СССР перевезено 937 тыс. тонн, или 9,3 процента, уплачено нами владельцам ино­странных пароходов в навигацию 1928 г. 100 миля, рублей, в 1929 г. —Л20 мил. рублей, в 1930 г. (первая половина) — 75 милл. рублей, а за весь 1930 г. наверное

придется заплатить не меньше 200 милл. руб. валюты.

В следующие годы, в связи с ростом наших импортных и экспортных опера­ций, эта сумма будет все больше и боль­ше возрастать в силу ничтожности в на­стоящее время нашего тоннажа. Отсюда ясно, как велико значение форсированно­го строительства своего коммерческого флота. Ясно, что должны быть использо­ваны все возможности наших заводов. При детальном изучении судостроитель­ных заводов Севера) Юга, Д.-Востока с очевидностью выяснилось, какие громад­ные возможности тут у нас имеются и как безобразно это дело у нас организо­вано. Работа на заводах здесь шла с какой-то преступной медлительностью.

Спрашивается, почему германские ра­бочие должны работать лучше на капи­талистов Германии, чем наши на наших заводах, строя свои пароходы? (Голоса: правильно). Где, когда было напи­сано, что при диктатуре пролетариата рабочие не должны работать на свое де­ло лучше, чем на капиталистов? И тут надо сказать, товарищи, наша вина в том, что это дело организовано до безобра­зия плохо, и в том, что наши рабочие на этих заводах не с такой энергией рабо­тают, как это, радо.

Изучение вОйроса показало, что при должном рациональном использовании наших судостроительных заводов.

ХЛ0ПЧАТОБУМАЖНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ХЛОПОК

Перехожу к хлопчатобумажной про­мышленности. Мы только недавно закон­чили обследование хлопчатобумажной промышленности. Обследование это по­казало, что картина нерационального ис­пользования старого оборудования и не­правильного направления капиталовложе­ний здесь такая же, если не хуже, чем в других отраслях нашей промышленно­сти. Например, за пять лет с 1925 — 26 по 1929 — 30 г.г. вложено нами в хлопча­тобумажную промышленность 462 милл. руб., в том числе 85 милл. руб. на строи­тельство новых предприятий. При этом не было предварительно изучено, каким количеством сырья мы можем распола­гать, какое количество может быть пе­реработано при наличной мощности су­ществующих фабрик. При использовании того прядильного оборудования, кото­рым мы располагали в 1925 — 26 г. мож­но было не только совершенно спокойно переработать то количество сырья, кото­рым мы располагали в этом году, но еще осталось бы неиспользованным 30 — 40 проц. мощности прядильного оборудова­ния 25 — 26 года.

При полной загрузке наличного обору­дования существующих и строящихся фабрик мы можем переработать пример­но, 40 милл. пуд. волокна вместо нынеш­них 21 милл.

Казалось бы, прежде чем строить но­вые фабрики, надо было серьезно изу­чить, сколько можно переработать хлоп­ка на имеющихся фабриках, как их на­до для этого рационализировать. В этом вопросе очень отрицательную роль сы­грало местничество некоторых органи­заций и отдельных товарищей. Некото­рые товарищи—директора ли они, члены ли правлений трестов, — происходя из того или другого города, старались стро­ить там фабрики, независимо от того, нужны ли сегодня эти фабрики или нет. Работники РКИ подсчитали, что затраты хлопчатобумажной промышленности, не вызываемые действительной потребно­стью сегодняшнего дня, равняются, при­близительно, 150 милл. руб. ВТС размер этой суммы оспаривает, считает, что дол­жно быть меньше, но целиком признает правильность общей оценки состояния капиталовложений в хлопчатобумажной промышленности.

Следующий вопрос, товарищи, хлопок. Вы знаете, какое громадное значение имеет для нас это дело. Вы знаете, что мы ежегодно ввозим громадное количе­ство хлопка, и в этом году из-за того, что мы не могли ввезти того количества, ко­торое нам необходимо, мы должны оста­новить наши фабрики, на порядочное ко­личество дней. Это что-то около... (голос из президиума: 75 д н е й). Вот видите — 75 Дней. Это значит — мы должны при­нять все меры и как можно скорее рас­ширить посевы хлопка в Союзе. Это яв­ляется одной из важнейших задач нашей партии.

И вот когда мы стали изучать этот во­прос

в прошлом году целая группа на­ших работников была в Средней Азии,— что же мы получили? В сравнении с тем, что предполагал Главхлопком, — как в то время, когда он возглавлялся Рыкуновым, так и тогда, когда он возглавлялся тов. Мамаевым, — результаты дают пря­мо разительную картину.

Здесь вопрос шел о направлении ир­ригационных работ, главным образом, по Туркестану. Итти ли по линии фантасти­ческих и вредительских планов работ, например, в роде Транскаспийского ка­нала и многих других работ, требующих много сотен миллионов, а, может быть, и миллиардных затрат, но не дающих хоть сколько-нибудь значительного прироста орошаемой площади не только в это пя­тилетие, но, может быть, и в будущее, или итти, как это мы предлагаем, по ли­нии освоения ранее орошавшихся земель, но ныне заброшенных, орошения таких районов, как, например, Дальверзин, Уч- Курган, Савай, Джун, Гяурах, давших в этом же году значительный прирост оро­шаемых площадей, в том числе за счет вытеснения других культур и обращения занимаемой ими площади под хлопок.

Такой план направления работ требо­вал значительно меньших расходов и да­вал гораздо больший производственный эффект. За два прошедших года это по­требовало 100 милл. рублей, а вместо них требовали раза в три - четыре больше, при чем план, представленный хлопковы­ми организациями по засеву площади на 1929 — 30 г., превышен в этом году на 600 тыс. га. Они предлагали — 985—1.115 тыс. га, РКИ предлагала 1.636 тысяч га, исполнено 1.700 тыс. га. К концу пятиле­тия Главхлопком по засеву площади предлагал 1.530 тыс. га, что уже превзой­дено в этом году на 170 тыс. га. (Голос: Правильно!). Мы же предлагали к 1932— 33 г. 2.106 тыс. га. Соответственно этому сбор хлопка по СССР Главхлопкомом на­мечался к 1932 — 33 году в 36 млн. пуд. волокна, мы предлагали 56 млн. пуд., ЦК принял 48 млн. пудов. Это количество хлопка дает возможность удвоить пере­работку хлопка на наших фабриках, ба­зируясь целиком на советском хлопке. Второй год пятилетки, благодаря энер­гии наших товарищей в Туркестане и За­кавказье, в смысле засева площади оп­равдал целиком наши планы и не только оправдал, но и превысил. Конечно, это далеко еще недостаточно. Выполнение плана нынешнего года требует не толь­ко увеличения площадей, но и повышения урожайности в этом году на 15 проц. От этого последнего теперь зависит, будет выполнен план или нет. Это требует свое­временной окучки, поливки и т. д. Мне кажется, товарищи туркестанцы и закав­казцы не захотят осрамиться перед струй­ной, не захотят подвести Советский союз и сделают все возможное для того, чтобы также превысить сбор хлопка, как они превысили посевную площадь. (Аплодис­менты).

НЕФТЯНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

Следующий вопрос, товарищи, это неф­тяная промышленность. Вы знаете, с ка­кой лихорадочной быстротой мы строим наши тракторные заводы, вы знаете, с каким невероятным напряжением мы строим наши автомобильные заводы, вы знаете, какого количества нефти они по­требуют. Если бы оказалось, что к кон­цу пятилетки, когда все эти заводы ста­нут на ноги, у нас не будет достаточно

топлива, то мы попадем в тяжелое по­ложение. И вот, товарищи, когда мы за­нялись обследованием капитального стро­ительства нефтяной промышленности, мы убедились, что имеющиеся в этом деле успехи нн в какой мере не обеспечива­ют нашей потребности в нефти. Пятилет­ка нефтяной промышленности, принятая нами в мае и августе прошлого года в размере 26 милл. тонн, к концу пятилетия ни в какой мере не покрывает потдеб- ности аЬто- и тракторостроения и не обеспечивает выполнения экспорта и удовлетворения других нужд страны в нефтепродуктах. Разработанный совмест­но с Нефтесиндикатом, при самом энер­гичном, решающем участии академика- коммуниста тов. Губкина, план утверж­ден правительством. СТО в октябре прошлого года по докладу НК РКИ уве­личил программу добычи нефти, доведя ее в 1932 — 33 г. до 40 млн. тонн вместо 26 млн., утвержденных в августе прош­лого года. Одновременно была принята подробно разработанная программа ме­роприятий, обеспечивающих выполнение утвержденного плана, конечно, если они будут выполнены честно и своевременно. Все дело, товарищи, в том, чтобы реше­ния нашей партии и нашего правитель­ства проводились как следует. А на­сколько они плохо проводятся, я об этом буду говорить немного ниже.

Я не буду, товарищи, дальше занимать ваше внимание результатами остальных наших обследований, как-то: тракторо­строение на Путиловском заводе, три- еростроение, лесная промышленность, станкостроение, арматурное дело, строй­материалы, железно-рудная промышлен­ность, паровозо- и вагоностроение, дизелестроение

текстильное машиностроение, торф и др. Скажу только в двух словах о том, что обнаружилось при обследова­нии угольной промышленности. Только что законченная работа по Донуглю, це* ликом и полностью согласованная с тов_ч Шварцем и со всеми его работниками, предусматривает увеличение выработки угля. Конечно, эта наметка буд/ет реаль­ной, если намеченные мероприятия будут, проводиться в жизнь, а то моззено напи­сать любой план и его не выполнить. Новый план увеличивает выработку угля на 29 процентов. Порылись, посмотрели, оказалось, что есть гораздо бойьшие воз­можности против первоначальных пред* положений.

По лесной промышленности, в резуль­тате работы РКИ, программа также удвоена.

Тут может быть задан такой вопрос: чорт вас дери, какими чудесными силами вы обладаете, что как куда не пойдете, сейчас же увеличиваете программу. Ни­какими особенными силами мы не обла­даем, товарищи. Обладаем преданными, честными коммунистами и несколькими специалистами, в том числе и иностран­ными. Повидимому, все преимущество на­ших обследований заключается в том, что в среде наших обследователей пока вредителей нет. (Аплодисменты).

Я должен заявить здесь, что вся работа, которую мы проводили, проводилась, главным образом, вместе с теми товари­щами, которые в данной области непо­средственно работают. Вернее сказать, вначале у нас бывали отчаянные перепал­ки, но в конце-концов дело кончалось решением ЦК.

ТРАНСПОРТ

Перехожу к транспорту. Здесь, товари­щи, мы точь в точь имеем ту же самую картину. Та же недооценка возможно­стей использования внутренних рессур­сов транспорта. Измерители были значи­тельно преуменьшены, подвижной состав использовался нерациональна. Ремонт подвижного состава — паровозов и ва­гонов — производился и производится по сей день страшно долго. Даже на сегод­няшний день продолжительность ремон­та паровоза достигает 40 — 50 дней. А знаете, во сколько дней это делают япон­цы? 8 — 9 — 10 дней. Мы — 40 — 50, а японцы — 8 — 10 дней. Вот мы и гово­рим, — мы, мол, рабочие, работаем на себя, а вот там японские рабочие рабо­тают на капиталистов и работают лучше. Мы все время настаивали перед НКПС чтобы они переняли японский метод ре­монта, пригласили японских инженеров. Нечего нам тут стесняться, нечего нам бахвалиться, если японцы лучше нас зна­ют, пусть научат нас, а мы должны учить­ся у них. Мы, совместно с тов. Рудзута- ком, послали в Японию целую комис­сию, и когда эта комиссия вернулась, то заявила, что мастерские японцев ни в ка­кой мере не лучше наших, а порой и ху­же. Потом НКПС пригласил японских ин­женеров, и мы получили прямо-таки по­разительные результаты. Возьмите, то­варищи, Муромский ремонтный завода. На этом заводе в 1928 — 29 году капи- атльный ремонт паровоза продолжался 47 дней, а в апреле этого года уже толь­ко 11 дней и в мае — 12 дней. Вот вам результаты. Говорят, что по качеству он отстает. Вообще качество продукции у нас заставляет желать очень многого, но надо надеяться, что и здесь мы добьемся улучшения. Надо, чтобы НКПС как мож­но быстрее распространил на все свои заводы, на все свои дороги этот опыт Муромского завода.

Другой вопрос, по которому мы спо­рили с НКПС, это об измерителях по ис­пользованию паровоза и вагона. Мы счи­таем, что наличным парком вагонов и паровозов при рационализации перево­зок, при сокращении всяких непроизво­дительных стоянок, при элементарной механизации разгрузочно - погрузочных работ — можно значительно увеличить провозную способность наших жел. до­рог. Это надо считать доказанным хотя бы тем фактом, что осенью прошлого года работники НКПС считали предель­ной нормой суточной погрузки 35 тысяч вагонов, а в настоящее время почти при тех же рессурсах грузят в сутки 54 тыс. вагонов, а к осени готовятся грузить 70 и больше тысяч вагонов.

Тов. Сталин здесь говорил, что мы за­поздали с вопросом реконструкции тран­спорта. Тут больше всего виноват опять- таки НКПС. У него до сегодняшнего дня какого-либо проработанного плана ре­конструкции нет.

Голоса из зала: Правильно!

Орджоникидзе: Все те планы, которые как будто у него имелись, это не планы, а издевательство над планами.

Голоса из зала: Правильно.

Орджоникидзе: Тов. Амосов был прав, когда говорил с этой трибуны сегодня, что тот план был вредительским планом.

А грузооборот у нас зверски растет. Достаточно вам сказать, что к концу пя­тилетия — 1932 — 33 г. — предполагался грузооборот в 280 млн. тонн, а теперь Госплан эту цифру поднимает До 600 млн. тонн. Как видите, «маленькая» разни­ца и тут имеется! Вместе с НКПС нами была послана комиссия, под председа­тельством тов. Сулимойа, в Америку для того, чтобы она изучила американские железные дороги и сказала бы, что и как необходимо перенести из опыта их ра­боты к нам. Товарищи вернулись, разра­батывают теперь этот план, и я уверен, что эта поездка даст нам много. Одно несомненно сегодня, — это то, что ре­конструкция, усиление мощными парово­зами, усиление верхнего строения путей, усиление нашего вагонного парка боль­шегрузными вагонами, автоблокировка, автосцепка и т. д., должны итти наряду со всемерной рационализацией использо­вания име’ющихся у нас средств. А что тут еще многое можно сделать, видно хотя бы из следующего приказа тов. Ми­ронова, который с большевистской от­кровенностью, честно указал своим това­рищам, как плохо они используют наш подвижной состав. Вот, возьмите, пожа­луйста: «по данным за 1928 — 29 г. рабо­чее время вагона товарного парка рас­пределялось следующим образом: про­стои на станциях сортировочных — 44 часа, или 18 проц. от «борота; простои на станциях распределительных — 62 на станциях нагрузки и выгрузки — 70, или 29 проц. от оборота; пробег в поездках — 64 часа, или 27 проц. от оборота».

Есть товарищи, которые указывают, что в Америке это дело еще хуже. Мы, гово­рят, лучше используем наши вагоны, чем Америка. Верно, это говорили до поезд­ки в Америку. Насколько мне известно, теперь по возвращении из Америки, по крайней мере, среди той группы товарищей, которые туда ездили, нет ни одного? такого чудака, который бы говорил, что подвижной состав используется нами лучше, чем американцами. Но тут нужна одна оговорка, товарищи. У американцев; есть громадное количество лишнего под­вижного состава; у американцев каждая почти дорога принадлежит разным ак­ционерным обществам, отдельным вла­дельцам. между этими отдельными вла­дельцами идет жесточайшая борьба — конкуренция; у американцев, товарищи, вагонов много, но нехватает товаров, грузов, чтобы перевозить. Поэтому весь­ма возможно, да оно так и есть, что У1 них много вагонов стоят просто потому, что нет грузов. Нам у американцев надо брать только хорошие примеры. Амери­канцы грузы доставляют раз в пять быстрее, чем мы. Вот здесь мы за амери­канцев. Вот, поемотрите, как безобразно, как по-обломовски у нас это дело ведет­ся. Я вам продемонстрирую таблицу про­стоев на станциях нагрузки и вы грузке.

Неужели тут нельзя ничего сократить?’, Неужели на погрузку и разгрузку это так и должно оставаться по 4 — 424 ча­са? Пожалуй, оно и останется так, если рты будем продолжать грузить так, как мы сейчас грузим. Вот украинцы это ве­ликолепно знают, — в Кривом Роге руду грузят в крытый вагон лопатой. Понята ное дело, пока лопатой побросают туда,; а потом надо разбросать внутри вагона

— тут не только часа, года нехватит.

Отсюда следует, что внутренние резерввы у нас имеются, и тот, кто говорит, что все наши внутренние резервы уже( исчерпаны, что все старое оборудование использовано на все 100 процентов й дальше надо строить все новое и новое!

— тот не прав.

Само собой понятно, что здание социализма в нашем Союзе будет завершено! новыми десятками больших гигантов вро­де Магнитогорска, Днепростроя, Тракторостроя, Автостроя. Но для того, чтобы успешно строить эти гиганты, надо решительно мобилизовать все рессурсы нашей страны и, в первую очередь, нашей про­мышленности и транспорта. Пусть о ставшиеся нам в наследство от буржуазии за­воды и фабрики, предназначавшиеся для расцвета капитализма, отдадут свои последние соки, свою жизнь грядущим ги­гантам пролетарского государства. Не! всегда, к сожалению, понимают это некоторые товарищи. Иногда заводы, которые могут служить еще много лет, рекой струируют так, что это не ревонструкция, а разрушение. Не могу не привести здесь одного примера. Вот возьмите Луганский паровозостроительный завод, один из лучших заводов в нашем Союзе. Товарищи говорили, что его надо рекон* струировать. Ну, что же! Как будто ни* чего. Реконструкция, так реконструкция Но по какому пути пошла эта реконструкция? |

Они, видите ли, паровозный цех, который дает нам в текущем году 150 паровозов, не считая 60 промышленных, а в следующем году он должен дать удвоен­ную программу (300 паровозов), — этот цех просто-напросто захотели превратить' в фабзавуч. Почему? Для чего это тре­буется? Почему нельзя оставить этот, цех, пусть он производит 300 паровозов в год, а рядом с ним разве нельзя будет, строить новый завод? Почему мы его должны превратить в фабзавуч? Это не реконструкция, а разрушение. Тов. Во­рошилов поднял этот вопрос. Он — луганчанин, большой патриот своего Луганска, но когда он узнал про это безобразие, он завопил и заставил нас поехать туда. И надо сказать, что буквально все то, что он говорил, подтвердилось’ целиком. Пусть не обижаются на нас то­варищи, луганчане, — мы считаем, что и для Луганска и для всего Союза будет лучше, если этот великолепный завод будет сохранен.

ИМПОРТ И МОБИЛИЗАЦИЯ НАШИХ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

Перехожу, товарищи, к следующему вопросу. Когда мы стрчим новое или да­же переделываем старое, вопрос обычно ставится таким образом, что все необхо­димое для него оборудование надо вво­зить из-за границы. Буквально все хотят ввозить из-за границы.

Недавно по поручению Центрального комитета мы просмотрели импортный план и выяснилось, что многое из того, что хотят ввезти из-за границы, можно сделать у нас. Больше того, выяснилось, что наши заводы, могущие производить это оборудование, даже не знают, что на это оборудование передают заказы за границу. Когда мы спросили тов. Жуко­ва стоящего во главе нашей электричбской промышленности, может ли он аггрегаты для наших электростанций построить на наших заводах, он ответил, что может. Он заявил, что никто ему не говорил, что эти заказы передаются за границу. И часто, товарищи, минуя наши заводы, прямым сообщением через Нар- комторг, заказы идут в Германию и Аме­рику, а нашим заводам почему-то этих заказов не дают. Говорят, наши заводы¹опаздывают. Возможно. Но на то есть’ наша партия, чтобы наши заводы подтя­нуть и заставить сделать во-время, (Голоса: Правильно).

Я убежден, если перед нашими рабочи­ми поставить вопрос — отдавать ли за­каз, который мы можем сами выполнить, — за границу или оставить у нас, то лю­бой рабочий скажет: ни в коем случае его за границу не отдавать, а сделать здесь, на наших заводах. (Бурные ап- лодисменты. Голоса: Правильно). И они сделают буквально все необходи­мое, чтобы его не отдавать за границу.

И вот, товарищи, картина выяснилась та­кая у нас. Когда мы посадили вместе за одним столом тов. Жукова, стоящего во главе нашей электрической промышлен­ности, и заказчиков, то сразу, за какие- нибудь несколько дней, выяснилось, что возможно на целых 40 млн. рублей умень­шить заграничные заказы и передать их на заводы ВЭО и на 15 млн. руб. Котло­турбинному об’единению. Когда мы ста­ли рыться в этих заказах, оказалось воз­можным за какие-нибудь 2 — 3 недели снять 100 млн. золотых рублей с загра- ничных заводов и разместить эти заказь на наших заводах. Сейчас эта работг продолжается, и мы убеждены, что ока жется возможным еще на сотни, на мно- го сотен миллионов заказы, предназна­ченные для заграницы, разместить на на­ших заводах, вместо того, чтобы обога­щать заграничных капиталистов. (Голоса Правильно).

Товарищи, постройка наших металлур­гических заводов, тракторных, автомо­бильных требует громадных сумм, очень многих сотен миллионов на оборудова­ние. Ввозить все это из-за границы нет никакой возможности. И вопрос встанет таким образом: кое-что сократить, кое- что приостановить. И тот, товарищи, ктс называет себя сторонником генеральной линии партии й в то же время требует все это ввозить из-за границы, зная хо­рошо, что у нас на это средств нехватит, тот льет воду на мельницу правых. (Ап­лодисменты).

Почему, например, железные конструк­ции мы должны ввозить из-за границы! Разве мы не можем их делать? Каковг цена нашим заводам, нашей индустрии если мы не в состоянии сверлить и кле­пать отдельные куски железа. Да разве наши заводы их не строят? Конечно, да Возьмите турбо-генераторный цех Элек­тросилы, Тракторный завод в Ленингра­де, тот же Керченский завод, Луганский паровозостроительный завод. Разве здесь железные конструкции не изготовлены нашими заводами? Да разве это мудре­ная вещь? Конечно, нет. А сколько надо было драться, чтобы заставить отказать­ся от ввоза их. Славу богу, кажется те­перь начинают признавать наши заводы. Тов. Межлаук на-днях мне передавал, что железные конструкции для Челябинского тракторного завода, Магнитогорска, Тельбеса и друг, уже сдали ему в коли­честве 100 тыс. тонн. Этого мало. Их^нам понадобится около 2 милл. тонн в тече­ние ближайших 2 — 2% лет. Было бы сумасшествием и преступлением ввозить их из-за границы. То же самое с прокат­ным оборудованием и блюмингами. За два — два с половиной года на наших металлургических заводах должны быть установлены 10 — 12 блюмингов и соот­ветствующее прокатное оборудование. Нечего рассчитывать, что все это будет ввезено из-за границы. Промышленность должна взять на себя изготовление их на наших заводах. Промышленность должна поставить себе задачей — и вы­полнить ее с честью, — установку первых блюмингов на вновь строящихся метал­лургических заводах. Товарищи, знако­мые с этим делом, утверждают, что это возможно. В центре внимания должно быть поставлено на предстоящий период выполнение следующего решения XV с’езда о машиностроении:

«Вести экономическое строительство под таким углом зрения, чтобы СССР из страны, ввозящей машины и обору­дование, превратить в страну, произво­дящую машины и оборудование, чтобы, таким образом, СССР в обстановке ка­питалистического окружения отнюдь не мог превратиться в экономический придаток капиталистического мирово­го хозяства, а представлял бы из себя самостоятельную экономическую еди­ницу, строящуюся по-социалистически и способную, благодаря своему эконо­мическому росту, служить могучим средством революционизирования ра­бочих всех стран и угнетенных народов колоний и полуколоний».

Задача, товарищи, огромной важности и огромной трудности, но выполнимая. Надо пригласить высококвалифицирован­ных инженеров, техников и рабочих из Европы и Америки. В этом отношении мы здорово запоздали. Возможности у нас имеются и имеются громадные. Разреши­те на этом вопросе немного остановить ваше внимание.

ЦК партии создал импортную комис­сию в составе многих товарищей. И вот мы занялись выяснением вопроса: сколь­ко, чего и где можно сделать по маши­ностроению. Товарищи, мы уже два —три года говорим о том, чтобы на наших во­енных заводах поставить производство продукции мирного времени. До сих пор у нас это как-то не выходило. Когда мы познакомились хорошенько с Тульским и Ижевским заводами, то оказалось, что они готовы принять на 1930 — 31 год за­каз по станкам и инструментам, являю­щимся узким местом в нашем хозяйстве, на сумму 66 млн. руб., против 13 млн. текущего года. Программа увеличивается в 5 раз. Завод «Большевик» готов взять на 1930 — 31 год — 8—9 млн. рублей про­тив программы по мирной продукции 1929 — 1930 г. в 2 млн., т.-е. увеличение на 300 проц. По Ленинградскому арсеналу про­тив программы по мирной продукции 1929—30 г. в размере 8 млн. они готовы взять на 1931 — 31 г. — 16 млн., т.-е. уве­личить программу в два раза.

Железокотельный цех Керченского ме­таллургического завода нагружен на 4 тыс. тонн, а может дать 17.000 тонн. Цех железных конструкций Мариупольского завода имеет программу текущего года 6.445 тонн, а может дать сверх 7.000 тонн железных конструкций еще до 50.000 квадратных метров котлов. А у нас ко­лоссальный недостаток в котлах, букваль­ный голод. Надеждинский завод, бывш. Клейн, эвакуированный из Риги, имею­щий литейный цех — 6.100 кв. метров с мощными кранами, использован на 30 — 40 проц. своей мощности, в то время как он может дать 12.000 тонн самого дефи­цитного в Союзе стального литья. Я про­читаю вам выдержку по поводу завода «Баррикады» в Сталинграде. Там было обнаружено сущее безобразие. Тов. Мар­тинович, член ЦКК, заместитель тов. Павлуновского по военно-морской инс­пекции, специально направленный мною гуда, пишет:

«Этот громадный орудийный завод, по­строенный во время войны Виккерсом, главным образом, для производства ору­дий крупных калибров, до настоящего времени у нас почти прямо бездействует и по своему состоянию и управлению им находится в самом удручающем и возму­тительном положении. Под тем предло­гом, что у нас в мирное время по линии военведа нет заказов этому заводу на орудия крупных калибров и что, якобы, на мощном оборудовании этого завода невоенные заказы выполнять технически не совсем целесообразно (такую теорию на протяжении ряда лет в отношении это­го завода разводили вредители из воен­ной промышленности), крупное, новое и весьма дорогое оборудование этого за­вода — громадные орудийные станки, краны и др. — в течение ряда лет не только не эксплоатировалось, а , наобо­рот, оставалось без всякого за ним ухо­да, не чистилось, ржавело, частью рас- комплектовывалось и приводилось в без­действующее состояние. Хозяйничавшие на, этом заводе вредители собирались да­же ломать имеющиеся новые крупные отжигательные печи с тем, чтобы взамен имеющихся больших печей построить ма­лые печи. При посещении моей подкомис­сией этого завода 6 — 8 июня в этом це­хе громадные ящики с прибывшими на завод импортными станками были свале­ны в цехе почему-то даже не на пол, а прямо на те дорогие и редкие станки, ко­торые уже установлены в этом цехе Вик­керсом. Между тем, на мощном оборудо­вании этого завода, которое в течение десятка лет бездействовало и бездейству­ет до настоящего времени, можно и дол­жно делать весьма ценные предметы для нашей промышленности, которые мы им­портируем из-за границы, как-то: прокат­ные станы, аппаратуру для химических заводов, коленчатые валы для дизелей и лесопильных рам, весьма ответственный бурильный инструмент для нефтяной про­мышленности и крупные карусельные станки. Эти станки до настоящего време­ни в Союзе никем не изготовляются и целиком импортируются. Мощности заво­да огромные. Однако, учитывая то, что завод в течение ряда лет бездействовал и в настоящее время крайне не организо­ван, этому заводу на 30 — 31 г. можно задать, как самую минимальную програм­му, только по машиностроению в разме­ре около 13 млн. — 15 млн. руб., против почти 0 в текущем году и сверх того по линии мартена этому заводу можно за­дать программу по отливке необработанных

стальных болванок на сумму 25 млн. — 30 млн. руб. для других заводов Сою­за против выпуска на сумму в 3 — 4 млн. руб. в текущем 1929—30 г.».

Вот вам возможности: месяц назад я был в Ленинграде и вместе с тов. Киро­вым пошел на металлический завод им. тов. Сталина. Секретарь ячейки этого за­вода тов. Семичкин, обращается ко мне и тов. Кирову с заявлением, что если мы ему поможем, то завод может произво­дить гораздо больше турбин, чем сейчас; этот товарищ дал мне листок, где было видно, что в мае месяце этого года завод выпускал турбин общей мощностью в 47.500 квт., в июне — 10.000 квт., в июле по плану — 34.000 квт. в августе — 38.500 квт., в сентябре — 17.000 квт. Почему же этот прекраснейший завод в мае может выпустить 47.500 квт., а в сентябре только 17.000? Оказывается, что завод был за­гружен заказами на мелкие турбины. Ког­да мы потом поговорили с тов. Михай­ловым, то оказалось возможным поднять продукцию этого завода почти в 2 раза. Для этого потребуется лишь выбросить оттуда производство мелких турбин и пе­ревести завод на постройку турбин толь­ко двух мощностей — 24.000 квт. и 50.000 квт. (эти турбины гораздо больше нам нужны). И такая сравнительно маленькая рационализация даст колоссальнейший эффект.

Лично я убежден, что тов. Михайлов даст еще гораздо больше 560.000 квт., ко­торые он обязался нам дать к будущему году. Завод можно поднять и до 700 и до 800 тыс. квт. И секретарь ячейки тов. Семичкин, который тогда дал нам эту за­писку, обязан принять все меры, чтобы все коммунисты этого завода во что бы то ни стало добились 700 — 800 тыс. квт. Какой громадной силой, каким громад­ным двигателем на заводах являются на­ши партийные ячейки, это еще раз под­тверждается этим примером. Очень часто мы недооцениваем той громадной силы, которую представляет партийная ячейка на предприятиях. (Аплодисменты).

ВСНХ в этом году, товарищи, увеличи­вает план машиностроения вдвое (об этом будет говорить тов. Куйбышев, и я очень извиняюсь перед ним, что я чуточку вторгаюсь в его доклад).

Работа ЦКК - РКИ и впредь должна продолжаться по линии мобилизации всех наших внутренних рессурсов. Надо до­биться того, чтобы ни один станок, ни одна машина, ни один квадратный метр площади наших фабрик и заводов не оставался неиспользованным. Борьба за режим экономии, борьба за полное ис­пользование старого оборудования, за его рационализацию остается в полной силе на сегодняшний день. Все силы должны быть направлены к тому, чтобы строи­тельство фабрик, заводов, станций дорог, на которые мы тратим громадные сред­ства, было по качеству и темпам не толь­ко не ниже таких же предприятий Аме­рики и Европы, а превосходили их.

Мы должны научиться максимально ис­пользовать и новое оборудование, кото­рое мы устанавливаем на многие сотни миллионов рублей.

Мы должны получать на этом новом, технически совершенном оборудовании мировые рекорды по уровню производи­тельности, мировые рекорды по низкому уровню себестоимости. Ведь нигде в мире нет таких благоприятных условий для этого, как у нас.

Надо с не меньшей, а еще е большей силой, чем прежде, бороться со всеми недостатками в капитальном строитель­стве, с беспроектностью, с медленными, обломовскими темпами работы, с дорого­визной строительства и с недостаточной его эффективностью.

Товарищи, я не буду останавливаться на работе ЦКК в области сельского хо­зяйства, исходя из того, что тов. Яковлев только каких-нибудь 5 — 6 месяцев ушел от нас в Наркомзем. Будучи в РКИ, он и был главным «заправилой» работы по этой отрасли. Надеюсь, что в- своем до­кладе он ее изложит.

Не буду также останавливаться на ра­боте РКИ в области обороны. Я тут це­ликом согласен с тов. Ворошиловым, что оборона вне самокритики на с’езде. Но одновременно доложу вам, что когда нам надо было в вопросы обороны влезать с тем, чтбы указать на все имеющиеся не­достатки и наметить мероприятия, необ­ходимые для усиления обороноспособно­сти нашей страны, мы на заседаниях По­литбюро выкладывали все, что было не­обходимо для усиления нашей обороно­способности. Работа, проделанная нами в этой области, была, по-моему, значи­тельна.

РАБОТА ПО УПРОЩЕНИЮ И УДЕШЕВЛЕНИЮ СОВЕТСКОГО АППАРАТА

Перехожу к советскому аппарату. Вы знаете, товарищи, что для выполнения величайших задач, стоящих перед пар­тией, нам необходимо иметь соответ­ствующий инструмент — аппарат.

Партия разработала пятилетку, дала за­дание осуществить ее в четыре года. Но что из всего этого получится, если наш соваппарат окажется неподготовленным для осуществления задания партии, если он начнет хромать на все четыре но­ги?

Вы помните, товарищи, как Владимир Ильич характеризовал наш госаппарат. Он писал: «Дело с государственным ап­паратом у нас до такой степени печаль­ное, чтобы не сказать отвратительное, что мы должны сначала подумать вплот­ную, каким образом бороться с недостат­ками его, памятуя, что эти недостатки хранятся в прошлом, которое хотя и пе­ревернуто, но не изжито, не отошло в стадию ушедшей уже в далекое прошлое культуры»-.

Если теперь поставить перед собой во­прос, насколько эта характеристика Вла­димира Ильича применима и сегодня к нашему аппарату, далеко ли мы ушли от этой характеристики, то мы должны бу­дем признаться, что, к сожалению, во многом эта характеристика и теперь применима к нашему советскому аппа­рату.

Это, конечно, не значит, что в этой об­ласти мы не имеем никаких достижений. Наоборот, достижения имеются, но по сравнению с тем, что нам надо иметь, сделано до сих пор чрезвычайно мало. Здесь наше положение совершенно осо­бое. Учиться нам в этой области почти не у кого. Если нам необходимо со всей решительностью переносить американ­скую и европейскую технику на наши заводы, фабрики и железные дороги, ес­ли мы должны по-американски строить литейные, кузницы, доменные печи, блю­минги и т. д., то ни в какой мере мы не -можем переносить систему управления капиталистических государств в наше со­ветское государство. Технику управления мы, конечно, можем и должны позаим­ствовать у них, но систему управления мы позаимствовать у них не можем и не должны. Мы ведь с вами строим государ­ство, подобного которому, история чело­вечества, за исключением попытки Па­рижской Коммуны, не знает. В деле по­строения государства пролетарской дик­татуры мы являемся, можно сказать, пио­нерами. Государство наше — это госу­дарство переходного времени. Аппарат этого государства, как он ни плох, он все-таки наш аппарат. Поэтому было бы нелепо и абсолютно неправильно, если бы мы, видя все безобразие нашего гос­аппарата, его бюрократические извраще­ния, повторяли бы то, что было правиль­но до Октябрьской революции — сло­мать, разбить аппарат. Мы должны не сломать его, ибо Владимир Ильич писал

Без аппарата мы давно бы погибли. Без систематической и упорной борьбы за улучшение аппарата мы погибнем до создания базы социализма».

Мы должны переделать наш аппарат, упростить и удешевить его, поставить его под контроль рабочих масс, привести в соответствие с нашей экономикой. Вла­димир Ильич считал, что наш аппарат должен быть настолько прост, чтобы каждый рабочий мог принять участие в управлении государством. Что же мы имеем в этом отношении? Нечего, ко­нечно, говорить, что нам еще очень дале­ко до ильичевской установки. Аппарат наш до сих пор дорог, бюрократичен, неуклюж, громоздок, но кое-что уже сде­лано, и нам кажется, что пути полного его оздоровления найдены. Все растущее социалистическое хозяйство само подска­зывает эти пути. То, что вчера еще каза­лось необходимым и неизбежным, сегод­ня становится совершенно излишним, бо­лее того, — оно становится помехой, тор­мозом дальнейшего развития.

Для иллюстрации разрешите привести несколько примеров. Возьмем акцизную систему. В любом капиталистическом го­сударстве акцизный чиновник и акцизное управление являются неот’емлемой ча­стью всей системы управления. В нашем государстве абсолютно никакой надобно­сти в этом нет. То, что называется у нас акцизными сборами, мы можем по обоб­ществленному сектору прямо брать путем начисления на цены и вместо целой армии акцизных чиновников производить эту расчетную операцию через банк. Сейчас это так и делается. Правда, на это пошли не сразу. Пришлось драться.

Представьте себе, что для того, чтобы снять с папиросной коробки бандероль, надо было несколько раз ставить такой дурацкий вопрос в Совнаркоме. Как бан­дероль снять? Этого нигде нет. И в Аме­рике, и во Франции, и в Германии — всю­ду бандероль, как же у нас без бандеро­лей будет? (Смех). Сняли бандероль, и ни малейшего вреда для советской власти (смех), за исключением того, что несколь­ко миллионов, которые шли на эту дурац­кую бандероль, остались в советской каз­не и идут на народное хозяйство. Но не в том дело, что бандероль снимается, а дело в том, что снимается целое звено налогового аппарата, уменьшается его стоимость, совершенно устраняются ни к чему не нужные переписка, отчетность. В результате имеем следующее: в 1926 г. аппарат НКФина имел 3.478 акцизных чи­новников, а к концу 1929 года, когда ре­форма была полностью закончена, коли­чество чиновников сведено к 200.

Не стало акцизного управления, не ста­ло всех этих безобразий, и хорошо! (Смех. Аплодисменты).

Возьмем, товарищи, другой пример, — таможни. Здесь было то же самое. По­скольку у нас почти весь импорт и экспорт принадлежит нашему обобществлен­ному социалистическому сектору, то со­вершенно излишни все те процедуры, ко­торые производились у нас в таможнях все время. Все прибывающие товары вы­гружались на склады таможни, таможен­ные чиновники совершали свое «богослу­жение» вокруг этих товаров, (смех), вскрывали их, осматривали, взвешивали, а потом — клади деньги на бочку, толь­ко тогда получишь товар. Мы выдвинули положение, что поскольку товар этот наш, нашего государства, поскольку по­купатели — мы, то для какого чорта все это производить? Давайте прямо, как только товар прибыл к нам, сразу же грузить его на поезда, двигать на место, где он должен находиться, а деньги, ко­торые надо платить за таможенный сбор, прямо получать от тех заводов и фабрик, от тех об’единений, куда эти товары идут. Была борьба, считали, что этого нельзя делать, что этого нигде нет. Вер­но, опять-таки, что этого нигде нет. Но, товарищи, и советской власти пока ведь нигде нет, кроме как у нас (аплодисмен­ты), — в этом вся разница. В конце- концов это было принято. Но не думайте, что это удалось так просто. Надо было поставить этот вопрос в Политбюро. На­до было, чтобы наши товарищи в Полит­бюро поддержали нас и заставили про­вести это пустяковое мероприятие. Оно было принято. Результаты какие полу­чились? Теперь товары могут итти без всяких взвешиваний и перевешиваний. Это дает то, что, во-первых, товар не будет задерживаться на таможне, во-вто­рых, это сильно удешевляет стоимость таможенного аппарата. В 1927 г. у нас было 167 таможен, теперь — 99, людей было на 1 октября 1927 г. 3.727, а на 15 февраля 1930 г. — 755. Я думаю, что и дальше еще можно сокращать. Чем боль­ше мы будем здесь сокращать, тем луч­ше будет для нас.

Возьмем, товарищи, третий пример — налоговую систему. До последних лет на­логовую систему у нас копировали почти целиком со старой довоенной налоговой системы и чуточку ее подправляли евро­пейской практикой. Она была у нас в высшей степени сложная, требовала бес­конечной переписки и отчетности, целой армии чиновников. У нас с обобществлен­ного сектора брали что-то такое около 62 налогов. Вы знаете, что это значит, — высчитай каждый налог, веди отчет­ность, веди переписку, держи громадную армию чиновников. А для чего? Почему же с нашей промышленности нельзя взять один — два налога? Теперь РКИ совме­стно с НКФином разработала проект уп­рощения налоговой системы, и вместо 62 видов налога у нас будет два налога. Только два. Было 62, будет 21

Налоговой аппарат при этом значи­тельно упростится и обойдется нам, не­сомненно, гораздо дешевле. В настоящее время в налоговом аппарате у нас сидит

больше 17 тысяч человек, и стоимость этого аппарата — 30 миллионов рублей. Мы думаем, что после проведения рефор­мы этот аппарат будет сокращен во вся­ком случае больше чем наполовину.

Возьмем, товарищи, кредитную систему Еще 3 года назад нам приходилось вести жестокую борьбу за изменение всей на­клей кредитной системы в направлении, указанном Владимиром Ильичем. Владимир Ильич писал:

«Крупные банки есть тот «государ­ственный аппарат», который нам нужен для осуществления социализма и кото­рый мы берем готовым у капитализма, при чем нашей задачей является здесь лишь отсечь то, что капиталистически уродует этот превосходный аппарат, сделать его еще крупнее, еще демокра­тичнее, еще всеоб’емлюще. Количество перейдет в качество. Единый крупней­ший из крупнйших Государственный банк с отделениями в каждой волости, при каждой фабрике — это уже девять десятых социалистического аппарата.

Это — общегосударственное счето­водство, общегосударственный учет производства и распределения продук­тов, это, так сказать, нечто вроде ске­лета социалистического общества». (Т. XIV, ч. 2, стр. 231).

Так писал Владимир Ильич, товарищи, перед Октябрьской революцией в своей брошюре — «Удержат ли большевики го­сударственную власть».

Какова же была практика наша в пер­вые годы нэпа?

У нас стали строить всякие банки. Бы­ли у нас: Государственный банк, Торго­во-промышленный банк, Электробанк, Кооперативный банк, коммунальные бан­ки, Сельскохозяйственный банк и т. д. (Голос из зала: Внешней торговли). И когда мы поставили вопрос — нельзя ли нам пойти в этой области по ильичевско- му указанию, нам говорили, что нет, это будет неверно. Я помню, был один умник, кажется, из аппарата Наркомторга, кото­рый для доказательства невозможности упрощения банковской системы стал при­водить нам примеры того, как банки строились после реставрации во Фран­ции.

В конце-концов, после долгих обсужде­ний вопроса и борьбы, этот вопрос так­же был решен. ЦК партии решил, что надо итти по пути, указанному Лениным: итти к единому банку.

Что же в результате мы получили? На 1 октября 1926 г. у нас было 1.175 банков­ских учреждений, а на 1 апреля 1930 г. мы имели лишь 764. Сказать, чтобы это было слишком мало, не приходится, то варищи.

Административно-управленческие рас­ходы по банковской сети в 1925-26 г. со­ставляли 80 млн., а в 1928-29 г. несмотря на то, что операции банков гигантски вы­росли, составляли только 57 млн. Уде­шевление — на 23 млн., или на 27,9 проц. Численность сельскохозяйственных кре­дитных товариществ на 1 октября 1926 г. была 9.114, в настоящее время мы имеем 2.936. Я думаю, товарищи, что нисколько хуже не стало от той реформы кредит­ной системы, которую мы провели. На­оборот, стало лучше. Принятая в этом го­ду реформа кредита, разработанная нами совместно с Госбанком, с тов. Пятаковым, радикально изменяет всю практику вче­рашнего дня. Действительное проведение в жизнь кредитной реформы приближает Госбанк к тому, о чем писал Ленин. Я убежден, что это есть правильный путь удешевления и упрощения нашего аппа­рата. По этому пути мы должны итти ■ дальше смело и решительно.

Целая группа наших работников зани­малась около полутора лет изучением ре­зультатов районирования. Нечего мне здесь доказывать, что результаты райо­нирования целиком и полностью подтвер­дили правильность решения йашей пар­тии, но одновременно выявилась необхо­димость внесения очень серьезных кор­рективов. Один из этих коррективов вы внесли уже своим решением о ликвида­ции округов. Опытно-показательные ок­руга, организованные нами в прошлом году, целиком подтверждают правиль­ность этого решения. Оно дает для уси­ления районов 100 тыс. работников и 200 млн. руб. Но что самое главное — район превращается на деле в узловой пункт нашего строительства в деревне и при­ближает аппарат к массам. Надо дальше вести работу в этом направлении, всемер­но усиливая сельсоветы, организуя сель­ский бюджет.

Мы считаем совершенно необходимым упорядочение работы области (края), рас­ширение некоторых ее прав. Мы считаем совершенно нецелесообразной множест­венность финансирования областных ор­ганов из разных источников. Мы считаем необходимым подчинение областным ор­ганам всего лечебного дела и дела про­свещения, за исключением особо важных, имеющих республиканское и общесоюз­ное значение, учреждений. Мы считаем, что Наркомздрав и Наркомпрос должны руководить через наши областные орга­ны просвещением и лечебным делом. Мы считаем необходимым, чтобы областные органы приняли самое активное участие в планировании и контроле над выполне­нием планов всех отраслей хозяйства об­ласти. Мы считаем несомненно бюрокра­тическим извращением то, что имеет ме­сто на Северном Кавказе, где громадное количество трестов занимается почти од­ним и тем же делом, и надо полагать, что они больше мешают друг другу, чем ра­ботают. Вот, например, в Ростове имеют­ся следующие хозяйственные организа­ции по управлению совхозами: союзные — Зернотрест, «Скотовод», «Свиновод», Маслотрест, «Овцевод», «Семеновод»; республиканские — молочно-огородный, Птицеводтрест, Садовинтрест, Комби- наттрест, семеносортовой, конно-завод- ческий, льно-конопл. акц. общ.; разные— Управл. военными конзаводами, Сахаро- трест, Рисотрест, Главхлопком, Кендырь- рами, акц. общ. «Кенаф», Табаксырье, Продуктопереработка, Госторг, Союз- хлеб, Союзмясо, рабочая кооперация, Бэконтрест, Консервтрест (смех), и, кро­ме того, районные управления и неко­торые другие организации, которые име­ют небольшие ячейки по управлению имеющимися у них совхозами.

Таким образом в одном только Ростове мы имеем около 27 с лишним трестов. Неужели это нужно, товарищи? (Смех). Что специализация нужна, это вне всяко­го сомнения, что мы должны поддержать Зернотрест, «Скотовод», «Свиновод» и т. д., — с этим я целиком согласен, но на кой чорт эти 27 трестов? Никакой надоб­ности в этом нет. И, по-моему, нашим наркомземам, и союзному и республикан­скому, надо просмотреть как следует все это и эти 27 трестов по крайней мере свести к 7—8—10, не больше. (Аплодис­менты).

Возьмите другой пример. В Азовско- черноморском бассейне в настоящее вре­мя имеется 10 основных рыболовных ор­ганизаций и ведомств, ведущих парал­лельную работу. Такая множественность хозяйствующих организаций вызывает ряд крупнейших производственных де­фектов. Например, флот рыбного треста значительную часть времени остается не­использованным, так как район его дея­тельности ограничен. Рыбный трест не имеет права ловить рыбу у берегов Абхазии

Сама же Абхазия, в виду своей слабой вооруженности, не в состоянии выловить всю рыбу.

Уполномоченный Всероссийского про­мыслово-кооперативного союза рыбаков в Ростове в специальной докладной за­писке по этому вопросу указывает сле­дующее: «Увлекаясь часто делячеством, отдельные организации и учреждения, например, Азчергосрыбтрест и Севкав- крайрыбаксоюз, уже несколько лет под­ряд под видом «взаимопомощи» ведут между собой фактически открытую борьбу за обладание водоемами. Украин­скому Рыбаксоюзу и Севкавкрайрыбак- союзу, заключащим договоры на соци­алистическое соревнование, не мешает в отдельных случаях разрешать вопросы о сфере влияния на воды открытого моря силой оружия, как это имело место меж­ду Ейском и Мариуполем в сентябре прошлого года». (Смех). Вот, видите, то­варищи, для того, чтобы разрешить во­прос о владении водоемами, идет война между Мариуполем и Ейском. (Смех). Это в то время, когда с японцами мы по­чти договорились относительно рыболов­ства. (Смех. Аплодисменты), а с Англией, товарищи, совсем недавно, после восста­новления дипломатических отношений, подписали договор о рыболовстве. Вот с Англией и Японией можно договориться, а Мариупль с Еском никак не могут до­говориться. (Смех).

Всем этим рыба очень довольна. (Смех) Она себе преспокойно плавает, а мы остаемся без рыбы. (Голос из президиу­ма: И тоже плаваем). Мне кажется, товарищи, по вопросу о расширении прав наших областных органов, по вопросу об уничтожении этого громадного количе­ства трестов и других ненужных учреж­дений с’езд должен сказать свое автори­тетное слово.

Несколько слов о нашем заграничном торговом аппарате. Торговый аппарат, товарищи, у нас не из лучших. Мне ка­жется, он один из худших. Особенно тре­вожным является состояние нашего тор­гового аппарата за границей. Мы по ди­рективе ЦК разработали план реоргани­зации заграничного торгового аппарата; реорганизация привела к тому, что мы сократили этот аппарат почти наполови­ну. Из 2.500 человек осталось 1.460, со­кращено было 41,6 процента. Но дело не только в этом, товарищи. Если наш аппа­рат здесь, внутри Союза, находится под наблюдением нашей партии, если здесь мы имеем такой орган, как наше ОГПУ и ряд контрольных органов, то за гра­ницей мы всего этого лишены, и поэтому, казалось бы, что в заграничном аппара­те надо иметь самых стойких, самых вы­держанных работников, как коммунистов, так и беспартийных. К сожалению, очень часто оказывается, что там мы имеем по­рядочную шваль. Достаточно вам ска­зать, что мы имеем за 1926 г. невозвра­щенцев 38 чел., за 1927 г. — 26 чел., за

1928 — 32 чел., за 1929 г. — 65 чел. за 1930 г. — 43 чел., пока за первое полу­годие. Вы думаете, товарищи, что это только одни беспартийные? Нет, к стыду нашему тут есть и партийные. Только за

1929 г. партийных не вернулось обратно 10 человек, за этот год отказалось вер­нуться еще несколько человек. Кто они такие, могут спросить, вот эти коммуни­сты, которые не вернулись? Может быть, это люди, которые вчера пришли в пар­тию, и поэтому, партия, посылая их, сама ошиблась? Вот, возьмите: Миллер-Малис, представитель Хлебопродукта в Герма­нии, член ВКП(б) с 1906 г. (Голос: Э т о— липовый ста ж), командирован из СССР в 1925 году. Вот этот прохвост остался там, украл у нас порядочное ко­личество денег и живет себе преспокой­но. Другой Этвейн, член ВКП(б), коман­дированный из СССР в 1926 г., бывший член правления «Дерутра». На предло­жение комиссии тов. Ройзенман вер­нуться в СССР отказался и после ухода с работы открыл в Гамбурге шоколадную фабрику. Церер, член ВКП(б) с 1918 г., за границу был командирован в 1926 г., работал в торгпредстве на должности за­ведующего фотокиноотдела, тоже отка­зался вернуться, украл значительную сумму денег и открыл свое дело.

Достаточно и этих, не буду перечис­лять дальше.

О чем это говорит? Это говорит о том, что в той обстановке, в обстановке бур­жуазной, разлагающей, отдельные комму­нисты гибнут там. Некоторые это об’яс- няют таким образом: «Ну, вот, видите ли, остались, ушли, потому что контроль придирается, Ройзенман виноват». Я ду­маю, что и тов. Ройзенман, и РКИ, и все мы виноваты в том, что во-время мы их оттуда не убрали. (Голоса: Правильно. 1 Аплодисменты).

Были и такие господа, всякие Шухгал- ! теры, которые обворовывали нас, хотя ¹ считались там как-будто самыми верны­ми людьми. Несмотря на крики тов. Рой- < зенмана, что они предатели, их во-время I не убрали, а затем они уходили и стано- 1 вились там миллионерами на ворованные у нас деньги. !

Посмотрите, как мы няньчимся иногда с этой дрянью. В Лондоне сотрудников кооперации, отказавшихся вернуться в Союз, не только не выгнали, не только не бойкотировали, а с ними повели разго­воры о мирной ликвидации дела. Степа­нову, сотруднику Центросоюза, выплачено выходное пособие за 6 месяцев 480 1 английских фунтов, или 4.800 руб. валютой. Фину и Яркову, сотрудникам Сельскосоюза, уплачено за 10 месяцев по 1.200 английских фунтов, или по 12.000 руб.

В дополнение к этому безобразию, ука­занным Фину и Яркову за подписью председателя Сельскосоюза в Лондоне. т. Лашевича было послано письмо от 21 февраля следующего содержания: «Милостивый государь! Мы подтверждаем получение вашего письма от 19 февраля с. г., в котором вы сообщаете об отказе . от звания директора и от других долж­ностей в нашем обществе. Приняв к све­дению ваш отказ, мы имеем удовольст­вие выразить вам благодарность за прош­лые услуги, оказанные обществу в каче­стве секретаря, и подтверждаем, что вы всегда добросовестно выполняли ваши обязанности, так что мы всегда были ва­ми довольны.

Правление сожалеет, что по причине личного характера вы решили отказать- с ся от работы в нашем обществе. Преданный вам А. Лашевич». (Шум, смех, движение в зале. Голоса: А кто этот Лашевич; а что с ним сделали?). Лашевича от­лупили как следует. Но, дело, товарищи, в чем? Мало того, что деньги заплатили этой дряни, еще им дают похвальные ли­сты от нашей кооперации. Ну-ка, ты те­перь попробуй тронуть его, он тебе вы­тащит этот документ. Вот таково, това­рищи, в двух словах положение нашего торгового аппарата за границей.

Надо будет нам особое внимание обра­тить на него, надо будет подыскать са­мых лучших, преданнейших, выдержан- _л ных работников, только таких и посылать за границу. (Землячка: Правильно). (Го­лоса: Рабочих от станка). Рабочих, имен­но рабочих, котрые прошли граждан­скую войну (Землячка: Правильно), ко­торые доказали свою преданность. Имен­ но таких рабочих нужно посылать, которые могли бы устоять против соблазна буржуазного «порядка» за границей. (Аплодисменты)

ЛИЧНЫЙ СОСТАВ И ЧИСТКА СОВЕТСКОГО АППАРАТА. ШЕФСТВО ЗАВОДОВ

Перехожу, товарищи, к личному соста­ву нашего аппарата.

Мы до сих пор, товарищи, к сожале­нию, не имеем хорошо разработанных данных о том, из кого состоит наш ап­парат, каков его социальный состав. Но мы знаем, что в нашем аппарате в гро­мадном своем большинстве сидят люди во всяком случае не из рабочих. Это мы знаем. Работа, проделанная Стати­стическим управлением, дает очень ха­рактерные

данные. Вот они: высший управленческий персонал наш, он на 76 процентов состоит из коммунистов и на 30-40 процентов из рабочих.

В составе высшего управленческого персонала промышленных предприятий коммунистов насчитывается 76 проц., ра­бочих — 53 процента, служащих — 40,1 процента, крестьян — 5,4 процента. В уп­равлении прочими отраслями народного хозяйства: коммунистов — 69,5 процента,

рабочих — 44,6 процента, служащих — 41,8 процента, крестьян — 12,8 процента. Но если вы дальше пойдете и спросите, из кого состоит так называемый опера­тивно-руководящий персонал, то вы уви­дите уже уменьшение удельного веса и коммунистов, и рабочих. Например, возь­мем то же самое управление промыш­ленными предприятиями. Если в высшем персонале мы имеем 76 процентов комму­нистов, то здесь в оперативно - руково­дящем персонале уже имеем всего пар­тийцев 24,6 процента; если там мы имеем 53 процента рабочих, здесь мы имеем 17 процентов. Если дальше вы пойдете и по­смотрите, из кого состоят научные ра­ботники и специалисты без администра­тивных функций, то здесь картина будет еще хуже. Коммунистов здесь 7,5 процен­та, рабочих — 9,8 процента. И так по прочим отраслям. О чем это говорит? Это говорит о том, что командная вер­хушка состоит в подавляющем большин­стве из коммунистов, в оперативно-ру- ководящем персонале коммунистов и ра­бочих вначительно меньше, среди науч­ных сил и специалистов коммунистов и рабочих совсем мало. Отсюда следует, что внимание партии должно быть обра­щено главным образом на эти две по­следние категории работников: на опера­тивно . руководящий персонал и науч­ных работников, специалистов.

Я дальше буду говорить о вредитель­стве, и вы там увидите, что когда мы са­ми не знаем техники работы, нашего брата околпачивает вредитель. Теперь всем ясно, насколько дальновидно и пра­вильно было, когда во время шахтинско- го дела партия поставила во весь рост вопрос о создании своих специалистов, вопрос о создании своих научных работ­ников. Прав был тов. Покровский, кото­рый, выступая с этой трибуны, призывал с’езд к большему вниманию к научным работникам и специалистам. Если мы не создадим своих научных работников, сво­их специалистов, мы все время будем в чужих руках.

Отсюда, товарищи, ясно и то, как пра­ва была партия, когда поставила себе задачей очистить аппарат от чуждых, бю­рократических элементов, чтобы сделать его более дееспособным.

Чистка у нас, товарищи, в настоящее время только в начале. Чистку прошло 400 тысяч работников, а должно пройти свыше двух миллионов. То, что до сих пор сделано, это только проба, начало. Чистка превратилась в настоящее время не только в чистку людей. При чистке теперь довольно внимательно, тщатель­но и подробно изучается и работа все­го аппарата. То или другое лицо расце­нивается не только по тому, какого оно происхождения, но главным образом по (тому, как оно работает.

В процессе чистки приняло довольно широкие размеры шефство заводов над аппаратом. Это не шефство в традицион­ном смысле, а действительное осуще­ствление контроля рабочих масс над го­сударственным аппаратом. Заводы посы­лают своих рабочих для того, чтобы чи­стить свое подшефное учреждение. Эти рабочие знакомятся как со структурой аппарата, так и с людским составом. И в этой работе шефские бригады оказали значительную поддержку органам КК- РКИ. Никогда нам не удалось бы без та­кого массового участия рабочих в деле чистки советского аппарата добиться та­ких результатов, какие мы имеем в на­стоящее время.

Предварительные итоги чистки совет­ского аппарата по СССР говорят следу­ющее: из 454 тысяч служащих, прошед­ших чистку, вычищено 51 тыс., или 11%; по первой категории вычищено — 11.000, или 22 процента всех вычищенных; по второй категории — 21 тыс.; по третьей категории — 13 тысяч; вне категорий —

4 тысячи; наложено всяких взысканий на 6 тысяч человек.

Чистка продолжается. В процессе чи­стки оказалось возможным произвести значительное сокращение и упрощение некоторых учреждений. Например, чист­ку Мосфинотдела провела рабочая бри­гада 24 завода имени Фрунзе почти без помощи со стороны. РКИ. Этот завод яв­ляется

шефом этого учреждения. Ре­зультаты получились значительные. Ра­бочая бригада в десятки раз лучше, чем кто-либо другой, сумела просмотреть ап­парат, отсечь ненужные звенья этого ап­парата, решительно упростить его. Ра­бочая бригада сократила аппарат на

57.8 процента.

Чистка Центросоюза также дала упро­щение аппарата. Вместо 60 отделов ап­парата Центросоюза он реорганизован в 19 отделов, и аппарат сокращен на 50 процентов — с 4.236 чел. до 2.150.

То же самое мы имеем и по централь­ным наркоматам и республиканским: НКФ СССР в результате чистки сокра­щен на 12,6 процента, НКФ РСФСР—на

15.7 процента, НКПС—на 33 процента. ВСНХ РСФСР — на 26,9 процента, НКЗ РСФСР — на 60,3 процента, НКТ РСФСР

— на 43 процента, НКП РСФСР — на 30,5 процента.

В Московской области—МОНО сокра­щено на 35,7 процента, московский сов­нархоз — на 21,3 процента, Мосфинодел

— на 57,8 процента, Мосземотдел — на 9,1 процента.

В Иваново-Вознесенской области фин- аппарат сокращен на 21,2 проц. Финаппа- рат Сибирского края сокращен на 14,2 процента. Финаппарат ЗСФСР — на 17,2 процента, ленинградский финотдел — на 20 процентов, нижне-волжское крайзу — на 25,9 процента, уральское облзу — на

56.7 процента, леинградское облзу — на

50.9 процента и т. д.

В связи с чисткой совершенно иначе встал вопрос о выдвиженчестве. Если раньше брали рабочего и отправляли прямо в аппарат, о котором он не имел никакого представления, то теперь ра­бочий, принимая непосредственное уча­стие в чистке советского аппарата, зна­комится со всей структурой, и в процес­се самой чистки уже выдвигаются те ра­бочие, которые потом остаются в аппа­рате. Этот рабочий уж> не так боязливо подходит к аппаратному чиновнику, ибо он его вчера чистил, он его вычищал, и теперь, приходя в аппарат работать, он чувствует себя хозяином.

Тов. Каганович в своем докладе гово­рил о выдвиженчестве и указывал на то, что у нас до чортиков малое количество выдвиженцев. Совершенно верно. Во вре­мя чистки выдвиженчество возросло, но тоже в довольно пустяковых размерах — с 2 процентов до 6 процентов к общему составу сотрудников. Это больше того, что было раньше, но все же это, безус­ловно очень малое количество. Вообще мне кажется, что оздоровить наш аппа­рат только одним выдвиженчеством с фабрик и заводов нам не удастся при та­ком громадном голоде в квалифициро­ванной рабочей силе, который сейчас имеется. Ведь надо влить в аппарат по крайней мере 2-3 сотни тысяч выдвижен­цев. Такое количество взять сейчас с фа­брик и заводов мы не можем. Что надо сделать? По-моему, необходимо в боль­шом количестве направлять в аппарат де­тей рабочих из наших учебных заведе­ний. (Голоса: Правильно. Аплодисменты). Они и грамотны, учились, и могут быть прекрасными работниками.

Шефство — контроль рабочих над со­ветским аппаратом, который продолжает оставаться и после чистки. Нужно ска­зать, что налицо некоторое ослабление внимания со стороны шефов к подшеф­ным учреждениям. Когда чистили, было как-то весело, а когда надо следить за повседневной работой аппарата, это уже не то. И здесь нам нужно нажать все­мерно и сказать, что только те заводы являются действительными шефами, ко­торые продолжают систематическую ра­боту над улучшением подшефного аппа­рата.

Мы имеем громадное количество шеф­ствующих заводов и рабочих, участвую­щих в этом шефстве. В феврале 1930 го­да в 34 городах было 136 заводов, а те­перь до 100 городов и 776 заводов охва­чено шефством. По Московской области шефство охватывает 159 предприятий, по Москве участвует в шефских бригадах свыше ЗН тысяч рабочих, в Ленинграде по Электросиле — 700 рабочих, и т. д. Но мало сказать о количестве шефов. Не­обходимо, чтобы шефы были активны.

СТОИМОСТЬ СОВЕТСКОГО АППАРАТА

Перехожу к стоимости нашего совет­ского аппарата.

XV с’езд партии решил произвести со­кращение административно . управленче­ских расходов не меньше, чем на 20 процентов.

Что тут удалось?

Если вы обратитесь, товарищи, к гос­бюджетным учреждениям, то здесь нам кое-что и удалось.

Административно - управленческие рас­ходы по единому госбюджету, включая НКПС и связь, в 1926-27 году составля­ли 463,9 млн. руб., в 1929-30 году — 382,1 миллиона руб., сокращение — на 81,8 млн. руб., или на 17,5 процента. Удель­ный вес административно - управленче­ских расходов в составе единого бюдже­та в 1926-27 году — 8,18 проц., в 1929-30 году — 3,29 процента. Удельный вес их по отношению к сумме расходов бюдже­та по финасированию народного хозяй­ства в 1926-27 г. был 48,7 проц., в 1929- 30 году — 10,5 процента. Административ­но - управленческие расходы по местно­му бюджету в 1926-27 году составляли 369,9 млн. руб., в 1927-28 году — 344,3 млн. руб., в 1928-29 году — 369 млн. руб., опять — скачек, и в 1929-30 году — 437 млн. руб. Увеличение на целых 67,9 млн. руб., или на 18,5 процента. Это вызвано главным образом не ростом штата,—тут мы не давали, или во всяком случае пы­тались не давать расти аппарату, — а увеличением заработной платы председа­телей и секретарей сельсоветов на общую сумму в 19,4 млн. руб., повышением ста­вок милиции на 11,8 млн. руб., увеличе­нием расходов по земельным и лесным органам, расширением сети судебных участков, что обошлось в 7,8 млн. руб. Удельный вес этих административно-уп­равленческих расходов в местном бюдже­те в 1926-27 году составлял 26,6 проц., в 1929-30 году — 14,6 процента.

Если вы возьмете промышленность, то тут картина будет несколько иная.

Во-первых, надо здесь прямо сказать, точных данных у нас нет. Это — хозра­счетные учреждения, и

там ни копались, все-таки вам не дадут точных данных. То, что вчера было в об’, единении, сегодня переведено в трест, из треста перевели в завод, из заводов пере­числяют в цех и т. д. Таким образом, здесь разобраться гораздо труднее. Но если взять валовую продукцию по опто­вым отпускным ценам 1926-27 года и по | ним считать, то, несмотря на то, что ва­ловая продукция с 1926-27 года с 8 мил­лиардов увеличилась до 17 миллиардов, здесь удельный вес административно-управленческих расходов будет таков: в 1926-27 году было 4,45 процента, в 1927-28 году — 3,12 процента, в 1928-29 году— 2,9 процента и в 1929-30 году — 2,93 про­цента.

Но это, товарищи, не совсем показа­тельно. Показательна следующия карти­на. Мы вместе с ВСНХ провели реорга­низацию управления промышленностью. Останавливаться на этом я не буду, ибо это дело всем известное. Но я должен сказать, что в результате проведения ре­организации мы вместо упрощения полу­чаем еще большее запутывание, вместо удешевления — безусловное удорожание.

Возьмем, например, Всехимпром. На­личный состав служащих до создания об’единения составлял 1921 чел, в момент обследования, после реорганизации, ока­залось 2.213, или увеличение на 15 проц. Во Всесоюзном текстильном об’единении мы имеем уменьшение. В Резинооб’единении было до реорганизации 493 человека, стало 621, т. е. увеличение на 25 проц. В Союзнефти было 543, стало 741 человек, или увеличение на 36 процентов и т. д.

-Когда была поднята по этому поводу тревога и ЦК и нами, и когда мы под­нажали, оказалось, что все они согласны сократиться на 30 процентов и более. Выходит так, что если все время не си­дишь над ними, если прямо с ножом к горлу не пристанешь, будут штаты уве­личиваться, а не сокращаться. Верно, то­варищи, что нам помогло в нынешнем сокращении всех этих учреждений то об­стоятельство, что это происходило нака­нуне с’езда. И они очень охотно пошли на сокращение сегодня. Но не можем же мы каждый день созывать с’езд, чтобы они не увеличивали своего аппарата (смех).

Мы сами здесь прошляпили немного, так как исходили из того, что, посколь­ку промышленности были заданы такие качественные показатели, как уменьше­ние себестоимости на 11 процентов, уве­личение производительности труда на 25 процентов и т. д., то нам казалось, что они сами поднажмут на сокращение ап­парата. Но получилось, товарищи, дру­гое. По снижению себестоимости про­мышленность недовыполнила задание, но зато по части увеличения штатов она очень щедро перевыполнила.

То же самое по потребительской коо­перации. Здесь мы также имеем большой рост. Верно, сейчас уничтожение окруж­ного кооперативного звена, по словам тов. Бадаева, дает экономию в 85 милли­онов рублей. Но я опять-таки боюсь, что это заявление для с’езда партии.

Все то, что мы имеем в промышленно­сти и потребительской кооперации, блек­нет перед тем, что делается в нашей кол­хозно кооперативной системе. Там пря­мо-таки безобразно. Мы просили Союз союзов сельскохозяйственной кооперации сообщить нам стоимость их аппарата. Они нам просто-напросто ответили: «Ни­каких веских данных в распоряжении центров сельскохозяйственной коопера­ции о расходах их систем не оказалось». Так что сами они не знают, что у них там делается.

Только на-днях мы закончили обсле­дование сельскохозяйственной коопера­ции и выявили очень тревожную карти­ну . Вот что теперь показывает вредитель Стырикович: «Выпустив в 1927-28 году около 1.000 тракторов, мною, Саблиным и Ивановым, согласно указаний Белонож- кина и Кутского, решено было в следую­щие годы держаться темпа до 3 тысяч тракторов в последний год пятилетки. Когда в 1928 году была выдвинута про­грамма 3 тысячи тракторов в 1928-1929 году, Саблин и Иванов оказывали воз­можное сопротивление. То же произошло при задании 10 тысяч тракторов в 1929-30 году. Приняв под приказом эти задания, Саблин и Иванов, Половко, Ветчинкин и Самойлов принимали, с моего ведома, по докладам Саблина меры к невыполнению заданий».

Вы видите, как они выполняли наши задания!

«В общем таковые сводились, — про­должает вредитель: — медленный набор, рабочих и технического персонала, малая сменность, отсутствие планирования, брак в поковках и литье, медленная установ­ка и налаживание в работу станков и во всяких вспомогательных строительных работах. Узкие места, как например, из­готовление штампов, умышленно не унич­тожались.

Я забыл упомянуть, что по указанию Кутского и Белоножкина следовало осо­бенно задержать изготовление запасных частей, как главной базы эксплоатации трактора. Эта мера на заводе усиленно проводилась Саблиным и Ивановым. С моей же стороны через директоров заво­дов Трахтенберга и Вейса задерживалось развитие производства запасных частей на заводах им. Энгельса и К. Маркса. На заводе имени К. Либкнехта в этом на­правлении работал Каргополов, который сам контрактировался с Путиловским за­водом.

Теперь же оказалось, что в этом году будет произведено 12 тысяч тракторов вместо запроектированных вредителями 3 тысяч тракторов в 1932-33 году. Вот, как они околпачивали нашего брата. По­слушаем дальше того же Стыриковича: «Чтобы провести вредительские меропри­ятия, мною и директорами заводов при­водилась при каждом отдельном случае достаточная аргументация, могущая их убедить. Так, при разрушении военных мастерских указывалось, что вряд ли воз­можно развитие военного производства в пограничном городе и поэтому мастер­ская и оборудование будут стоять бес­полезно, и их надо использовать для то­го или иного гражданского производст­ва. При наборе многих типов машин (К. Маркс и Свердлов) указывалось, что большее количество изготовляемых типов дае тгибкость заводу в отношении рын­ка. При ликвидации паровозостроения на «Красном Путиловце»—отдаленность Ле­нинграда от источников сырья и топлива и проч.».

Таким образом, то одно говорили, то другое, то третье, а наш брат хлопал ушами и повторял то же самое. Ловко, нечего сказать. А вот как вредитель Стрижов отзывается о работе наших ком­мунистов: «коммунисты - хозяйственники в большинстве случаев не умели рабо­тать и лишь учились работать, они недо­статочно глубоко входили в дела и не все видели и знали, что нужно было знать. Прочитайте им все показания аре­стованных нефтяников, где развернута картина вредительства, и спросите: как это могло быть, чтобы у них под носом, при их повседневной работе, все это про­изошло?» Вот где издевательство над нашим братом!

Дальше он продолжает:

«После этого станет ясно, что они дол­жны были глубже вникать в дело и бли­же знакомиться с беспартийными инже­нерами. Отчуждение между коммунистами и беспартийными за последние годы было слишком велико. Коммунисты сиде­ли в своих кабинетах, куда по разным вопросам вызывали инженеров и с ними говорили. Но они не ходили по другим комнатам своего учреждения, не знали второстепенных служащих, не имеющих у них доклада, и не видели, в каких условиях и как работают сотрудники дан­ного учреждения. Я, когда был старшим директором нефтяной промышленности ВСНХ, не сидел все время в своем каби­нете, а много раз ходил по комнатам своего директората, видел всех, кто что делает, нажимал на работу и знал, на что годен каждый сотрудник, а мой началь­ник в моем кабинете и в других комна­тах директората за 9 лет ни разу не был. Когда до революции я был управляющим нефтяными промыслами, я каждый день ходил по промыслам и работал в конто­ре; я знал каждого рабочего и каждого служащего ,видел работу и годных лю­дей продвигал вперед по службе. Нынеш. ние управляющие групп промыслов так глубоко в дела не входят. Их окружала бумажная волокита, бюрократизм и мил­лион заседаний, им некогда заниматься делом».

Конечно, далеко не все наши хозяй­ственники таковы, какими их рисует Стрижов. Ведь все-таки факт остается фактом, что, несмотря на вредительство Стрижовых, развитие нашего народного хозяйства идет вперед невиданными в ис­тории темпами. Но в то же время мы были бы слепцами и глупцами, если бы мы не вчитались в эти слова классового врага, который так беспощадно, так от­кровенно критикует нас. Мы очень ча­сто доверяем бумаге: подмахнул бумагу и считает,'что все сделано.

И, наконец, показание Ларичева, быв­шего работника Госплана, которому ока­зывалось безграничное доверие. Он по­казывает: «С планом и отчетами с мест

приезжали, главным образом, члены вредительской организации (Бояршинов, Лубанович и др.). Перед официальными совещаниями они обыкновенно приходи­ли в ВСНХ и Госплан, где с Назимовым и Скорутой (ВСНХ) и со мной, Рабино­вичем и Федоровичем (в Госплане), в за­висимости от вопросов, согласовывались отдельные элементы и устанавливались вредительские директивы по составлению планов и затушевыванию вредительской работы по отчету».

Вот тебе и на! Они приезжали, соби­рались преспокойно, подрабатывали все вопросы и проводили их так, как им это­го хотелось.

О чем это говорит? Это говорит о том, что ты, коммунист, смотри как следует за делом и слепо не доверяй никому, вникай в дело по существу и изучай его со всей тщательностью.

ВРЕДИТЕЛЬСТВО В СОВЕТСКОМ АППАРАТЕ

Несколько слов о роли вредителей в нашем народном хозяйстве. ГПУ выпу­стило брошюру — «Материалы к отчету ЦКК ВКП(б)». Кое-кому эта брошюра не нравится. Некоторые товарищи, упоми­наемые в этой брошюре, обижаются, но, по-моему, они неправы. Личную обиду надо подчинить общим интересам, а об- >ций интерес заключается в том, чтобы каждый коммунист, прочитав эту- самую книжку, вник поглубже в ее содержание и добился бы того, чтобы в будущем его так не могли околпачивать.

Незачем повторять, какую громадную роль сыграло ГПУ в раскрытии вреди­тельства. Тов. Евдокимов, тогдашний председатель ГПУ на Северном Кавказе, в этом отношении несомненно, оказал большую услугу нашей партии, так же, как и другие наши работники ГПУ. То же самое было и на железной дороге. Ра­ботники ЩУ на железной дороге, тов. Блатонравов и Кишкин, с невероятной смелостью раскопали всю эту шваль, а тогда было не так легко это сделать. Те­перь мы привыкли и знаем, что таких вредителей много, и поэтому раскрывать их не так то уж трудно. Но в то время громадное количество наших работников не верило этому, считало, что ГПУ пере­барщивает, и с большим трудом прихо­дилось убеждать, что вредительство на­лицо. Нужно только удивляться тому, что, имея во главе промышленности в руководящем составе 75-80 процентов коммунистов, мы не сумели воспрепятст­вовать вредительству принять такие гро­мадные размеры.

В свое время тов. Сталин дал исчер­пывающую характеристику вредитель­ству, как форме проявления классовой борьбы со стороны небольшой кучки буржуазных специалистов, этой агенту­ры международной буржуазии. Отсюда же он делал вывод, что нам надо взять­ся за подготовку своих красных специа­листов из детей рабочих и что нынеш­ним директорам заводов и фабрик необ­ходимо, если они хотят стать действи­тельно хозяевами положения, овладеть техникой. Как все это оказалось глубо­ко правильным! А ведь это же был во­прос спора между нами и правоуклони- стами. Я уже говорил на одном из пле­нумов ЦК, как т. Рыков во время шах- тинского дела очень решительно высту­пал против той установки, которая тогда была дана Центральным комитетом в от­ношении создания своих технических кадров. Он, помню, пришел на заседание Политбюро, принес целую кипу выдер­жек из писаний Владимира Ильича о спе­циалистах и стал доказывать, что то, что мы предлагаем, неосуществимо, что Иль- ил указывал, что без буржуазных спе­циалистов нам не обойтись, не построить нам социализм и т. д. По-моему, ника­ких противоречий между тем, что гово­рил Владимир Ильич о буржуазных спе­циалистах, и той установкой, которая да­на партией в настоящее время, абсо­лютно нет. О чем говорил Владимир Иль­ич? Владимир Ильич говорил о том, что буржуазных специалистов надо привле­кать, надо платить им как следует, что­бы они работали добросовестно, честно помогали нам строить социализм. Ну, а если кучка контрреволюционеров - вре­дителей из среды этих специалистов нам гадит, если они нам хотят подорвать на­шу народно - хозяйственную мощь? Раз­ве когда нибудь Владимир Ильич гово­рил, чтобы таких не трогать? Конечно, нет. Само собой понятно, что выкорче­вывая вредителей, мы со всей бережно­стью должны относиться к тому громад­ному большинству буржуазных специали­стов, которые работают у нас и работают честно, помогают нам, и наряду с этим усиленно готовить свои кадры, па­мятуя. что пролетариат должен создать свою техническую интеллигенцию. Одно другому абсолютно не противоречит.

Я бы хотел процитировать вам не­сколько показаний этих вредителей, как «ни сами освещали свою вредительскую работу. Случайно ли было вредитель­ство, или оно было проявлением классо­вой борьбы? Послушайте самих вреди­телей. Вот что пишет Стрижев. Этот Стрижев являлся старшим директором нефтяной промышленности Главгортопа ВСНХ СССР и профессором Горной ака­демии. В прошлом, с 1898 года — управ­ляющий дагестанскими предприятиями общества «Нобель», акционер общества «Нобель»; в 1919 году состоял городским головой в Грозном при Деникине, тогда же был председателем комитета партии кадетов. Вот что он пишет: «Если в до­военное время инженер, вышедший из привилегированного учебного заведения, чувствовал себя членом определенной замкнутой касты, он еще больше держал- | ся за свои кастовые привилегии после ре­волюции. Революция отняла земли, фаб­рики, заводы, дома, капиталы, но она не отняла дипломы инженеров. Это—все, что осталось у инженеров, и за это, а также за все, что с этим было связано, инжене­ры сильно цеплялись. Ясно, что почти все старые кастовые инженеры не сочув­ствовали новому строю и сделались чле­нами контрреволюционных вредитель­ских организаций. На это их толкали эко­номические интересы. Им было выгодно возвращение старого порядка и они очень желали, чтобы он вернулся. Кастовая замкнутость инженеров облегчала контр­революционную вредительскую работу, требовавшую также замкнутости. Пере­ход инженерных каст в контрреволюци­онные был естественный и понятный».

Вот что говорит классовый враг. Он никак не может примириться с тем, что пролетариат отнял заводы, фабрики, земли и капиталы у старых владельцев- капиталистов. Они, эти вредители, не хо­тят советской власти, а ждут не дождут­ся, чтобы вернулась старая капиталисти­ческая власть. Мы можем утешить госпо­дина Стрижева, что он так* и не дождет­ся возвращения капитализма и капитали­стов в нашу страну. (Аплодисменты).

Вот вам еще показание инженера Калганова из Донугля: «Влияние имело и следующее обстоятельство: техническая интеллигенция, по сравнению с другими группами интеллигенции, была гораздо ближе к промышленному капиталу “По са­мому своему положению: даже не имея собственных капиталов, мы все же как-то инстинктивно интересовались существом именно капиталистических отношений в тех предприятиях, в которых мы рабо­тали... При капиталистическом строе мы являлись, в известной степени, оберофи- церами капитала, если можно так выра­зиться. Именно через нас капитал осуще­ствлял свойственную и неизбежную при капитализме эксплоатацию рабочих, а это в свою очередь, порождало уже из­вестную идеологию, которая резко отде­ляла нас от рабочих, противопоставляла нас им».

Здесь прямо со всей откровенностью вредитель указывает, что они были вра­гами рабочего класса, были на второне эксплоататоров и остаются такими же.

Верно, этого ни в коем случае нельзя сказать о громадном большинстве наше­го инженерства, которое честно работает с нами. Если бы, товарищи, мы благо­даря вот этой дряни поддались бы на такую удочку, что стали бы ко всем ста­рым специалистам относиться отрица­тельно, это было бы грубейшей ошибкой. Это, конечно, не значит, что мы должны слепо им доверять. Нет, критическое от­ношение должно остаться, но на этом ос­новании травля специалистов и спецеед- ство были бы грубейшей, непроститель­ной и вреднейшей ошибкой.

А теперь послушаем, как вредители всемерно задерживали рост нашей про­мышленности. Вы знаете, какое громад­ное значение имеет для нас трактор. Вы также знаете, какую громадную борьбу нам пришлось выдержать для того, что­бы раскачать наш Путиловский трактор­ный завод. Дрались за программу в 3 ты­сячи, потом за десять тысяч тракторов. При чем для того, чтобы добиться свое­временного выпуска 10 тысяч тракто­ров, надо было тов. Сталину лично за­няться этим вопросом и убеждать в этом хозяйственников.

ЗА ЧЕТКОЕ ВЫПОЛНЕНИЕ ДИРЕКТИВ ПАРТИИ И ПРАВИТЕЛЬСТВА

Одним из важнейших вопросов Влади­мир Ильич считал фактическую провер­ку исполнения и соответствующий под­бор и расстановку людей. Недостаточно выносить хорошие решения. Недостаточ­но написать хорошую директиву, надо следить за ее выполнением. Надо, чтобы хорошая директива хорошо проводилась на практике. А как у нас дело обстоит с этим? Довольно неважно. Разрешите привести три примера. Партия решила зимой в этом году отпустить полмилли­арда рублей колхозам. Вы помните, Ле­нин в своей статье о кооперации писал, что «каждый общественный строй возни­кает лишь при финансовой поддержке оп­ределенного класса». Партия была абсо­лютно права, когда она решила . полмил­лиарда рублей дать на помощь колхозам. Как мы это провели? Вот вам пример: крестьянину Белоножко, Николаевского округа, который был освобожден от сель­скохозяйственного налога при наличии 7 едоков, 2 га земли и 1 коровы, при вступ. лении в колхоз, пред’явлено было к уп­лате: просрочки по сельскохозяйственно­му кредиту — 289 рублей, паевые взносы

в сельскохозяйственную кооперацию — 18 рублей, паевые в потребительскую ко­операцию — 14 рублей, строительный фонд потребительской кооперации — 3 рубля, страховка — 5 рублей, заем инду­стриализации — 5 рублей. Итого — 334 рубля 67 коп., а в прошлом году он на­лога не платил, как бедняк. Скажите, по­жалуйста .откуда он уплатит эти 334 руб­ля сразу? Ведь он все это поймет так: мне в колхозе обещали помощь, а вот когда вступаешь, сразу с тебя требуют 334 рубля.

Каким образом произошло, что вместо выполнения решений партии об оказании поддержки колхозам и их кредитовании в размере полмиллиарда рублей, требу­ют всяких взносов от крестьянина по случаю его вступления в колхоз? Это по­лучилось потому, что, несмотря на реше­ние партии о помощи колхозникам, им стали пред’являть при вступлении в кол­хоз требование уплаты всех числившихся за ними долгов, недоимок и просрочек, а также всякого рода взносов.

Другой пример. По НКПС обсуждался вопрос о строительстве новых железных дорог. По предложению тов. Сталина был принят ряд очень важных решений. Ре­шения были такого характера, что про- ведение их в жизнь сокращало наши рас­ходы по транспорту больше, чем на 1,3 миллиарда рублей против плана НКПС. Обсуждался этот вопрос комиссией По­литбюро. Председателем этой комиссии был тов. Рудзутак. Когда решения были приняты, надо как будто проводить их в жизнь, больше ничего не требуется. Но члену коллегии НКПС тов. Полюдову и аппарату НКПС не понравилось то реше­ние, которое приняла комиссия и утвер­дило Политбюро, и он обращается к Рудзутаку с письмом, где он пишет, что в этом решении не все учтено. Резолюция тов. Рудзутака гласит: «Постановление подлежит точному исполнению. Ян Руд­зутак, 8 марта 1930 года». Казалось бы, дальше не о чем рассуждать. Комиссия работала под председательством Рудзу­така, есть решение Политбюро. На по­пытку со стороны члена коллегии тов. Полюдова убедить тов. Рудзутака, что тут что-то надо изменить, тов. Рудзутак отвечает категорическим распоряжением о том, что «постановление подлежит точ­ному исполнению», но решение ЦК в жизнь все же не проводится. Всякими махинациями в отсутствие тов. Рудзутака в советском порядке оформляется совер­шенно другое решение...

Ройзенман: Саботаж.

Голос: А что за это сделали?

Орджоникидзе:*.. Это безобразие.

Еще пример. Я вчера докладывал о судостроении и пытался доказать, какое важное значение имеет постройка наше­го коммерческого флота. Решения, кото­рые мы приняли, надо проводить в жизнь: если с этим мы будем тянуть, не проводить в жизнь, от этих наших пла­нов ничего не получится. Проводится ли это решение сейчас, или нет? Должен заявить, чт® проводится это решение очень плохо. Более того, постановление было, если не ошибаюсь, в августе 1929 года, в апреле текущего года мы посла­ли товарища в Ленинград для проверки того, как осуществляется принятое ре­шение. Когда он туда приехал, выясни­лось, что материала, который был послан, на месте не оказалось. Присланный отту­да инженер, которому материал был в свое время вручен, вместо того, чтобы по­слать этот материал в Ленинград, отпра­вил его в Харьков. В Харькове этот ма­териал лежал преспокойно, никто не по­интересовался, почему послан материал не по адресу. Так и пролежал в Харько­ве с ноября почти по апрель этот мате­риал, который так нужен был Лениграду. Ни Ленинград не тревожится, ни Харь­ков не подает никаких признаков жизни. Вот какая штука получилась.

В том же решении Политбюро было предложено Союзверфи подвергнуть ино странной экспертизе установку стапе­лей. Это решение до сих пор остается не­выполненным. Дальше, было предложено использовать старые стапели для ремон­та судов. Товарищ, который обследовал это дело, установил, что стапеля вместо того, чтобы быть приведенными в поря док, засыпаны землей. Тов. Воробьев са мым решительным образом отрицал этот факт. Он нам показал фотографию. Вот, видите, мол, стапеля, все на месте. Так как не может быть, чтобы два человека сошлись вместе и оба врали, я позвонил в ОГПУ и попросил проверить, в чем тут дело. Оказывается, что стапеля действи тельно были засыпаны землей в декабре, а фотографический снимок этих стапе­лей нам показывали прошлогодний (смех). В этих условиях, товарищи, борьба с бюрократизмом ставится по-иному. Если мы раньше ставили вопрос: хорошее к вежливое обращение с посетителями, борьба с волокитой и т. д., то теперь этим ограничиться уже нельзя. По-моему, самым злостным бюрократом, самым вредным бюрократом теперь является тот, кто не выполняет честно и аккурат­но решения партии и правительства (Ройзенман: Правильно). (Аплодисменты). Против этих самых злостных бюрокра­тов, независимо от того, кто-бы они ни были, какие бы ни были их заслуги прошлом, какого бы они ни были проис­хождения — рабочие, крестьяне, помещи. ки или дворяне, — партия должна их со всей решительностью отстранять от за­нимаемых должностей и указать, что ре­шения партии и правительства выносятся не для того, чтобы на второй день плевать на них, а для того, чтобы проводить их в жизнь. (Голоса: Правильно). (Аплодисменты). Этого мы должны во что бы то ни стало добиться.

ЧИСТКА РЯДОВ ПАРТИИ

Перехожу к чистке партии. Чтобы не занимать долго вас, просто приведу цифры и пойду дальше. По неполным данным, проверено 1.554 тыс. коммуни­стов, исключено из них 130,5 тыс., или

10.2 проц. В 1921 г. было исключено

30.3 проц. Добровольно и механически выбыло за это время 18,8 тысяч (1,3 проц.), исключено было партколлегией за пе­риод с XV с'езда по 1/УП—1929 г. 34 тыс. за разные проступки. В то же время, товарищи, в партию вступило, как уже вам известно из докладов тт. Кагановича и Сталина, — 600 тыс. новых членов партии. В числе исклю­ченных рабочие составляют 7,5 проц. по отношению ко всем коммунистам ра­бочим; крестьян—18,5 проц. по отноше­нию ко всему количеству крестьян в партии; служащие и прочие—10,9 проц. по отношению ко всем служащим. Чи­стка проходила при громадном участии рабочих масс. Можно сказать, что класс чистил свою партию. Авторитет партии в результате чистки вырос в громад­ной степени. Факт вступления 600 тыс. новых членов, из коих громадное боль­шинство рабочих, говорит о том, что партия от чистки колоссально выигра­ла.

- О работе партколлегии будут гово­рить тт. Ярославский и Шкирятов, они больше остановятся на этом вопросе. Мне разрешите не останавливаться на нем, чтобы не задерживать вас.

Борьба с троцкистской оппозицией продолжалась и после XV с'езда. От XIV партс'езда до 1 февраля 1928 г. привлечено было контрольными комис­сиями 5.755 человек, или ¹/а проц. всего состава ВКП того времени.

С XV партс'езда по 1 февраля 1930 года привлечено было к ответственности контрольными комиссиями 7.300 чел., из этого числа восстановлено и реабилити­ровано 3.110 чел.—42 проц.

За весь период борьбы с троцкизмом было привлечено к ответственности 6.485 %ел., при чем в составе исключен­ных троцкистов служащие и .прочие" составляли 50 проц.

В партии процент служащих на 1 ян­варя 1928 г. был 19, а на 1 января 1930 г.—14, а из состава исключенных за троцкизм из партии 50 проц. составля­ют служащие.

Подано заявлений об отходе от оппо­зиции за период с XIV по XV партс'езд от 9.252 чел., с XV с'езда по 1 апреля 1930 г. 3.000 чел., из них восстановле­но в ЦКК с XV партс'езда по 1 апреля 1930 г. 528 чел. и остальными инстан­циями, кроме ЦКК — 1.032 чел. Таким образом от троцкистов почти ничего не осталось.

Если на XV с'езде среди троцкистов! было значительное количество бывших старых большевиков, то в настоящее время в их рядах остались из старых большевиков,и тоне совсем старых: боль­шевик Муралов — это старый боль­шевик, и Раковский. (Голоса: Раковский— бывший меньшевик, Раковский — мень­шевик). Больше никого там почти нет.

Что будут делать и как будут себя вести бывшие троцкисты в нашей пар­тии

можно ли относиться к ним с до­верием? Вот вопросы, которые нам ета- вят. По моему, общего решения этого вопроса нет—к каждому из бывш. троц­кистов надо присмотреться. Тем, кто честно будет работать в партии,—пол­ное доверие, а тех, которые будут двурушничать,—выкидывать из партии.

Вся работа ЦКК и РКИ проходила в тесной связи с участием рабочих масс. Тут мы следовали заветам Владимира Ильича: он считал, что работа РКИ толь­ко тогда будет плодотворна, если РКИ сумеет связаться с широкими рабочи­ми массами. Ни одна наша работа, ни одно обследование не проходило, чтобы рабочие данного предприятия не уча­ствовали в них.

Бюро жалоб как у нас, так и на ме­стах базируются на добровольцах— рабо­чих и служащих. В одной только рабо те по взиманию налогов приняло уча­стие около 50 тыс. рабочих, собравших 30 мил. руб. недоимок.

Шефство—это могучее средство мае сового движения пролетариата, это— контроль снизу, контроль над советским аппаратом, оно тесно связано с нашей работой.

Для выполнения задач, стоящих пе­ред партией, для победоносного завер­шения борьбы за полное переустройст­во нашего Союза, идущего такими ги­гантскими шагами вперед, требуется бе­зусловное единство нашей партии на основе марксизма-ленинизма. Отсюда необходимость борьбы за единство монолитность партии.

ПРОТИВ ОППОРТУНИЗМА ЗА ГЕНЕРАЛЬНУЮ ЛИНИЮ ПАРТИИ

ЦКК вместе со всей партией вела борьбу с троцкизмом и правыми. И тон другое течение в нашей партии в на­стоящее время разгромлены. Не-больше- вистский, не-ленинский характер их платформы ясен всем и каждому. Это ясно не только из тех материалов и источников, которые мы имели до сих пор, но и сами бывшие лидеры правой оппозиции в своих выступлениях здесь вынуждены были говорить с этой три­буны, что платформа правых выражает не классовые интересы пролетариата, а интересы мелкой бурясуазии.

Крики Троцкого о темпах развития нашего^- хозяйства являются испугом идеолога мелкой буржуазии, видящего в победоносном шествии социализма свою гибель. Обвинения нас со стороны Троц­кого в чрезмерных темпах развития на­шего народного хозяйства ничем ровным счетом не отличаются от тех обвине­ний, которые выдвигали против нас правые-

Возьмите, что говорит Троцкий в од­ном из своих писем из-за границы? Он считает, что наши темпы—это авантю­ристские темпы. Он пишет: „Наш ос­новной лозунг, охватывающий сейчас все задачи—хозяйственные, политиче­ские, партийные, „коминтерновские,—та­ков: своевременное и плановое отступле­ние от позиции авантюризма".

Ишь ты! Троцкий, который кричал о темпах, который произносил „левые" фразы| в момент величайшего наступле­ния пролетариата на капиталистические элементы нашей страны, в момент вели­чайшего напряжения и размаха нашего социалистического строительства, ниче­го другого не находит, как бросить ло­зунг: отступайте от авантюризма. Аван­тюристом он был сам тогда, когда пред­лагал нам несколько лет назад свои ре­цепты развития нашего народного хо­зяйства. То, действительно, был аван­тюризм. Принятие его предложений тогда привело бы нас, несомненно, к размычке с крестьянством. А теперь, когда мы десятки тысяч тракторов даем крестьянству и готовим сотни ты­сяч, когда наше сельскохозяйственное машиностроение увеличивается до гро­мадных размеров, ночти-то до размеров американских, в то время, когда мы вовлекаем миллионы крестьян в социа­листическое

строительство, Троцкий, как петушок, выскакивает и кричит: „Отступайте". Нет, извините, наша пар­тия не только не будет отступать, но она будет все больше и больше насту­пать. (Аплодисменты).

„В области сельского хозяйства,—пи­шет далее Троцкий,—задержать даль­нейшую коллективизацию"—ишь ты, ка­кой левый! (смех)—„об‘яснив кресть­янам предельность рессурсов и сосре­доточив средства на наиболее широких и обеспеченных колхозах".

Точь в точь то же самое, что пишут в „Социалистическом вестнике".

Ктю найдется теперь, кто мог бы вы­ступить против коллективизации? Ну- ка. пусть попробует. (Смех).

Вот вчера тов. Калинин обратил мое внимание на сообщение в „Известиях", как германские буржуазные аграрники начинают заигрывать с нашей коллекти­визацией. Они видят, как наша коллек­тивизация, практика коллективизации нашей страны перевернула все вверх ногами, буквально всю буржуазную идеологию о сельском хозяйстве. И, по-^- нятное дело, что ни один меньшевик не осмеливается говорить против коллекти­визации вообще, точно так же посту­пает бывший когда-то меньшевик, те­перь ничем не отличающийся-от мень­шевиков Троцкий.

„Приостановить раскулачивание",— требует Троцкий. Помните, сколько он болтал о кулаке, сколько раз он упре­кал нас за то, что мы, мол, не так де­ремся с кулаком. (Голоеа: „Да, да"). А теперь, когда большевистская партия, подготовившись заранее как следует, взяла этого кулака за глотку, он гово­рит: Не трогай, приостанавливай ра­скулачивание. Вот это называется „ле­визна".

„В области промышленности прио­становить призовую скачку индустрии, отбросить лозунг: „пятилетка в 4 года". Вот это называется „левый“Троцкий!!

Отбросить лозунг „Пятилетка в 4 го­да! Лозунг, которым живет весь рабо­чий класс, которым живет вся наша партия, вся страна! А этот горе-левый Троцкий выступает и говорит: отбрось­те этот лозунг. Нет, ответим мы ему, не только .не отбросим, а примем все меры к тому, чтобы пятилетка была

выполнена раньше, чем в четыре года. (Аплодисменты).

Сравните, товарищи, о этим лозунгом Троцкого заявление Угланова XVI с'езду от 1 июля с. г. и вы увидите там, что и как думали и хотели пра­вые. Где же в данном случав отличие? Никакого. Они также не верили в на­ше колхозное и совхозное движение, также не верили в темпы нашего раз­вития.

Дальше Троцкий говорит о партий­ном режиме и самокритике. Вот что он пишет: „В области партийного режима прекратить в СССР растворение партии

в классе".

То, что в партию идут рабочие мае сы, что в партию влилось новых 60С тыс. членов, что целые цехи заявляют о своей готовности вступить в пар тию,—он считает это растворением партии в классе. Само собой понятно что мы не будем принимать в партию целые цехи фабрик и заводов. Само со­бой понятно, что мы будем принимать в партию каждого индивидуально. Но тот факт, что громадные рабочие мас­сы идут в нашу партию, сам по себе говорит о большущем роете влияния нашей партии в рабочем классе, о ро­сте ее авторитета в массах. А этот чу­дак ничего этого не видит.

И дальше: „Осудить сталинскую са мокритику, как самую развратную фор му партийного бюрократического пле­бисцита" (смех).

Ишь ты! Самокритику, которая на та кую высоту подняла активность масс в стране,—он называет „самой раз­вратной формой партийного бюрократи­ческого плебисцита в стране"! Но, това­рищи, от Троцкого мы слышали столь- всяких гадостей, что и это не может нас удивить. Ну, а если правые то же самое говорят? Возьмите одного из самых усердных учеников т. Том­ского, бывшего члена ЦК металли­стов...

Каганович: Заместитель председателя. Орджоникидзе: ...заместителя председа­теля, фактического заправилу союза металлистов, одного из самых актив­ных борцов передовой шеренги Том­ского на УШ с‘езде профсоюзов,—Б. Ко­зелева, он пишет: „Для меня ясно, что лозунг самокритики для Сталина—та­кой. же громоотвод, каким когда-то для царизма был еврейский погром".

Голоса: Позор! позор! (шум).

Голос: Он в партии?

Орджоникидзе: Никак нет. ЦКК за та­кие художества, за такую оценку само­критики в нашей партии и другие, не меньшие, чем эти антипартийные вы­ходки, сочла необходимым исключить его из партии. (Аплодисменты).

Вы помните, сколько ядовитых слов было сказано Троцким о бюрократизме и режиме в нашей партии. Нечего их приводить здесь. Но вполне естествен­но поставить вопрос, каким образом язык Троцкого был усвоен правыми.

Вот вам, товарищи, заявление Буха-. рина от 3 января 1929 г., к которому демонстративно присоединились Рыков и Томский. Вот что они пишут: „Серь­езные больные вопросы не об­суждаются. Вся страна мучается над вопросами хлеба и снабже­ния, а конференции пролетар­ской господствующей партии мол чат. Вся страна чувствует, что с кре­стьянством неладно. А конференции пролетарской партии, нашей партии, молчат. Вся страна видит и чувствует перемены в международном положении. А конференции пролетарской партии молчат. Зато град резолюций об укло­нах (в одних и тех же словах). Зато миллионы слухов и слушков о правых, Рыкове, Томском, Бухарине и т. д. Это маленькая политика, а не политика, ко­торая в эпоху трудностей говорит ра­бочему классу правду о положении, ста­вит ставку на массу, слышит и чув­ствует нужды массы, ведет свое дело, слившись с массами".

Вот вам, товарищи, язык Бухарина, Рыкова, Томского. Скажите, пожалуйста, чем он отличается от языка Троцкого? (Голоса: Ничем!) Ничем решительно.

Об организационной линии партии он говорит: „В этой области у нас тоже две линии. Одна— партлиния „обраще­ния о самокритике". Здесь все: сама самокритика, демократия, выборность и т. д. А где мы на самым деле видели выборного губернского секретаря? На самом деле, элементы бюрократизации у нас в партии возросли".

Каким образом произошло, товарищи, что то, о чем уже несколько лет назад говорил и что продолжает повторять Троцкий, повторяют теперь правые, или, по крайней мере, повторяли вчера.

Вы помните, как Троцкий травил Сталина. Буквально все сводилось к тому, что во всех разногласиях, во всей борьбе виноват Сталин. Вот если бы не было Сталина, в партии была бы тишь, гладь и божья благодать.

Что проделывали правые в этом отно­шении? Я не буду приводить цитат, но я екажу буквально так же, в тех же са­мых словах,—они обрушивались на тов. Сталина, как в свое время обрушивался Троцкий. Борьба против тов. Сталина была борьбой против генеральной линии ленинского ЦК нашей партии. Партия пошла за своим ЦК. Партия, в лице т. Сталина, видит стойкого защитника ге­неральной линии партии и лучшего уче­ника Владимира Ильича (Аплодисменты).

И поэтому наша партия и рабочий класс вполне правильно отождествляют т. Ста­лина с генеральной линией нашей пар­тии, ведущей СССР от победы к победам.

Именно за это партия с таким вооду­шевлением и восторгом встречает тов. Сталина (аплодисменты). Этого не пони­мают ни Троцкий, ни Бухарин, ни Ры­ков и ни Томский. Мы, большевики, всегда шли и пойдем с тем, кто правиль­но идет по ленинскому пути, с тем, кто правильно развертывает борьбу против врагов рабочего класса. И в те времена, когда мы были юношами, мы шли за Владимиром Ильичем, не видя его, не зная его лично, только потому, что он являлся величайшим учеником Маркса и великим мастером пролетарской револю­ции пашей эпохи.

И сегодня мы окружаем т. Сталина доверием, смело идем вместе с ним, что он ведет партию по ленин­скому пути, и сколько бы правые и „левые" ни кричали, сколько бы они ни травили Сталина, т. Сталин от это­го только выигрывает. (Правильно!) Когда-то старик Бебель говорил:—Если буржуазия ругает нас, то это означает, что мы поступаем правильно. Мы можем перефразировать это и сказать: когда оппозиционеры ругают нас, то это оз­начает, что мы ведем правильную ли­нию.

Несмотря на все грубейшие ошибки правых, мы делали все возможное для того, чтобы сохранить тт. Рыкова, Бу­харина, Томского, Угланова на руково­дящих постах партии. У нас есть обы­ватели и среди наших партийцев, кото­рые примерно так говорят: „Вышибли, мол, на том с'езде Зиновьева, Камене­ва и Троцкого, теперь Рыкова, Бухарина и Томского. ЦКК никаких мер не при­нимает для того, чтобы не было обо­стренной борьбы" и т. д. Я не буду рас­сказывать о том, какие меры принима­лись для сохранения единства в руково­дящем штабе партии,—мне кажется, что вы все об этом знаете; я не буду вам рассказывать о том, какия партия при­нимала меры к тому, чтобы тт. Бухарин Рыков и Томский осознали свои ошибки. Приведу вам / только один документ комиссии, выбранной об‘единенным за­седанием ПБ и президиума ЦКК от 7 февраля 1929 г. по вопросу о знамени­тых тайных переговорах Бухарина с Каменевым. Мы в этой комиссии пред­ложили Бухарину следующее: „из об­мена мнений комиссии выяснилось, что:

1) тов. Бухарин признает, политиче­ской ошибкой переговоры с т. Камене­вым;

тов. Бухарин признает что утверждения от 30 январе 1929 г, о том, что ЦК на деле проводит политику ,военно-феодальной эксплоатаг Ции крестьянства, что ЦК разлагав Коминтерн и насаждает бюрократизм в партии,—все эти утверждения сказаны им сгоряча, в пылу полемики, что он не поддерживает более этих утверждений читает, что У нег0 нет расхождений с ЦК по этим вопросам;

3) тов. Бухарин признает на этом ос­новании, что возможна и необходима дружная работа в Политбюро;

4) тов. Бухарин отказывается от от­ставки как по линии „Правды", так и по линии Коминтерна;

5) тов. Бухарин снимает в виду это* го свое заявление от 30 января

На основании изложенного, комиссия считает возможным не вносить на об'е- диненное заседание Политбюро и пре­зидиума ЦКК свой проект резолюции с политической оценкой ошибок тов. Бу­харина и предлагает об'единенному за­седанию Политбюро и президиуму ЦКК из‘ять из употребления все имеющиеся документы (стенограмму речей и т. д.). Комиссия предлагает Политбюро и пре­зидиуму ЦКК обеспечить т. Бухарину все те условия, которые необходимы для его нормальной работы на постах ответственного редактора „Правды" и секретаря ИККИ".

Вот вам, товарищи, документ, указы­вающий, как мы уговаривали Бухари­на, чтобы он отказался от своих оши­бок, чтобы он взял свою отставку обрат­но. Мы предлагали ему признать свои ошибки, пока дело далеко не зашло. На это т. Рыков ответил, что так как они не хотят вести борьбы, они жертвуют собой, подают в отставку, несмотря на то, что они считают свои взгляды пра­вильными. То же самое говорили Том­ский и Бухарин. На предложение ко­миссии они ответили весьма резко, на­звав наше предложение политиканством, они с гордостью заявили, что они на это не пойдут. А как теперь обстоит дело? Через полтора года им пришлось пойти на большее: пришлось выступить с этой трибуны и признать все свои ошибки. Они попали теперь в такое по­ложение, когда им не очень-то верят, несмотря на все их покаянные речи. (С м е х). И с‘езд прав, когда он отно­сится к ним с таким недоверием, прав хотя бы потому, что в борьбе они бы­ли не всегда честны. Ведь чем мы, большевики, отличались всегда от всех остальных? Мы отличались тем, что ни­когда своих воззрений, своих взглядов не скрывали. Мы всегда выпячивали свою платформу, свои взгляды, несмо­тря ни на что. А как они поступали? В ноябре 1928 г. Бухарин нам пред‘явил семь пунктов требований ульти­мативного характера. Один из этих пунктов был следующий: 4) Путем по­мещения соответственных статей в ЦК повести решительную борьбу с необос­нованными разговорами о политических разногласиях в Политбюро. Он требо­вал, что бы мы раз'яснили в централь­ном органе нашей партии, что полити­ческих разногласий внутри Политбюро не имеется. Спрашиваю вас, товарищи, честно ли это со стороны политическо­го деятеля?

Теперь, через полтора года» они здесь, на с'езде, вынуждены признать, что у них не только были политические раз­ногласия с партией, но что их плат­форма и их взгляды были отражением давления мелкой буржуазии на пар­тию. Спрашивается, на каком основа­нии они тогда требовали от нас, чтобы мы обманывали партию? Это, товарищи, по-моему нечестно.

Вот такие поетупки настораживают. Я бы хотел, товарищи, чтобы эта на­стороженность у нас прошла как можно скорее. Я бы хотел самым искренним образом, чтобы тт. Рыков, Угланов, Томский, Бухарин полностью встали на ленинские позиции нашей партии. Между прочим, тов. Бухарин ни одним словом не обмолвился на этом с'езде. Вернее, его здесь нет, но мы знаем, что т. Бухарин умеет писать. Если он умеет целые подвалы „Правды" запол­нять статьями об „организацонном ка­питализме", то почему он не мог не­сколько строчек написать партийному с'езду, где бы сообщил: да, товарищи; я ошибался, ошибки свои признаю. Он этого не сделал, и не сделал не потому, что он был так болен, что не мог ни­чего написать. Когда Бухарину надо писать оппортунистическую платформу он, лежа в постели, пишет по 20—30-— 40 страниц. (Смех).

В этой борьбе, товарищи, от нас, от ЦКК, правые и примиренцы к ним тре­бовали, чтобы мы заняли позицию ка­кой-то обывательской справедливости. Вот, мол, Ильич вас создал, вы должны быть выше всех и вся. Это очень хо­рошо сказано, может пощекотать само­любие, но только... дурака. (Смех). Мы считаем себя большевиками, и в реше­нии политических вопросов нашей пар­тии мы ни в коем случае не можем за­нять какую-то обывательскую пози­цию. Мы—ленинцы, и если на ленин­ские позиции наступает Троцкий, Бу­харин, Рыков или Томский,—все рав­но мы, ЦКК, должны грудью встать на защиту ленинских позиций партии. Мы считаем, что это единственно правиль­но. Мы за единство нашей партии, мы боролись за это единство. ЦКК должна и впредь бороться за это единство. (А п л о д и с м е н т ы). Но единство нашей партии должно быть не обыва­тельское, а на основе марксизма-лени­низма. (Шумные аплодисменты).

Оппозиция, поскольку она колебала, это единство, постольку она лила воду на мельницу врага. Вы помните, това­рищи, как Ленин писал: кто хоть сколь­ко-нибудь колеблет дисциплину нашей партии, в особенности в период дикта­туры пролетариата, тот помогает контрреволюционерам. И вот разреши­те мне в подтверждение этого прочесть вам маленькую выдержку из слов од­ного контрреволюционера Аккермана, бывшего работника Грознефти, инженера-вредителя. Он говорит: „Не остав­ляя никогда надежд на скорое падение советской власти и работая в этом на­правлении, все специалисты всегда жадно прислушивались ко всяким раз­ногласиям в партии и, независимо от того, какой уклон имела оппозиция, всегда желали ей успеха, видя в нем залог ослабления и даже крушения советской власти".

Вот, товарищи, что говорит контр­революционер, классовый враг. Как бы нас нй ругали, что бы про нас ни го­ворили, а антипартийный тон в отно­шении ЦКК с большим успехом пере­нял тов. Рыков у Троцкого,—я думаю, что мы были правы, когда вместе со всей партией решительно восстали против правых. ЦКК и в будущем, вы­полняя заветы Владимира Ильича дол­жна „невзирая на лица",стоять на стра­же единства нашей партии, на основе ленинизма. (Аплодисменты).

Малейшие колебания этого единства со стороны оппозиции, будь это пра­вая, будь это „левая" оппозиция, все­гда встретят со стороны всей партии и в первую очередь со стороны ЦКК самый сокрушительный отпор, такой же, какой встретила правая оппозиция на этом с'езде. (Шумные, продолжи тельные аплодисменты).