ВЕЧЕРНЕЕ ЗАСЕДАНИЕ XVI С ЕЗДА ПАРТИИ 29 ИЮНЯ

МОСКВА, 30. (Т). В вечернем заседании партс’езда 29 июня продолжались прения по отчету ЦК.

И тов. Колотилов (Иваново-Вознесенск), и тов. Жданов (Нижний Новго­род), и тов. Гей (Белоруссия) рядом при­меров иллюстрируют правильность линии Центрального комитета, указывая, что только ленинская политика ЦК обеспечи­ла успешность социалистического наступ­ления по всему фронту.

Покаяние Угланова — вещь дешевая,— говорит тов. Жданов. — Это — не речь политического деятеля, а детский лепет. Правые не создали оформленной фрак­ции лишь потому, что партия во-время разоружила их, дала им по рукам. И если можно говорить о какой-либо деграда­ции в нашей стране, то лишь о дегра­дации правого уклона.

Сопоставляя XV и XVI с’езды партии, тов. Гей указывает, что если XV с’езд подвел итоги троцкистско-зиновьевской оппозиции, то XVI с’езд подводит итоги правому уклону в нашей партии. Бывшие вожди правой оппозиции лишены какой (либо реальной поддержки: прошедшие повсеместно партийные конференции еди­нодушно и резко осудили правых, а те, кто мог их подержать в Коминтерне (Брандлер, Тальгеймер, Илек и др.), стоят уже вне коммунистических рядов.

Далее с большой речью выступает тов. Томский.

— Было бы недостойно большевика, — говорит тов. Томский, — после длитель­ного периода борьбы выходить и пы­таться оправдывать борьбу и свои пози­ции в ней. Партия вправе требовать под­ведения итогов этой борьбы и спросить: кто был прав? Партия также вправе спро­сить: кончена ли борьба против нее?

Ответ на вопрос «кто прав» продемон­стрирован уже перед лицом всего мира грандиозными успехами нашего социали­стического строительства. С начала до конца оказалась права партия и— непра­вы мы.

Далее тов. Томский останавливается на формах и методах своей борьбы с пар­тией.

— Мы, — говорит он,— не ставили се­бе целью организовать фракцию. Вред фракции достаточно ярко продемонстри­ровали троцкисты и зиновьевцы. Мы старались держаться лойяльно, не ломая рамок партийности. В действительности же,—к этому вела и ведет логика борьбы с партией, ее руководством, — мы эти рамки сломали. Наши заостренные лозун­ги подхватывались врагами партии вну­три страны и за рубежом. Мы, конечно, не мыслили себе борьбы в одиночку или втроем.

Во всякой борьбе против генеральной линии партии речь, несомненно, идет о завоевании большинства, независимо от того, какие формы эта борьба принимает: использование ли ЦК как трибуны, или выступления на партийных собраниях и т. п. Мы не можем поэтому снимать с себя ответственности за поведение своих последователей.

Останавливаясь на своих личных ошиб­ках, тов. Томский заявляет, что он не собирается оправдывать эти ошибки или смягчить их. Однако, обходя суть разно­гласий и затушевывая вопрос о фракций онности, он лишь мимоходом упоминает о своих ошибках в отношении среднего крестьянства. Ошибки эти он об’ясняет следующим образом:

— Я считал, что в этом трудном перио­де, при тех трудностях, которые выросли из хлебозаготовок, перед партией стояла задача смягчить создавшееся в деревне обострение путем уступок среднему кре­стьянству, что по сути означало и не могло не означать в данной обективной обстановке уступки индивидуальному Хозяйству, уступки на путях развития товарооборота.

Эта формулировка тов. Томского вы­зывает шу# на местах и голоса: «Скажи­те насчет кулака».

Не ответив на вопрос, тов. Томский бегло касается другой своей крупней­шей ошибки — «недооценки рекон­струкции сельского хозяйства, всего на­родного хозяйства, всей Жизни», которую проводила партия.

— В реконструкции, — говорит он, — мы видели только технический процесс и совершенно не понимали ее глубокого социального смысла, того, что рекон­струкция есть превращение страны из от­сталой, аграрной, страны мелкобуржуаз­ной стихии и мелкого сельского хозяй­ства в страну индустриально-социалисти­ческую, в страну коллективного хозяйства, крупного социалистического земледелия.

Отсюда выводит Томский ряд невер­ных установок в платформе правых, в частности свою линию в профдвижении, противопоставление профсоюзов партии и, в результате, совершенно недопусти­мый уход свой с поста председателя ВЦСПС.— Это,— говорит он, — демора­лизовало ряды профработников и выз­вало единственно правильное в сложив­шихся условиях решение ЦК о снятии оп­портунистической верхушки профдвиже­ния.

(Голоса с мест: «Скажи о Бухарине»).

Тов. Томский: — Я глухой, и на ре­плики отвечать не стану.

Каковы же были последствия этой борьбы с партией? Внимание партии было в значительной степени отвлечено от практической работы по социалистиче­скому строительству. Эта борьба вызвала также опасный резонанс в стане врагов

партии. Острые формулировки, едучие фразы подхватывались и использовались третьей силой.

Корень своих ошибок тов. Томский ви­дит в непонимании того, что партия дав­но уже превратилась в величайший меж­дународный фактор. На нее смотрят де­сятки миллионов трудящихся, как на своего общепризнанного вождя, как на нечто, достойное подражания. Партия как бы находится под стеклянным колпаком широких масс. В такой обстановке частное становится общим, 'личное — об­щественным. Неизбежные во всякой борь­бе личные выпады перерастали в поли­тические, на радость врагов партии. Вся кая оппозиция против партийной линии перерастала и перерастает неизбежно в борьбу против партии вообще , а значит и против диктатуры пролетариа­та.

Тов. Томский находит совершенно правильным утверждение тов. Сталина, что «зявление трех» не ликивидирует правой опасности. Идейный багаж их остается й может служить источником правых настроений и впредь. Правая опасность — главная опасность в партии. Против нее нужна решительная борь­ба.

В заключение тов. Томский заявляет о решительном осуждении группировок, связаных с его именем, так же, как и всякой борьбы с Центральным комите­том.

— Я вместе с Зиновьевым говорил Троцкому в известный момент: «Склони голову перед партией»* Зиновьеву я го­ворил после о том же.

Я не раз ошибался. Но я ни в какой степени не стыжусь Склонить свою го­лову перед партией. Я свой долг комму­ниста сумею выполнить.

Тов. Томского сменяет на трибуне тов. Рыков.

Реплики и вопросы с мест уже в на­чале речи тов. Рыкова показывали, что настороженные выступлением тов. Том­ского делегаты требуют от тов. Рыкова ясного и исчерпывающего осуждения его право-оппортунистических ошибок.

Тов. Рыков отмежевывается от вы­ступления тов. Угланова, говорившего во множествеоном числе—„мы“. Тов. Ры­ков заявляет, что пикаких отношений с тов. Углановым, кроме связанных с его работой в качестве наркомтруда, в по­следнее время не имел и не имеет.

— Резолюции партконференций и резкие выступления делегатов здесь на с'езде,—говорит тов. Рыков,—свидетель­ствуют о сомнениях в нашей искренно­сти, неверии в то, что мы разоружи­лись до конца. От меня требуют актив­ной борьбы с моими вчерашними еди­номышленниками. Но я не понимаю,— говорит тов. Рыков,—этого требования. Как я буду бороться с тов. Бухариным или Томским, если мы вместе делали ошибки.

— Но, скажите, что теперь ошибочно­го у тов. Бухарина,—вопрошает тов. Рыков, Мы ведь вместе отказались от ошибок. За свои лее ошибки я сам от­вечаю. Я признаю, что позиция, кото­рая занималась мндй, усиливала со­противление буржуазных и мелкобур­жуазных элементов социалистическому наступлению. Не только у нас, но и за-границей наши враги и ренегаты, вроде Ловстона и др., широко исполь­зовали выступления мои и тов. Буха­рина для враждебных выпадов против партии и СССР.

Голос: „Мамаев тоже".

— Есть не только Мамаев, есть хуже него,—отвечает тов. Рыков. Наша пози­ция была широко использована мещан­скими, контр-революционными и раз­ложившимися элементами.

Голос: „Это ваша випа".

Как бороться с правой опасностью? Применяя беспощадные репресси по отношению к явно враждебным актив­ным элементам, необходимо добиться сплоченности и единства в рядах пар­тии.

На реплику о места,: „Скажите о ку­лацкой основе правого уклона и куда бы привела победа вашей политики"— тов. Рыков не дает ответа, отмечая лишь, что коренная его ошибка в борь­бе с ЦК заключалась в недоценке воз­можностей в области обобществления сельского хозяйства и ликвидации мел­кобуржуазного уклада деревни, какие уже имелись ко времени возникновения разногласий. Это была огромная ошибка решающего политического значения. От­сюда вытекал уже ряд других ошибок, переоценка роли индивидуального хо­зяйства, значения рыночных отношений и т. д. Это была ошибка по узловому вопросу всего переходного периода.

Во всех наших спорах с Центральным комитетом и партией целиком и полно­стью оказалась права партия. Партия разрешала последний решающий прин­ципиальный вопрос переходного перио­да, Необходимо было сплочение и на­пряжение всех сил партии и рабочего класса. В это время мы заняли позицию, способствовавшую мобилиза­ции враждебных классовых сил. Это была колоссальная ошибка. Из нашей неправильной установки вытекал и ряд второстепенных ошибок.

Тов. Рыков считает, что все эти во­просы ликвидируются признанием не­правильности основной принципиаль­ной установки. Сейчас, когда достигну­ты первые успехи, окончательная побе­да

зависит от дальнейшего решитель­ного движения вперед. Необходима самая непримиримая борьба про­тив тех, кто этого не пони­мает. Нашими прошлыми выступлениями, — говорит тов. Рыков,—вос­пользовались для атаки на генераль­ную линию партии перед с'ездом Ма­маевы и им подобные элементы. Пар­тия должна бить их еще больше, чем била меня, потому что со времени мо­его выступления прошло 7 месяцев, ознаменовавшихся решающими успеха­ми партии в деле социалистического переустройства сельского хозяйства. Нельзя не понимать, что пытаться те­перь приостановить социалистическое наступление—это значит встретить ре­шительный отпор не только со стороны партии и рабочего класса, но и со сто­роны миллионных масс крестьянства, решительно вступивших на путь коллективизации.

Я должен сказать несколько слов о внутрипартийном режиме. В нашей пар­тии на режим нападают люди, пресле­дующие определенные политические цели. Поскольку я целиком высказыва­юсь за политику партии, я тем самым снимаю все свои заявления о партий­ном режиме.

Партии удалось добиться решающих успехов в исключительно трудных усло­виях^ Сопротивление кулака оказалось сломленным и недосев в кулацких хозяй­ствах перекрыт посевами колхозов. Но далеко еще не все возможности исполь- зованы.Те трудности, которые нам прихо­дится преодолевать — это неизбежные трудности переходного периода, связан­ные с процессом коренной реконструкции сельского хозяйства. В борьбе с трудно­стями вопрос о темпах имеет решающее значение. Преодоление трудностей воз­можно только на пути, по которому идет партия.

Товарищи поднимали вопрос о связи с троцкизмом. Я всегда был и остаюсь не­примиримым врагом троцкизма ( голос: «Чем это доказано?»). Когда я в свое время узнал об известных всем перего­ворах тов. Бухарина, я осудил их самым резким образом.

В теперешней позиции Троцкого необ­ходимо отметить два очень интересных момента. Он высказывается против ло­зунга выполнения пятилетки в четыре года, хотя лозунг выдвинут массами и пользуется в массах исключительной по­пулярностью. В то же время Троцкий высказывается против сплошной коллек­тивизации. Он отрицает возможность со­циалистической перестройки сельского хозяйства силами нашего рабочего клас­са (голос: «Скажите об индустриализа­ции»).

В промышленном строительстве, — го­ворит тов. Рыков, — я всегда стремил­ся к максимальной программе (шум, реп­лики с мест: «Кто вам поверит, скажите о двухлетке, в чем ошибка?»). — Я не про­тивопоставлял — отвечает на это тов.Ры- ков, — двухлетку пятилетнему плану. Я выдвигал двухлетку в интересах подня­тия сельского хозяйства (голос: «На каких путях?»). Но я не учел того, что двухлетка может быть использована для противопоставления пятилетнему плану. Может быть тут была ошибка (реплика: «может быть...», «Только ли в этом ошиб­ка?»). — Да, отвечает тов. Рыков,—толь­ко в этом.

Это заявление вызывает среди делега­тов движение и шум. Тов. Рыков оста­навливается в своей речи и на ошибках старого профсюзного руководства, ко­торое не заметило и не сумело органи­зационно охватить огромный трудовой под’ем в рабочем классе. Старое проф­союзное руководство прошло мимо соци­алистического соревнования и ударниче­ства. Величайшей заслугой ЦК и партии

является то, что они добились небыва­лого под’ема трудового энтузиазма в ра­бочих массах, сумели развернуть социа­листическое соревнование и ударниче­ство.

Партия была права, оценивая нашу по­зицию, как позицию поддержки мелко­буржуазного сопротивления социалисти­ческому наступлению. Наша позиция уси­ливала их сопротивление (голос: «Креп­че, крепче»). Мое имя стало игрушкой в руках враждебных контрреволюционых элементов (реплика: «Почему вы молча­ли?». Персонально о себе я избегал гово­рить, считая, что мой личный вопрос ис­черпан моим заявлением об отказе от ошибочной позиции, но теперь я вижу, что ошибался.

Товарищи, я вам попытался сказать то основное, вокруг чего вращались мои разногласия с партией (голоса: «Главно­го не сказал», «Основного то и не ска­зал»). Я не снимаю с себя ответствен­ности, — говорит тов. Рыков, — за то, что боролся против генеральной линии партии, против ее ЦК. Моя вина отяг­чается моим положением в стране и в партии. Это дало возможность враждеб­ным элементам использовать мою пози­цию для борьбы против партии и совет­ской власти.

Тов. Рыков заканчивает свою речь за­явлением о своей готовности выполнить все, что потребует от него партия для исправления совершенных им тяжелых ошибок.

Выступлением тов. Рыкова заканчи­вается вечернее заседание 29 июня.