Вопрос о ликвидации Бондюжского завода конкретно начал ставится в 1925 г Идеологами этого движения явился ряд администраторов-коммунистов и специалистов, как, например, Матрозов, Миккелевич, Пушкин, Деханов, Мариенгоф, Туманский и друг.
Гр. Деханов подал в 24 - 25 г. в Севхимтрест докладную записку о перспективах Бондюжского завода. Исходной точкой его взглядов в этой докладной записке являлось то, что: 1) надо Бондюжский завод ликвидировать, 2) что он может еще несколько лет поработать, давая прибыль, 3) что для этого надо, при минимальных затратах на рационализацию производства, максимально использовать его аппаратуру и производственные возможности. В докладной записке Деханова есть ряд кричащих противоречий. Например, он указывает, что при расходах на переоборудование аппаратуры отдельных цехов в общей сложности на 165.000 рублей, т. е. при условии пятилетней амортизации капиталов в размере 33.000 рублей ежегодно, завод сумеет снизить цены до размеров почти монопольных (кроме хлорной извести), — более низких, чем на других заводах. Это сможет компенсировать неблагоприятные условия местоположения Бондюжского завода.
В отношении же хлорной извести, как вытекает из докладной записки, можно добиться значительного снижения себестоимости принятием мер по рентабельной утилизации отходов хлорной извести: хлористого кальция, углекислоты, по расширению производства хлороформа и т. д., и т. п.
Правление Севхимтреста по этой докладной записке гр. Деханова постановило: 1) констатировать полную возможность работы этого завода, по крайней мере в ближайшие 3 — 5 лет; 2) предложить техническому отделу принять все меры к скорейшей постановке: а) турбогенератора, б) механических печей камеры № 4, в) контактного завода, г) механических сульфатных печей, — испросив лицензию для приобретения их за границей.
В развитие этого постановления, технический отдел выполнил вышеуказанные установки в п.п. «а», «б» и «в», одновременно выстроил цех хлористого бария, широко развернул жилищное строительство и т. д., истратив на это свыше 2 миллионов рублей. Технический отдел не выполнил строительство по п. «г», т. е. по установке механических сульфатных печей, несмотря на то, что постройка контактного завода обосновывалась получением крепкой и дешевой кислоты, необходимой для работы на механических сульфатных печах. Таким образом, был выстроен контактный цех, стоивший
633.0 рублей, но целевая установка его отпала. Сейчас крепкую контактную кислоту разбавляют и продают как товар.
В защиту ликвидации Бо'ндюжского завода выступила в печати группа ответственных работников Главхима и Севхимтреста, в лице т.т.: Матрозова, Мариенгофа, Вульфеона, Бессмертного, поместивших статью в «Торгово-Промышленной Газете» от 1 декабря 1928 года под заглавием «Комбинат надо ликвидировать».
В этой статье вышеупомянутая четверка, вопреки логике фактов и цифр, о которых мы будем говорить ниже, потребовала закрытия завода. В этих целях сознательно сгущались краски вокруг тех узких мест, которые имеются на заводе.
По настоянию Деханова, правление Севхимтреста приняло решение о ликвидации второй серной камеры, что является бесспорным актом сознательного вредительства. Серная камера № 2 имела свинцовую аппаратуру вполне удовлетворительную, необходимо было сделать капитальный ремонт корпуса здания и замену части печей, что дало бы возможность работать почти с двойной нагрузкой по серно-натриевому и другим цехам, а это, в свою очередь, позволило бы значительно снизить себестоимость по всем химпродуктам завода. В настоящее время на заводе имеется всего одна серная камера № 4 и малейшие перебои в ее работе должны привести к перебоям в производстве целого ряда основных цехов завода.
Рабочие буквально рыдали, когда ломали серную N° 2. Рабочие Бондюжского завода лучше, чем кто-либо, понимали, что враг нанес неизлечимую рану в самое сердце завода. При ломке завода исходили из общей установки г.г. Дехановых, Мариенгофов, Лукьяновых и т. д. — что завод надо закрыть и на имеющейся аппаратуре работать до - отказа. Затаенная мысль этих несомненных вредителей сводилась к тому, чтобы уничтожить один из крупных заводов химической промышленности, который десятилетиями копил богатый опыт производственной работы, выработки разнообразнейших химпродуктов хорошего качества, остро-дефицитных в стране, уничтожить завод, который в то время давал до 40 процентов баланса кислоты всего Союза ССР.
Наряду с этим проводилась политика широкого нерационального вложения капиталов в имущество завода.
Одним из стимулов к поддержке такой установки этих Дехановых со сто
роны правления Севхимтреста является стремление треста получить
за счет Бондюжского завода от 600 до 800 тонн свинца, аппаратуру, получить высокоорганизованную инженерно-техническую силу, также десятилетиями созданные кадры квалифицированных рабочих. Нельзя обойти молчанием и того, что бывш. секретарь местной партийной организации тов. Ефремов, на совещании в 1925 году совместно с представителями НК РКИ СССР, поддержал установку на ликвидацию завода. В своем выступлении он заявил:
«Наша техническая отсталость в смысле оборудования может быть сравнена с временами заводов Петра Великого... Здесь из ряда вон плохо с нашим составом химиков, инженеров и специалистов... Железная дорога построена плохо и работает в убыток» и т. д.
Все это, конечно, не могло способствовать поднятию бодрости, активности в рядах партийной организации, техперсонала, рабочих масс в борьбе за рационализацию завода, поднятие производительности труда, снижение себестоимости и т. д.
Такое пессимистическое выступление секретаря райкома тов. Ефремова вызвало протест даже со стороны инженера Туманского, одного из сторонников ликвидации завода, который заявил:
«...О положении вещей на заводе тов. Ефремов слишком сгустил краски, говоря хотя бы об оборудовании Бондюжского завода, что оно настолько старо, что выхода нет. На нашем заводе есть производства, которые работают устарелыми способами, но есть и новинки последнего слова науки, — словом, мы имеем на Бондюге полнейшие контрасты. Характеристика т. Еф-ремовым наших специалистов не выдерживает критики. Наша железная дорога — это исторический момент в жизни Бондюжского завода. Перед заводом вопрос встал ребром: или оставить завод — или создать жел. дорогу. Крестьяне-возчики отказывались возить товары. Мы выстроили железную дорогу. С того времени прошло три года. Работает прежний состав вагонов и паровозов, и естественно, что они работают в убыток».
В докладной записке Деханова отмечается, что для удешевления хлористой извести следует обратить особое внимание на установку производства хлороформа и полное использование отходов, в частности — выработку хлористого кальция. На деле мы имеем обратное явление. Завод вырабатывал хлороформ — и не плохого качества. Сырье — на месте (хлористая известь, спирт и т. д.). Руководил работой хлороформенного цеха проф. Збарский, по способу которого хлороформ и вырабатывался. За это проф. Збарский получал от заводоуправления ежемесячно по 200 рублей. Миккелевич — бывш. директор завода, один из активных сторонников его ликвидации— прекратил выплату зарплаты проф. Збарскому, и в результате началась борьба за перевод хлороформенного цеха из Бондюги в Москву, что и было выполнено в 26-27 г. В результате хлорная известь в тысячах тонн (исходя из расчета 16 тонн хлористой извести на 1 тонну хлороформа) возилась из Бондюги в Москву. Завод потерял возможность снижать Себестоимость, а себестоимость хлороформа, вырабатываемого в Москве, поднялась. Несомненно, что направлять хлор-ную известь из Бондюги в Москву экономически нецелесообразно. Итак, вместо того, чтобы заняться вопросами расширения производства, усовершенствования качества хлороформа на Бондюжском завода, заводоуправление, исходя из установки о необходимости ликвидации Бондюжского завода, сознательно создало такую обстановку проф. Збарскому, при которой он не был заинтересован в руководстве и улучшении хлороформенного производства на Бондюжском заводе и не стремился помочь заводу в наиболее узком его месте. Последнее, конечно, не делает чести и проф. Збарскому.
Такое же явление имеется в вопросе расширения производства хлористого кальция. Трест все время твердил об отсутствии рынков сбыта и только за последнее время обратился в заводоуправление с предложением обсудить возможность форсирования выработки хлористого кальция для экспорта.
Нельзя обойти молчанием зигзаги политики бывш. председателя Севхимтреста т. Матрозова, он же представитель Главхима. После того, как он с огромной энергией и настойчивостью добивался закрытия завода, он же на заседании фракции директоров заводов, об’единяемых Севхимтрестом, в январе 29 года выступил с покаянной речью, в которой заявил следующее:
«Я готов признать свою вину в том, что я в свое время не занялся изучением вопроса о ликвидации Бондюжского завода. Для меня вопрос о перспективах этого завода является до сих пор загадкой... В течение двух лет наблюдаю кривую Бондюги. Для меня большой вопрос — стоит или не стоит закрывать завод... За эти два года мы имеем падение себестоимости до 70 процентов... Это есть фокусничество или нет? Если да, то надо быть фокусником от черной магии. Бондюга дает оборот в 4 миллиона рублей. Нельзя же все это делать путем фокусов... Результаты достижений Бондюги, о которых здесь говорят, зависят от жизненности всего завода. Я наблюдал за тем, как крепла жизнь Бондюги. Жизненность завода достигается всякими спо-собами... Я думаю, что нам необходимо образовать комиссию, чтобы изучить опыт работы Бондюги и все, что можно там взять, перевести и применить на других заводах. Нужно притти к выводу, что мы в опыте Бондюги приобретаем интересные явления...». К этим же взглядам Матрозова присоединились Вульфсон и Бессмертный, т. е. те самые товарищи, которые вместе с ним добивались закрытия завода. В этом вопросе товарищи Матрозов, Бессмертный выявили себя, как одни из тех коммунистов, которые принадлежат к категории «штемпелюющих».
Считаем нелишним привести ряд оценок производственной работы Бондюжского завода со стороны теперешних руководителей Северохимтреста и Главхима.
На совещании президиума ВСНХ СССР в августе 1929 года, новый председатель Севхимтреста тов. Мухин В. И. в своем докладе отметил:
«... наоборот, предназначенный ранее к переводу на консервацию Бондюжский завод сейчас может служить примером для других. Достаточно указать, что стоимость сернистого натра обошлась на этом заводе в 156,8 руб. тонна, вместо предусмотренных планом 176,7 руб. В общем себестоимость продукции снизилась в первом полугодии на 14 процентов, тогда как планом предполагалось сохранить себестоимость на уровне прошлого года (снижение на 0,7 проц.)».
На совещании директоров Севхимтреста от 17 января 29 года, тов. Вульфсон (тот самый, который так яростно добивался закрытия Бондюжского завода), заявил:
«...нельзя сказать, чтобы наша аппаратура становилась хуже. Наоборот, благодаря целому ряду усовершенствований, благодаря затрате больших средств на капитальный ремонт, мы вправе требовать, чтобы те нормы, которых мы достигли в 26-27 году, были нами удержаны в 27-28 г. Между тем, мы этого не видим... мы видим целый ряд ухудшений коэффициентов против наших смет... исключение составляет Бондюжский завод. Никаких чудес не бывает. И все его достижения идут по линии снижения всех расходных норм и коэффициентов по всему производству, в отношении расходования полуфабрикатов, расходов пара, воды, рабсилы и т. д., и все это дает ему эффект. Мы имеем регресс и в отношении Кинешемского завода, Пермского завода, также Полевского завода...».
На этом же с’езде тов. Найгус отметил, что Бондюжский завод, наряду с хорошим выполнением производственных заданий, сократил рабсилу до 86 проц. Обратное явление он отметил по крупнейшим заводам треста — Чернореченскому, Березниковскому и Кинешемскому.
Тов. Волков, заведующий планово-экономическим отделом треста, на этом же с’езде заявил:
«...необходимо отметить, что результаты работы завода оказали свое влияние на положительные результаты всей деятельности треста. Результаты работы Бондюжского завода покрыли результаты всех остальных заводов. Возьмем выполнение производственной программы, возьмем его расходные коэффициенты по камерной кислоте. Его достижение является одним из лучших в СССР. Снижение себестоимости по Бондюжскому заводу дает 15 процентов против плана, а если откинуть, что цены, по которым он получал топливо, были повышены на 3 процента, то нужно считать не 15 процентов, а 18 процентов снижения себестоимости. Это нужно целиком отнести к достижениям завода...».
Наконец, тов. Матрозов был вынужден констатировать:
«...если вы посмотрите по сравнению с
прошлым годом, то вы увидите, как получилось это снижение. В первую очередь отразился Бондюжский завод. Выкиньте Бондюгу — получится почти пустое место».
Трудно поверить, что об этом говорят те же самые лица, которые с упорством, достойным лучшего применения, добивались закрытия Бондюжского завода.
Еще в октябре 28 года, по их настоянию, коллегия Главхима выносит решение о закрытии Бондюжского завода к 1 апреля 1929 года. В длинной резолюции по данному вопросу, состоящей из 18 пунктов, ярко вырисовывается вся неверность и все противоречия этого решения. В этом постановлении отмечается дефицит по глинозему (до 3 тыс. тонн), по хлористому барию, по сернистому натрию и т. д. В этом же постановлении обращается внимание кожевенного комитета на невозможность для химпромышленности исполнить новую заявку кожевенного синдиката по сернистому натрию в 28-29 г. и на дефицитность этого товара в течение года. Такое решение принимается в то время, когда, по словам тов. Матрозова:
«...химическая промышленность вошла в полосу резкого дефицита, когда сейчас из-за тонны кислоты, из-за тонны всякого химпродукта идет драка, идет война, когда сейчас ставится вопрос о том, что не стоит-ли ради, в частности, одной кислоты пересматривать всю программу, когда хозяйство всей страны уперлось в отсутствие химических продуктов».
Еще только в апреле 29 г. на совещании при ВСНХ СССР представители Главхима, при дружной поддержке работников ВСНХ, категорически утверждали, что дальнейшее существование завода экономически нецелесообразно, и поэтому его надо ликвидировать. Против ликвидации завода выступили представители ЦКсоюза химиков, РКИ и Госплана. Тов. Манцев, как представитель ВСНХ, резко обрушился против «вмешательства» различных организаций и, прежде всего, профсоюзов и управление промышленностью. А «вмешательством в управление промышленностью» он считает те многочисленные указания, которые делали организации, отмечавшие ошибочность решений по вопросу о ликвидации Бондюжского завода.
Иначе говоря, политика Севхимтреста и Главхима по отношению к Бондюге за последнее время сводилась к следующему: без конца хвалить, петь дифирамбы заводоуправлению, инженерно-техническому персоналу, основным кадрам рабочих, восторгаться их достижениями и... продолжать упорно политику на ликвидацию Бондюжского завода, т. е. получить все, что можно из аппаратуры завода, пока не придет естественная смерть завода «по об’ективным причинам». Эта «позолоченая» политика ликвидаторов Бондюжского завода ярко вырисовывается в вопросе о включении Бондюжского завода в пятилетку химической промышленности. Севхимтрест обошел этот вопрос молчанием, а когда заводоуправление, ИТС, рабочие поставили перед ним вопрос в упор, почему о Бондюге забыли, то правление треста переходит от обороны к нападению и с пристрастием допрашивает: «А где вы были раньше? Почему не представили пятилетку Бондюжского завода?». Они совершенно забыли, что по их настоянию было принято решение о ликвидации Бондюжского завода к 1 апреля 29 г., что завод уже перебросил часть членов ИТС и раб-силы на другие заводы химпромышленности, что уже был разработан генеральный план полной ликвидации завода, снятия его аппаратуры и т. д. и т. п., что часть имущества трест уже вывез, что завод начал распродавать дрова, что были прекращены работы по снабжению завода сырьем и т. д. Трест совершенно забывает, что завод, в результате политики треста, остался без топлива, и что он вынужден работать на сырых дровах, а это крепко бьет по снижению себестоимости, что в силу голодного минимума сырья были перебои в работе цехов и остановки их. Все это забывается, и вместо этого — грозные окрики: «А где же вы были, когда мы составляли пятилетку?». Этот факт отражает всю политику треста по отношению к Бондюжскому заводу на всем протяжении пятилетки борьбы за закрытие завода (1925 — 1930 г.).
Каким-то барским высокомерием, ком- чванством худшего пошиба веет от слов тов. Матрозова: «...Я готов признать свою вину в том,что я своевременно не занимался изучением вопроса о ликвидации Бондюжского завода. Для меня вопрос перспектив этого завода до сих пор является загадкой... Я наблюдал, как крепла жизнь на Бондюге...».
Итак, тов. Матрозов наблюдал «как крепла жизнь на Бондюге». Не тогда - ли он наблюдал, как крепла жизнь на Бондюге, когда он требовал и добивался закрытия Бондюжского завода по всем инстанциям, вплоть до ЦК партии?
Итак, тов. Матрозов «готов» признать свою вину, — для него «Бондюжский завод является до сих пор загадкой».
Партия, партийная организация ТР, имеют право и должны потребовать от тов. Матрозова ответа, на каком основании он и его «лучшие мыслители» т.т. Бессмертный и Вульфсон, как он их величает, не зная завода, не ознакомившись с его техническими возможностями, с огромным напором добивались в ЦК ВКП(б), ВСНХ, печати, РКИ закрытия Бондюжского завода. Пять лет упорной борьбы за закрытие Бондюжского завода не могли не отразиться самым тяжелым образом на работе завода, на политике капитального и текущего ремонта его, на реконструкции завода и т. д., не могли не отразиться на морально-политическом состоянии инженерно-технических и рабочих кадров и, наконец, не могли не сказаться во всех вопросах обслуживания Бондюжского района и, в первую очередь, его рабочих кадров.
Партия и партийная организация ТР не только в праве поставить эти вопросы перед т. Матрозовым, но и привлечь его и его сотоварищей по «штемпелеванию» вредительской политики господ Дехановых, Мариенгофов и т. д. к самой суровой ответственности.
То, что не удалось Севхимтресту в деле ликвидации Бондюжского завода, то ему удалось в деле ликвидации Кокшанского завода, его основных цехов, вырабатывавших высококачественные хромпики. В 1924-25 г. были ликвидированы цеха, вырабатывающие калиевые и натриевые хромпики. В 1923-24 г. завод выработал 508 тонн калиевого хромпика и 138 тонн натриевого хромпика. Завод мог дать гораздо большее количество, если бы не шла жесткая политика в деле закрытия этих цехов. Производство хромпиков на Кокшане прекратилось, и их начали вырабатывать на Шайтановском заводе, где ряд лет с трудом налаживали производство. Качество бондюжских хромпиков было несомненно выше, цена — ниже. Дефицит хромпиков большой.
Такая же попытка была произведена в деле ликвидации керамического производства на Кокшанском заводе, и только в текущем году этот вопрос был пересмотрен и трестом принимаются меры к расширению керамического производства Кокшанском заводе.
(Окончание в следующем номере).
- С. Иоффе.