«...Не только теоретически доказана, но и проверена на опыте миллионов людей возможность при диктатуре пролетариата непосредственного перехода от отсталого, малопроизводительного мелкого и мельчайшего индивидуального крестьянского хозяйства к крупному коллективному высокопроизводительному хозяйству». (Из тезисов т. Яковлева «Колхозное движение и под‘ем сельского хозяйства»),
1.
Люди враждовали с землей. Они хаяли ее последними словами, собирая 20—25-пудовые урожаи с десятины.
Искали выхода. Следы этих поисков видны и поныне. За Азевым посреди пашни—поселки. Два из них столыпинские, но остальные девять поревоцион- ные. Люди бежали с места на место.
В 1928 году поиски коснулись межи. Робкие разговоры о колхозе были встречены кулацкими «теоретиками» в штыки:
—Где это видано, чтобы беднота, которая и свое-то хозяйство поднять не может, справлялась с большим хозяйством?! Со скуки надумали. Среди мира смуту пускают...
Злоботочиво гремело кулачье, скупавшее у выбившейся из сил бедноты землю:
— Это вам не Германия или, скажем, Франция! Там машина и народ другого покроя; а у нас... Боткинский плуг—самая лучшая «машина». Эка надумали, пе пыйдет!
Азевцы слушали и не знали, чему и кому иерить. Они уже видели колхозы, Б поселках рождались карликовые об‘- единеннч, принимали какие-то уставы, попалалн в сети кулацкого влияния и... сеяли но своих единоличных полосах.
И собирали тощие урожаи.
Где же выход?!
Но разговоры не умолкали, и в июле 1928 г. было созвано официальное собрание. 52 хозяйства, из них 29 бедняцких, об'явили колхоз открытым. Но некому было указать—с чего начать коллективное хозяйствование. И не знали, что делать.
Злорадствовало кулачье, видя, как колхозники разбрелись по своим полосам и единолично засевали рожь.
Злорадствовало и тогда, когда колхозу отказали в кредите.
Но... осенью в колхоз пришла полу- сложная, доселе здесь невиданная молотилка. V соседнего кредитного товарищества купили изломанный трактор.
Трактор зябил уже коллективное яровое поле под картофель. Молотилка, пущенная в эксплоатацию, дала колхозу зерновой фонд, собранный за обмолот у крестьян.
Зимой было самое трудное. Ядро колхоза - братья Ласковы, братья Иж- болдины и председатель Данил Федорович Русинов, уже успевший погореть за колхоз,—сочиняли правила внутреннего распорядка. И нужно-ли удивляться тому, что зимой 1928 г. вопрос о вступительных и паевых взносах и о степени обобществления был самым больным и запутанным вопросом, и решение его с налету могло бы пагубно отразиться на колхозе.
Зимой было самое трудное. Стало уже 98 хозяйств, но начались колебания и выходы. Кулачье уже молчало о Германии и Франции (полусложная лолотилка и трактор говорили сами за себя), но оно яростно обрушивалось на колхоз, провоцировало и сулило за выход из колхоза сапоги, мануфактуру и хлеб.
А колхоз звал на борьбу за новую жизнь и большие урожаи.
г
Сибирские партизаны били Колчака из самодельной «пушки»—железной трубы, поставленной на крестьянские хода. Железная труба победно лупила по отлично вооруженным белогвардейцам. Сейчас Красная армия, победив врагов, завоевала военную технику.
Бондюжские пролетарии победно дерутся за пятилетку на старом одряхлевшем оборудовании. Они побеждают, завоевывая в стране новую социалистическую технику.
Азевские колхозники весной 1929 г. вышли завоевывать урожай и доверие бедняцко-середняцких масс На трех изломанных изношенных тракторах.
Были такие, которые сдавали.
— Осень страдали. Одних насмешек сколько наслушались. Зиму страдали и весну тоже. Когда же легче будет?! Колхоз не только людей, он лошадей замучает1..
Правильно!—шипели кулаки—Курбатов Дмитрий Михайлович, Суханов Степан Варламович и Никола Чухванцев.
— Правильно!—шипело кулачье, знающее, что весна решает их участь и что 457 га ярового клина на восемь десятков колхозных семей—осиновый кол им, кулакам, в спину.
— Правильно!—бесстрастно подтверждала арифметика: 457 га ярового клина и 320 на пару. 3 трактора и 38 лошадей... По 70 га на трактор и по 15 га на лошадь, да еще при такой поздней весне’
16 лошадных хозяйств ушли из колхоза.
Но обыкновенные люди имели необыкновенную волю, крепкий костяк активистов и крепкие зубы, которые были стиснуты до боли.
Правление решило: 210 га тракторы должны взять, чего бы это ни стоило. И приказало кузнецу Лескову—активисту и организатору колхоза—не возвращаться в село до тех пор, пока тракторная норма не будет выполнена.
...Чихали и надрывно кашляли чахоточные тракторы, отремонтированные «по книжке» своими слесарями и управляемые своими доморощенными трактористами.
Вздрагивали старенькие печальные «фордзоны» и замирали на беспредельном поле, безнадежном своими размерами и молчаливом, как тайная угроза.
Тракторы не вернулись в село до тех пор, пока задание не было выполнено целиком.
В те дни немытый и качающийся от усталости сидел на руле Ласков. Тут же рядом с трактором ходили «кадры»- - обучающиеся управлению. И когда после
35 часов сидения у руля, непрерывной тряски и торопливой еды на крыле, Ласков с чужой походкой, с несгибаю- щимися коленями отходил от трактора, его заменяли обучающиеся. Снова трактор взрыхлял землю, а Ласков засыпал на ходу. Еще не опустившись иа брошенный на голую землю чапан, он уже спал. И лежал в неудобной позе с подвернутой рукой до тех пор, пока вдруг не затихал мотор. Около Ласкова можно было рвать пироксилиновые шашки, и этот грохот не разбудил бы его. Но едва смолкало шмелиное гуденье трактора—тревожная тишина будила его:
—В тракторе заело. Надо подсобить!
Люди одержали величайшую победу: они ударили по недоверию к колхозу, по крепкому недоверию мелкого собственника, подстрекаемого кулачьем.
457 га ярового клина и 320 га раннего пара—это был сокрушительный удар по классовому врагу.
Середняк пошел в колхоз смелее.
Осенью «Маяк» сдал государству от 88 колхозных семей 162 тонны (10.000 пудов) хлеба.
Осенью в амбарах лежали хлебные запасы для нужд колхозников и семфонд. В колхозной кассе 6498 руб. 17 к. чистой прибыли.
3.
Коллективное хозяйство переделывало людей. После уборки урожая 1929 г. колхозники были обеспечены хлебом.
— Нам нужна машина, нам культура до-зарезу нужна. Надо выкарабкиваться из азевской топи в просторы «Маяка».
— Никто нам денег не даст, ежели своим трудом не возьмем.
И когда колхозники решили об'явить месячник бесплатной работы на укрепление и индустриализацию колхоза, это была еще одна из великих побед. Колхозники крепко признали коллективное хозяйство своими
— Хлеб есть, детишки обеспечены. Чего еще?.. В своем хозяйстве нет счета труду.
Была построена дамба для тракторов, были построены и оборудованы швейная, столярная и кузнечно-слесарная мастерские. Столяры готовили приклад для строительства, швеи шили колхозникам одежду. Слесаря и кузнецы готовили инвентарь к весне 1930 года.
Лесопильную раму ставить быдо труднее. Нужны деньги чистоганом. 2600 р. И только родилась мысль выпустить в колхозе «внутренний годовой беспроцентный безвыигрышный заем индустриализации», эта мысль еще не дошла до общего собрания, как заем был реализован великим порывом масс. Лесопильная рама была куплена.
«Маяк» победил землю и побеждает психологию мелкого собственника. Б 1928 году «Маяк» родился среди разрозненного Азева и поселков, ищущих удачи на другой земле. Сейчас умирают поселки. Люди тянутся к свету «Мяяка». Поселки влились в колхоз.
Поселки Дубовка, «Красный пахарь» уже вернулись в Азево. Сейчас переселяются «Урал», «Красная звезда», «Победа» и «Карпаты».
И даже юре - «столыпинцы» из столыпинских поселков Бакеевского и Ярославского. Они держались скованные кулачьем — «столыпинскими племянниками». Из «Ярославки» к Калинину летели провокационные, составленные бывшим белогвардейским офицером телеграммы о притеснениях, якобы чинимых колхозом. Из «Ярославки» шли нити всяких козней и заговоров против колхоза.
Но беднота в союзе с середняками вышибла кулачье из насиженных мест. Бакеевский поселок вошел в колхоз и вернулся в Азево. Половина «Ярославки» тоже покинула «столыпинское пепелище».
А сейчас в коммуне «Маяк» изумрудом, после прошедших на-днях дождей, сверкают озими и нежной зйленыо покрыты 1391 га ярового клина.
В центре Азева (Азева-ли? Нет его, есть коммуна «Маяк», в которой 180 хозяйств, т. е., если не считать десятка [единоличников—сплошь!) у цветника— народный дом, изба-читальня, детский сад, ясли и школа. За подсобными и обслуживающими мастерскими,—недавно поставленный хлебный амбар и конюшни.
Коммуна растет. На очереди механическая мельница, механическая лесопилка, коровник на 200 голов, овчарня на 1000 голов, свинарник на 200 голов, склад с.-х. машин, картофелехранилище на 500 тонн и силосная башня на 260 тонн...
Коммуну «Маяк» посещают группы крестьян-экскурсантов из кантонов ТР, Вотской области и с Урала. Экскурсанты знакомятся с полеводством, перешедшим на девятипольный севооборот сортового пробированного зерна, знакомятся с организацией труд’, позволившей за 21 плановый день поднять и засеять 1391 га ярового клина.
Экскурсанты дивятся чистоте быта коммунаров, их достатку и невиданным расчетам. За труд - натурой. Дивятся тому, как коммуна осуществила социальное обеспечение детей, стариков и нетрудоспособных.
Жаль, что коммуна не учитывает результатов этих посещений. Это—замечательные результаты: крестьяне из Шингальчинской волости, Челнинского кантона, побывали в «Маяке», вернулись домой и организовали колхоз.
В совете коммуны активисты беседовали о предстоящей уборочной кампании. Кузнец Ласков—ныне председатель коммуны—сказал;
— Эх, машину бы нам! Земли много, рук мало. Шутка-ли, на 860 едоков 3074 га пашни. Куда ни ткнись—все о машине напоминает. Тут столяра приходится за плуг ставить, там квалифицированную швею на земляные работы посылать .. Нет машины! Нам десяточек тракторов,—что с 4 старыми сделаешь! А. как ты думаешь? Или комбайн? Я не шучу: нужно нам машину... Нужно!
Об этой страстной жажде коммунаров к технике мне напомнили в этот же день.
В народном доме было собрание. В коммуну привезли мануфактуру. Швальня готова шить на коммунаров, но...
— Товарищи! Мануфактуру мы недавно получали. Потерпим до урожая. За мануфактуру надо сейчас же деньги платить, а деньги нужны на мотор для мельницы и лесопилки. Решайте!
Были выступления:
— Давай как-нибудь пополам, может выйдет!
И когда прикинули и стало ясно, что «пополам не выйдет», взметнулся лес рук за мотор:
— Мотор давай!Подождем с мануфактурой. Отдыхать еще рано. Даешь мотор!
Отдыхать рано. Коммуна борется и побеждает.
Ю н и у с.
Коммуна «Маяк», Челнинский кантон.