Очень часто принято думать, что если в центре что-нибудь делается плохо, то на местах обязательно должно быть еще хуже. С реализацией яналифа в центральном и в низовом аппарате получилось как раз обратное.
Всем известно, что согласно правительственным решениям Татария с января 1930 года окончательно должна была перейти на яналиф. Начиная с этой даты арабский шрифт —недействителен, начиная с этой даты ни одно учреждение не имеет права писать бумаги арабским шрифтом. Такое решение было принято в популяризировано за много месяцев до первого января, так что времени для подготовки было больше, чем достаточно.
Газета «Кзыл Татарстан» 11 января сделала «налет» на советские учреждения с тем, чтобы узнать, как обстоит дело с переходом на яналиф.
«Налетчики» резонно решили начать с тех учреждений, которые сами издали этот закон. Пошли в аппараты Татцика и Совнаркома.
Заявление, написанное на татарском языке на яналифе, которое принес проситель-«налетчик», сразу натолкнулось на препятствие: надо было найти сотрудника-татарина, и притом такого, который бы умел читать на яналифе. Наконец, такой нашелся. Он потратил 7 минут на чтение коротенького заявления, тем самым наглядно показав, как плохо привился еще яналиф в том аппарате, откуда вышел закон.
В «делах» очень редки бумаги на татарском языке вообще и почти coвсем нет — на яналифе. Единственная машинка на яналифе на два учреждения бездействует — нечего писать.
Ячейка и местком Татцика и Совнаркома, после беседы с «налетчиками», воскликнули:
— Да!.. Ведь на самом деле интересно заняться вопросом реализации языка и проведения яналифа в аппарате Татцика- и Совнаркома. Спасибо, товарищи, что напомнили.
Плакаты, лозунги, указатели развешанные на стенах Наркомзема, написаны арабским шрифтом, с употреблением, давно выброшенных из татарской речи арабских слов.
Из 12 машинок в аппарате Наркомзема на татарском языке — одна яналифская. Но и она работает очень редко.
Нет работы.
Когда-то руководители Наркомзема издали приказ, где были перечислены кантоны, с которыми переписка должна была вестись исключительно на татарском языке. «Налетчики» решили взять без выбора несколько таких кантонов.
— Ну, допустим, дайте нам Мензе- линск, — попросили они. Дали «дело» Мензелинска. За время с 15 октября 1929 года до 9 января 1930 года в этих папках вшито всего 63 бумаги, все они исключительно на... русском языке. То же и в делах Кукмора и Арска. Местком и ячейка Наркомзема проявили такую же «инициативу», как и ячейки Татцика и Совнаркома.
В таком наркомате, конечно, не было смысла продолжать дальше поиски яналифа, там, где нет татарского языка, не может быть и яналифа. А татарского языка в Наркомземе — нет. Сам нарком земледелия тов. Искандеров на бумагах, написанных на яналифе, ставит резолюции на русском языке.
Та же картина в учреждениях и организациях, приютившихся во Дворце Труда. На вопрос, почему в Татпрофсовете не видно бумаг на яналифе и на татарском языке, один из ведающих делами канцелярии заявил:
— У нас нет машинки на яналифе. Одну заказали, но еще не получили.
Выходит так, что громадный аппарат Татпрофсовета плюс 22 аппарата 22 обл- отделов тотчас же реализуют татарский язык и проведут яналиф, как только появится машинка. Не верится что-то. Одна машинка в такой махине, как профсоюзный аппарат едва-ли что-либо сможет изменить.
Вот, например, облотдел рабпрос. На столе лежат два протокола, напечатанных на яналифе (один месткома с.-х. техникума, другой месткома школы имени Гаспринского), на них наложены резолюции на... русском языке.
Наконец, «налетчики» посетили Дом Крестьянина. Массовость этого учреждения, вне сомнения, там и сотрудники на 60 процентов татары. Однако же, татарский язык и яналиф тоже не пользуются особой популярностью. Те же резолюции на русском языке.
Так обстоит дело с проведением яналифа в центральных учреждениях, а в кантонных аппаратах уже совсем редки курьезы в виде резолюций на русском языке на татарских бумагах. Конечно, и кантонные аппараты еще не сделали всего, что от них требуется.
В волисполкомах, как нам известно, нет ни хороших машинок, ни «очень грамотных» секретарей. Тем не менее, уже в конце декабря в волостях Мензелинско- го кантона (где мне пришлось побывать) писали только на яналифе. Бумаги на яналифе не попадали в такое «печальное» положение, в каком они часто находятся в Казани. Читать умеют все сотрудники.
В 23 сельсоветах, в которых мне пришлось побывать, в декабре, все бумаги имеют одинаковое «хождение» — будь она написана на яналифе или на арабском. Даже в русских и марийских деревнях бумаги на яналифе находят более благоприятную атмосферу, чем в Казани.
Закон правительства о переходе на яналиф — в Казани центральными учреждениями не выполнен.
И дело здесь не только в машинках.
С. Танай.