Этот случай, приключившийся со мной уже после Дня Победы, я вспоминаю особенно часто. Потому что он еще раз свидетельствует о многоликости тягот войны, а более всего - о том, что и на передовой было место улыбке и неожиданному курьезу.
После взятия Вены, столицы Австрии, нашему подразделению дали три дня отдыха. Разместили в небольшой деревне неподалеку от города: офицеров - по одному к хозяевам домов, солдат - в палатки.
Это был богатый виноградарский район. Жители деревни занимались исключительно виноделием, поэтому в каждом доме был большой бетонный погреб на 20-30 бочек вина емкостью по двести-триста литров.
Вот и хозяин, у которого я остановился, первым делом повел меня в свой погреб, чтобы показать, сколько там вина. Напитка оказалось по колено. Выражение лица у австрийца в этот момент было отнюдь не торжествующее (казалось бы: вот он, достаток - девать некуда этого вина!), а наоборот, человека отчаявшегося и обиженного. В том, что вино разлилось, "заслуга" была моих сослуживцев - прежних постояльцев. Им ведь некогда было открывать бочки. Пальнет один из офицеров или солдат по бочке из винтовки - вино и выливается фонтаном. То же проделывали и с другой бочкой. Солдаты выпивали по нескольку кружек, а остальное вино вытекало на пол...
Было, конечно, и такое, но порядок здесь мы общими усилиями все-таки восстановили.
После трех дней стоянки наша 195-я бригада 30-й дивизии артиллерии резерва Главного командования получила приказ быстрым маршем двигаться к Праге - столице тогдашней Чехословакии - с целью освобождения ее от гитлеровцев. Другие части дивизии были на автомобильном ходу, а наша бригада, на обеспечении которой находилось несколько 103-миллиметровых гаубиц на гусеничном ходу, могла дать самое большее 7-8 километров в час. Чтобы не отставать от других частей, нам приходилось быть в движении и днем, и ночью, без малейших остановок и перекуров. Такую нагрузку не выдерживала даже техника. Особенно страдала ходовая часть гаубиц и лафетов для стволов. Перегревались также катки гусениц, и мне, арттехнику дивизиона, постоянно приходилось заниматься их ремонтом.
В результате к моменту прибытия на огневую позицию близ города Брно я не смыкал глаз четверо суток кряду. А потом - обычное мое дело, предусмотренное уставом: тщательная проверка давления на противооткатном устройстве и исправности прицела. Без подобной подготовки и соответствующего допуска командир батареи не вправе был в бою начать стрельбу.
Наконец, после проведения всех необходимых процедур я тут же повалился спать на чехлах между орудиями. Не знаю, сколько я спал, но проснулся оттого, что меня за ноги волокли по земле по огневой позиции.
Оказывается, дивизион уже дал множество залпов (каждый снаряд - минимум по сто килограммов), и в это время земля, что называется, ходила ходуном. А я не просыпался!
Между тем мое мастерство техника срочно понадобилось - у одного из орудий заклинило затвор. В таком случае к гаубице имеет право подходить только арттехник, даже артиллерист не вправе этого делать, ведь при ненадлежащем ремонте мог произойти непроизвольный разрыв застрявшего в дуле заряда.
Я оперативно устранил неисправность, и расчет продолжил стрельбу. Целью нашей было большое скопление войск врага, в основном состоящих из украинских националистов - бандеровцев и оуновцев. В отличие от других подразделений противника они не подчинились приказу немецкого главного командования о капитуляции, подписанному 8 мая 1945 года.
| Наша справка. Даниял Шайдуллович Насыбуллин - инвалид Великой Отечественной войны II группы, имеет редкую награду - медаль "За взятие Вены". Заслуженный юрист РФ, старший советник юстиции. Постоянный автор нашей газеты. Недавно отметил 80-летний юбилей, с чем редакция поздравляет его от души и желает крепкого здоровья. |
За участие в кровопролитных боях у Брно командование представило меня к почетной солдатской награде - медали "За боевые заслуги", которой я сегодня очень дорожу.
Даниял НАСЫБУЛЛИН.
