14 - 20 ноября 1942 года
Завершается самый трагический акт битвы, вошедший в военную историю как "Сталинградская оборонительная операция". Вместе с нею те мглистые дни поздней осени станут рубежом перелома во всем ходе войны. Это станет ясным значительно позже.
А сейчас куда же уйти от горькой правды: огненная полоса фронтов длиною в шесть тысяч километров пересекла страну с Крайнего Севера до Кавказских гор и калмыцких степей, оставив жестокому врагу территорию в два миллиона квадратных километров с населением в 90 миллионов человек, что составляло 46 процентов довоенного населения страны.
Но еще больнее были потери Красной Армии: свыше одиннадцати миллионов, из которых почти половина - безвозвратные. Никогда не был таким далеким путь к Победе! И, пожалуй, никогда не ждали и не будут ждать ее с таким нетерпением, как солдат в ту осень. Пусть пока еще не ту далекую, которой закончится страшная война. Пусть только здесь, в междуречье Волги и Дона...
Враг был повсеместно остановлен. Но теперь этого уже было недостаточно. Нужна была яркая, а главное - необратимая победа. Может быть, Сталин понимал это больше других. Если не как полководец, то как политик.
16 ноября Жуков в последний раз вылетает в Москву, чтобы доложить Верховному о готовности трех фронтов сталинградского направления к наступлению. Тогда же утверждаются окончательные сроки начала операции "Уран": Юго-западный и Донской фронты - 19 ноября, Сталинградский - на сутки позже. Больше Жуков на сталинградское направление не вернется и непосредственного участия в руководстве наступлением принимать не будет. Всего с первой поездки под Сталинград 31 августа он провел на этом направлении 27 из 48 дней, в остальные работал в Генеральном штабе и 8 дней - на Калининском фронте, организовывать наступление которого (вместе с Западным) ему теперь поручал Сталин.
Даже через десятки лет многое неясно в этом решении Сталина. Перед самым началом сражения, в подготовку которого Жуков вложил столько сил и таланта, у него было отобрано право полководца испытать счастье победы.
Это был самый засекреченный план стратегической операции в военной истории. Не существует общей директивы Ставки фронтам, даже письменных приказов, раскрывающих этапы операции. Задачи фронтам и порядок их выполнения определялись в личном общении с представителями Ставки и только в предельно узкой части, касающейся армий фронта. Иногда это походило на некую игру в конспирацию (столь любимую, кстати, старым большевиком-подпольщиком Кобой). Даже в засекреченных переговорах Сталина называли "Васильевым", Василевского - "Михайловым", Еременко - "Ивановым". Легко догадаться, что в основу псевдонима бралось отчество. А командующий 5-й танковой армией в 16 часов 17 минут 18 ноября получил такую телефонограмму: "Шлите приемщика за получением меховых перчаток", что должно было означать: "Начало атаки пехоты 19.11.42 г. в 8.50".
В ночь на 19 ноября выпало много снега. Над землей курилась поземка. Небо было затянуто тяжелыми многослойными тучами. В передовых окопах Юго-Западного и Донского фронтов готовились к атаке. На исходных рубежах чумазые, иззябшие танкисты 5-й танковой армии прогревали двигатели боевых машин. Батальонные кухни раздавали завтрак, старшины разливали по кружкам "боевые сто грамм".
Уже были объявлены приказы - обращения военных советов обоих фронтов: "Наступил час расплаты..." А лейтенант, командир взвода противотанковых орудий, отогревая своим дыханием озябшие пальцы, царапал тупым огрызком карандаша на бланке батарейного "Боевого листка" только что сочиненные им строки стихов: "Снова зима настала, // Землю сковал лед. // Снова ждем мы сигнала, // Чтобы идти вперед. // Снова мы жаждем боя, // И вот настает пора, // Над снежным бескрайним полем // Победы встает заря.// Сегодня, товарищ, начало - // Слышишь пушечный гром! // Во что бы то ни стало // Добьемся, чтоб настала // Победа над врагом".
Заняли места у стереотруб на наблюдательных пунктах командующие фронтами Юго-Западного - Ватутин, Донского - Рокоссовский. Ровно в 7.20 войска получили последнее предупреждение - сигнал "Сирена". Через десять минут по всем проводам разнеслась команда "Огонь!"
Наш главный властелин огня - командующий артиллерией и одновременно представитель Ставки Николай Николаевич Воронов никогда не мог простить Верховному, что из-за его нелепого вызова в Ставку вместе с Василевским он не поспел к этому звездному часу своей жизни на наблюдательный пункт. Рассказывают, что в назначенное мгновение первого залпа он негромко произнес: "Ну, с Богом", - и непроизвольно снял фуражку.
Через сутки навстречу наступающим с севера войскам двух фронтов выступит третий - Сталинградский генерал-полковника Еременко. Началась операция, которой Сталин присвоил название "Уран", но для всего мира все, что происходит здесь, навсегда будет запечатлено в слове "Сталинград". И станет оно в истории значить больше, чем имя лежащего теперь в развалинах города, и больше, чем название одной из величайших битв в истории.
