С Вадимом я не была лично знакома, но много лет подряд видела этого мужчину всегда бегущим. Вот он бежит с бутылочками из детской молочной кухни. Вот спешит с костюмом на праздник в детский сад. Потом вместо обеда торопится в школу. А еще были спортивные кружки, музыкальная школа, куда он водил своих детей, и еще он умудрялся быть судьей на каких-то школьных соревнованиях по волейболу… И все это — без отрыва от основной работы.
При этом, рассказывала мне знакомая, работающая вместе с Вадимом, за ним — единственным в коллективе — не числилось ни одной двусмысленной истории. Зато историю его любви и женитьбы рассказывали просто, как какую-то сказку. А было это так.
Учась на последнем курсе института, Вадим сломал ногу. Перелом был сложный, со смещением. В больнице он лежал на вытяжке с грузом. Нога высоко под углом. Лежать на спине без движения столько времени спортивному парню — хуже любой пытки. Одна радость — это медсестра Тамара, которая, заходя в палату, наполняла ее каким-то светом. Ей было около тридцати. «Королева!» — вздыхали мужики. Белый халат не скрывал ее божественных форм. Те, кто постарше, после ее ухода, не стесняясь, обсуждали женские прелести, щелкали языками и добавляли вслух всякие непристойности.
А Вадиму было 24 года, и он впервые серьезно влюбился. Он выяснил, что Тамара разведена, имеет дочку лет двух-трех. Но на восторженные взгляды молодого парня та реагировала со смехом, процедуры делала ловко, быстро и уходила в следующую палату.
Уже дома, после больницы, он разыскал ее адрес и стал настойчиво ее встречать и провожать. Это женщине вовсе не понравилось, она не принимала парня всерьез. К тому же ее видели в разных компаниях с разными мужчинами, так что Вадим чего только про нее не наслушался. Но сделать с собой он ничего не мог. Она его гнала, а он с тупой настойчивостью появлялся в самый неподходящий момент. Кто-то уверял, что не раз видел, как он ее, пьяную, тащил на себе к ее дому. Она в любом виде была для него королевой.
И однажды королева снизошла со своих высот и оставила его у себя на ночь. А может, просто настало время, и женщина «наелась» досыта свободой и более пристально пригляделась к парню. Прошло еще какое-то время. Они уже стали жить вместе. Ее дочка стала называть его папой. А Вадим стал мечтать о сыне.
Она смеялась:
— Ты что, с ума сошел? Мне этой одной хватило — во как! Как вспомню, как пропало молоко, как она ночью не спала, как болела, как резались зубки, как два года сидела с ней и с пеленками дома… Муж где-то шлялся, денег не было. Нет, по второму разу я не такой подвиг не пойду!
— Я сам буду вставать ночью, я буду сам стирать пеленки, я буду его нянчить, ты только роди.
Так или примерно так происходили эти разговоры. Ему, наверное, казалось, что общий ребенок окончательно укрепит их союз. Прошло еще какое-то время, и Тамара поняла, что беременна. Но рожать не собиралась. Как-то они собрались на даче с друзьями.
— Что я должен сделать, чтобы Тамара родила мне ребенка? — спросил он.
Женщины наперебой стали, смеясь, предлагать свои варианты. Дверь между верандой и комнатой была обита сплошной фанерой и выкрашена в белый цвет. Вадим взял толстый маркер и стал записывать пожелания. Их набралось восемнадцать пунктов. Внизу он расписался и поставил дату.
— Клянусь здоровьем моего будущего ребенка, что я выполню все.
— Хорошо, — сказала Тамара, — это будет наш контракт. Гости — свидетели, расписывайтесь.
…Недавно я была свидетелем, как в багетную мастерскую зашел высокий немолодой мужчина. Он бережно выложил на стол приемщика три цветные фотографии размером в печатный листок. Это были портреты трех разных девочек в воздушных платьях, с какими-то смешными бантиками и заколочками.
— Это мои внучки. Я бы хотел оформить это под стекло и в одинаковые красивые рамки.
— Какая цена вас устроит? Есть вот такие — подороже. Есть другие — подешевле, — сказал приемщик.
— Дело не в цене. Это наш с женой «иконостас». Я хочу, чтобы это было красиво и надолго.
Это был Вадим. Тот «контракт», написанный на двери, он исполнил на сто процентов. Беременна была Тамара, и все девять месяцев «беременным» был Вадим. В женскую консультацию ходили вдвоем. Он доставал ей зимой арбуз, а весной клубнику. У них родилось аж два мальчика.
Он сам вставал ночью к сыновьям, помогал сцеживать молоко жене, стирал пеленки, дезинфицировал бутылочки и соски, гулял с детьми на улице подольше, чтобы жена могла выспаться. Потом были детский сад, школа и прочее. Выросли два огромных парня, закончили не только музыкальную школу, но и консерваторию. Играли оба на каких-то уникальных музыкальных инструментах, оба оказались талантливы. И именно таких исполнителей, как выяснилось, не хватало в одном крупном и знаменитом московском оркестре и в другом — не менее крупном и знаменитом — в Санкт-Петербурге. Оба часто ездят на гастроли не только по России, но и за рубеж, оба женаты и имеют по дочери. У старшей их сестры тоже родилась дочка. На Новый год семья старается обязательно собраться в Казани.
Я много была наслышана об этой семье и об этой удивительной Тамаре, но ни разу ее не видела. Но однажды в театре перед спектаклем приятельница тихо зашептала мне на ухо:
— Смотри, смотри. Вадим с женой идет.
В проходе между рядами шли двое. Он бережно поддерживал под руку немолодую статную женщину. Нет, она не была броско одета, и не было в ней ничего такого, что бы сильно бросалось в глаза. Но шла королева, и этого никто не мог отрицать.
Людмила КОЛЕДЕНКОВА.
