Одну за другой две интересные встречи подарил казанцам гипермаркет "Книжный двор" в первой половине декабря. В воскресенье, 10 декабря, - с главным редактором газеты "Книжное обозрение" Александром Гавриловым, а на следующий день - с известным поэтом-авангардистом Дмитрием Приговым. Если беседа с молодым редактором прошла в спокойной, можно сказать, академической атмосфере, то общение с Приговым, человеком почтенного возраста, наоборот, было весьма непринужденным. Но все же было много общего, что объединяло по духу две эти встречи. Как поэт, так и редактор приехали в Казань с желанием донести до ее жителей понимание того, насколько радикально изменилась культурная ситуация в мире и в стране.
Чтение в России как занятие - в трагическом положении, заявил на встрече Александр Гаврилов. Слабым утешением, по его мнению, в сложившейся ситуации является то, что в Америке с этим дела обстоят ничуть не лучше. В личной беседе с ним председатель Национального фонда по делам искусств конгресса США Дейн Джойн (его пост аналогичен должности министра культуры РФ) рассказал, что спад интереса к чтению в их стране характерен для любого возраста. Динамика в каждой возрастной группе своя, она отслеживается раз в три года, и благодаря этой аналитической работе наши заокеанские соседи осознали: в запасе остается не более 20 лет, чтобы сохранить у граждан потребность в чтении.
Гаврилов уверен: сроки неутешительного прогноза применимы и к российскому пространству. Отодвинуть их сможет лишь принятие специальных программ, например, наподобие той, которую разработали в Великобритании. Называется программа "Читающие чемпионы", и родилась она из социологического опроса, который выявил интересную закономерность: огромное количество мальчиков из неполных семей считают чтение женским занятием, потому что попросту никогда не видели читающего мужчины. Потому не менее важной частью программы, чем состязания в чтении, являлась постерная кампания, когда популярные спортсмены фотографировались с книжками в руках. Наградой для детей, прочитавших наибольшее количество книг, руководители программы сделали личные встречи со звездами большого спорта. После общения с ними ребята возвращались в свою среду героями...
В России, по словам Гаврилова, пока нет понимания катастрофичности положения, соответственно, отсутствуют и яркие программы, подобные британским "Читающим чемпионам". Чиновникам от культуры и образования кажется, что школьные библиотеки как-нибудь сами справятся с проблемой качества и количества чтения.
Не дожидаясь того, когда на государственном уровне будут приняты меры по спасению положения, коллектив редакции "Книжного обозрения" начал действовать самостоятельно. В частности, здесь учредили премию "Человек книги" за персональные достижения в книгоиздательстве, книжной торговле, художественном оформлении - словом, для всех тех, кто принимает участие в создании книги, за исключением писателей. Антипремией "Абзац" стали награждать, напротив, за худшие образцы художественного оформления, редактирования и т.д. "Полный абзац" вручается персоне, "больше всех напакостившей русской литературе", поправшей все нормы отечественного книгоиздания. Также журналисты занялись исследованием реального рейтинга продаж книг на основе электронных отчетов, получаемых от Владивостока до Калининграда. До "Книжного обозрения", утверждает Гаврилов, этой работы никто не проводил. Благодаря этому выявились интересные закономерности: различие между столичными и региональными продажами как следствие того, что в столице и провинции читают разные книги. Однако существование национальных бестселлеров беспристрастные цифры тоже выявили.
Кроме того, коллектив "Книжного обозрения" приступил к пропаганде чтения как актуального и модного времяпрепровождения. Начали с книжных фестивалей. Летом 2006 года в Москве, в середине ноября в Новосибирске в течение трех недель в палаточных городках происходила круговерть книжных событий. Однако, как ни странно, столичное мероприятие не принесло чувства удовлетворения: ленивость москвичей, их перекормленность новинками культуры вызвали лишь сожаление о напрасно потраченных силах. Зато в Новосибирске акция "Книжного обозрения" вызвала большой интерес молодежи. Есть задумка в ближайшее время развернуть подобный палаточный городок и в Казани, поделился планами на будущее Александр Гаврилов, "пока приглядываемся и изучаем татарстанскую культурную ситуацию".
Что же касается другого креативного проекта газеты "Книжное обозрение" - "Открытый стих", то столица Татарстана уже находится в зоне его действия. Само его название - это многоуровневая метафора. Во-первых, "открытый" потому, что почтовые карточки в России принято называть "открытыми письмами". Во-вторых, новая программа открыта для каждого человека. В-третьих, с каждой новой открыткой в жизни ее адресата происходит поэтическое открытие. Акция "Открытый стих" проходит при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. Авторы идеи отталкивались от проекта Иосифа Бродского "Стихи в метро", который тот попытался осуществить в Соединенных Штатах. Нобелевский лауреат был убежден, что поэзия сама должна прийти к человеку. В каждой гостиничной тумбочке должны лежать Библия плюс поэтическая антология. Чтение стихов необходимо превратить в бытовую привычку. Однако реализация проекта ограничилась тем, что хорошие стихи печатали на стикерсах и расклеивали в вагонах метро.
Полностью повторять этот опыт сочли нецелесообразным, ибо чтение стихов может осуществляться только в пространстве свободного выбора. Когда же поневоле упираешься глазами в текст, который не выбирал, эффект может быть прямо противоположным ожидаемому. Потому было решено проводить акцию на открытках, выкладывая их в кафе, ночных клубах, салонах красоты на стойках компании Fly cards в пяти крупнейших российских городах - Москве, Санкт-Петербурге, Казани, Новосибирске и Екатеринбурге. На лицевую сторону открыток поместили портреты десяти современных поэтов. Критерием отбора стало стремление широко представить поэтические поколения - от старшего, в лице "шестидесятника" Андрея Вознесенского, до самой младшей представительницы поколения "нулевых двухтысячных" - Анны Логвиновой. "Мы переживаем фантастический взлет в поэзии", - считает Гаврилов. В культурном российском пространстве одновременно звучат голоса пяти поэтических поколений. Замечательных стихотворений появляется так много, что выбрать тексты и имена для продолжения акции не составит труда.
Затем перед собравшимися в "Книжном дворе" с чтением своих стихов выступил поэт Дмитрий Тонконогов, заведующий отделом поэзии московского литературно-художественного журнала "Арион". Однако публика, пришедшая на встречу, была настолько подготовленной, что практически все из прозвучавшего было ей в той или иной мере знакомо. Вопросы, которые были заданы гостям, также явно исходили от людей, профессионально отслеживающих культурную ситуацию. Например, не является ли альтернативой проекту "Книжного обозрения" слэм - авангардное направление поэзии. Оно предполагает исполнение стихов в кафе и клубах непременно в состоянии эмоционального дискомфорта. "Слэм не единственная форма, в которой современная литература ищет актуальные площадки", - сказал Гаврилов. Однако, по его наблюдениям, клубная публика откликается на сиюминутное, что заставляет поэтов использовать в текстах сомнительные тематические и лексические средства. Все же отечественной культуре больше свойственно говорить о вечном.
Не видит Гаврилов особых перспектив и за поэтическим направлением, которое практикует смешение разных языков, языковое многоголосие. По его мнению, в ситуации фантастического невнимания к диалогу культур, которое в последние годы наблюдается, трудно ожидать, что такая форма стиха приобретет много приверженцев. Все-таки диалог культур - вещь сложная и затратная в организационном отношении. Ведь нужно поддерживать переводческие школы, сам диалог, встречи людей "глаза в глаза". Может быть, эта форма стиха как раз и оживит ситуацию. Но для этого поэт должен встать на границу культур, стать переводчиком внутри самого себя и еще при этом писать талантливые стихи. Слишком многое должно соединиться в одном отдельно взятом человеке. Покажут мне такого гения, выразил надежду Гаврилов, - буду рад.
В отличие от него Дмитрий Пригов ничего внушающего опасения в современной культурной ситуации не обнаруживает. Возможно, оттого, что он выпускник Московского высшего художественно-промышленного училища по отделению скульптуры и пришел в поэзию из изобразительного искусства. Именно в нем, по его мнению, начиная с 1960-х годов возникали основные эстетические тенденции: новации, новые жанры.
Изобразительное искусство и сегодня остается актуальной зоной культуры, оно сумело вписаться в рынок всеми направлениями. Потому что даже самый радикальный художник может найти себе коллекционера и покупателя. А литература может вписываться в этот рынок лишь бестселлерами разной степени удачливости. Чтобы быть замеченной масс-медиа и влиять на что-то, книга должна достигать тиража 30-40 тысяч. Но литератору, ведущему поиск новых выразительных средств, трудно издать свою книгу большим тиражом - нет столь многочисленной аудитории для восприятия экспериментального поиска. Вот причина, по которой качественная литература оказалась в рыночной ситуации, по выражению Пригова, "паразитом": она подпитывается грантами и премиями. Либо пишущий человек должен подрабатывать, то есть включаться в жизнь не только как литератор.
Приходится признать, что по-настоящему ценная литература оказалась сегодня в маргинальном положении, в котором она лишена прямого влияния на социум. Это не хорошо и не плохо, спокойно утверждает Пригов. По его мнению, люди должны преодолевать свои "атавистические" представления о культуре, например, представление о поэзии как о занятии прямого действия: поэт сказал, и все помчались штурмом брать Бастилию... Если сегодня стихотворец выйдет на стадион и скажет: "Слушайте меня!", он рискует услышать в ответ: "Да пошел ты...". В наши дни невозможно быть ни Маяковским, ни Евтушенко. Поэты становились поп-героями, когда не было рок-музыки, телевидения - ничего, кроме поэзии. Сейчас подобное невозможно, в соперничестве с рок-культурой у литераторов меньше возможностей для приведения людей в экстатическое возвышенное состояние, что, впрочем, вовсе не означает краха всего святого.
Поэзия, литература, чтение никуда не исчезают, а просто меняют свой социокультурный статус. Рынок нашел способ не погубить культуру - способ не иерархический (один великий поэт, два-три выдающихся, остальные - третьестепенные), а номинационный, который уже внедрен в музыке. Там есть номинации: лучший певец кантри, лучший рэп-певец, лучший исполнитель классики. Потому Михаил Плетнев не конкурирует с Майклом Джексоном, и каждый ограничивает амбиции пределами своей номинации. Нужно лишь понять, к какой из них ты принадлежишь и на что можешь в ней претендовать. Если ты реализуешь себя в классической музыке, то не стоит рассчитывать на деньги и популярность Мадонны. Но и поп-дива, в свою очередь, не должна мнить себя творцом непреходящих культурных ценностей.
Галина ЗАЙНУЛЛИНА.
