После окончания института я проходил практику в реанимации. И вот однажды весной привозят парня – жертву несчастной любви. Hадо сказать, по весне таких просто пачками привозят – гормоны бушуют.
Тот паренёк чем-то травился, но его откачали. Hа всякий случай прикрутили его ремешками к кровати, а мне поручили перевозить его из реанимации в палату. И вот везу я его с капельницей, а он никак не успокаивается, орёт, что жить без неё не будет, убьётся. Мне это маленько надоело, и решил я приколоться.
– Ах так, – говорю, – жить не хочешь, ну и не надо, будешь донором органов... – И отсоединяю на ходу у него капельницу.
Действие безвредное, однако эффект производит. Он притих. Подхожу к лифту. Везти его можно было двумя путями: поверху или через подвал, где морг. Закатываю его в лифт, меня спрашивают: куда – наверх или вниз?
Говорю:
– В морг.
Паренёк бледнеет и начинает что-то бормотать о врачах-убийцах, видать, фильмов насмотрелся. Когда добрались до низа, он начал орать:
– Спасите, помогите, убивают!
Все видят, что человек явно не в себе – ремнями к кровати прикручен, и внимания на него не обращают. Кто-то даже успокаивает:
– Это не больно, потерпи, раз, и готово...
Паренёк понимает, что это явный заговор, и впадает в полную прострацию... Когда добрались до палаты, на него смотреть было страшно: лежит весь белый и покорный судьбе. Больше он покончить с собой не пытался. Жить, наверное, понравилось.