О том, что сострадание сильнее ненависти и презрения
Советские женщины подкармливают немецких военнопленных.
Такую историю мне рассказала моя бабушка. С тех пор прошло много лет, но я хорошо помню каждое ее слово.
Теплое, солнечное лето 1945 года. Всего пару месяцев тому назад отгремели последние залпы страшной войны, принесшей немало горя нашему народу. Медленно налаживалась мирная жизнь, но людей еще не до конца покинул страх, в котором они жили долгих четыре года.
...В окно постучали так неожиданно, что бабушка даже растерялась: оба сына дома, а соседи вроде так никогда не стучали. Может, без вести пропавший на фронте муж вернулся? Может, беда какая в деревне стряслась?
Выглянув до двор, чуть не закричала: там стояли двое солдат в немецкой форме. Правда, без оружия, ремней и пилоток. Они жестами пытались что-то объяснить. Откуда их было понять пожилой женщине, которая дальше своей деревни никуда не выезжала!
Услышав чужую речь, стали собираться соседи. Все стояли и смотрели на незваных гостей. И вдруг кто-то в толпе вспомнил о Рахиле, которая более-менее «шарила» по-немецки. За ней срочно послали.
Многие сельчане смотрели на чужаков с глубоким презрением и ненавистью, ведь эти были представители той самой армии, которая принесла нашей стране столько бед. И среди деревенских не было, пожалуй, ни одного, кого бы не коснулась война: кто-то не дождался отца, кто-то – мужа, кто-то – сына...
Рахиля поздоровалась с немцами и стала расспрашивать: кто они, что им нужно и каким образом очутились здесь. У тех на лицах даже появилась улыбка. Они долго разговаривали с Рахилей, объяснили ей что-то и... плакали.
Рахиля перевела их просьбу на татарский язык. Оказывается, группу немецких пленных, которых содержали в специальном лагере на территории Ульяновской области, отправили на лесозаготовки. Работали они в сосновом лесу в трех-четырех километрах от Нового Барана – так раньше называлось наше село. Лесоповал отнял у них последние силы, а кормили пленных одной баландой. (Что там говорить, и сами победители досыта редко ели.)
Эти двое, выбрав подходящий момент, сбежали в поисках какой-нибудь пищи и через поля и овраги пришли в незнакомый населенный пункт. Они очень торопились – боялись, что охрана спохватится и скрывшихся начнут разыскивать.
Собравшиеся у бабушкиного дома жители молчали. Немцы что-то снова говорили Рахиле. По их словам, во время войны они служили в хозяйственной части, непосредственно в боевых действиях участия не принимали.
Шествие пленных немцев на Садовом кольце в Москве. 17 июля 1944 года.
Многие сельчане смотрели на чужаков с глубоким презрением и ненавистью, ведь эти были представители той самой армии, которая принесла нашей стране столько бед, погубила миллионы людей. И среди деревенских не было, пожалуй, ни одного, кого бы не коснулась война: кто-то не дождался отца, кто-то – мужа, кто-то – сына...
И все-таки изможденных, с тоской в глазах пришельцев пожалели. Дали им немного хлеба, картошки, зеленого лука, махорки. Такой уж у нашего народа характер – чувство сострадания присутствует всегда. И немцы, уходя в сторону леса, долго махали руками в знак благодарности этим простым деревенским людям.
...А о Рахиле мне удалось выяснить следующее. До войны она с родителями жила в Ленинградской области. Как и многие, оказалась на оккупированной территории, а потом была отправлена на принудительные работы в Германию. Там и научилась говорить по-немецки, благо, память была хорошей. Когда пришло освобождение, вернулась на родину, в Новый Баран, ныне Чечекле.
Сегодня Рахиля Хафизова живет в Ленинградской области, а ее сестра Амина, которая тоже вместе с ней переносила неволю, – в Чечекле. Годы берут свое, но она хорошо помнит события тех лет, которые до сих пор отдаются болью в сердце.
Талгат ЗАМАЛЕТДИНОВ,
Спасский район