Название новой постановки камаловцев можно перевести как «переселенцы», «беженцы», и уже одно это рождает когнитивный диссонанс. Неважно, что это другие беженцы и вообще ˗ другая история. Что, как не аллюзии, делает театр театром…

Официально премьера спектакля-дилогии «Муть. Мухаджиры» намечена на осень, но в театре им. Г.Камала решили не ждать и показали готовую первую часть, назвав это генеральным прогоном. В общем, такой перфоманс. Поводом же для него стал юбилей Фарида Бикчантаева, постановщика спектакля. Ему ˗ шестьдесят, и в эти же дни, кстати, исполняется двадцать лет, как он был назначен главным режиссёром ТГАТ им. Г.Камала. 

…Бикчантаев вышел на сцену, сказал несколько слов о спектакле и о том, почему не любит юбилеи, после чего, спустившись в зал, преподнёс цветы своей маме ˗ замечательной актрисе Наиле Гараевой. На всё это ушло несколько минут. Те же, кто желал продолжения «банкета», могли приобрести в фойе театра новенькую, только что из типографии книгу «Режиссёр Фарид Бикчантаев» и мерч с автографом юбиляра.

Итак, «Мухаджиры»… Сегодня это произведение Махмута Галяу, мягко говоря, не на слуху. Пик творческой активности писателя пришёлся на конец двадцатых годов прошлого века. Тогда же им был задуман роман-эпопея в четырёх книгах о жизни татарской деревни конца XIX века. «Свой замысел М.Галяу осуществил лишь частично, ˗ читаем в «Татарской энциклопедии», ˗ были написаны и изданы только две первые книги в переводе на русский язык». Это романы «Муть» (в дословном переводе ˗ «Смутные годы») и «Мухаджиры». В первом Махмут Галяу колоритно описывает татарский быт и деревенские праздники, а также рассказывает о голоде 1877 года, охватившем тогда Поволжье. Во втором романе автор прослеживает судьбы героев «в новой исторической ситуации – в условиях переселения татарского крестьянства в Турцию, в обстановке пробуждения и роста классового самосознания…». Даже из этой краткой аннотации понятно, что «Муть» и «Мухаджиры» ˗ во многом типичные произведения соцреализма, написанные в стиле и духе идеологических воззрений своего времени. Но это никак не умаляет достоинств дилогии как одного из первых художественных исследований татарской ментальности на изломе исторических эпох.

Судьба самого Галяу в известном смысле тоже типична. В тридцать восьмом писателя репрессировали и расстреляли как «врага народа», а впоследствии посмертно реабилитировали.

Попытки инсценировать его дилогию были и раньше, поскольку сам по себе сюжет мелодраматичен и в хорошем смысле затягивает.

…Отслужив в царской армии, бравый парень Сафа возвращается в родную деревню и влюбляется в своенравную красавицу Сажиду. Невзирая на сопротивление старших родственников ˗ блюстителей патриархальных устоев, молодые женятся, но их семейная жизнь омрачена то, что Сажида бесплодна. Потеряв надежду родить, женщина решается на отчаянный шаг: заручившись согласием скромной и работящей Хатиры, она уговаривает мужа взять вторую жену… Тем временем в Российской империи объявлена перепись населения, которую местная молва выдаёт за «насильственную христианизацию». В страхе многие срываются с места и устремляются в Турцию. Уезжают и Сафа с Сажидой, оставив беременную Хатиру на попечение отца. Но на чужбине их, мухаджиров, никто не ждёт. После того как Сажида умирает от тифа, убитый горем Сафа решает вернуться на родину.

Над инсценировкой для Камаловского театра работали актёр Ильтазар Мухаматгалиев и драматург Ильгиз Зайниев. В спектакле все вышеописанные события (на самом деле их гораздо больше) предстают чередой ярких видений постаревшего, измученного жизнью и угрызениями совести Сафы (Ильдус Габдрахманов). В показанной первой части он так и не находит ответа, зачем бежал, что искал и ради чего вернулся. И придёт ли ему это откровение, неизвестно.

Вместе с этим, по первому впечатлению, зрители «генерального прогона» увидели вполне законченное полотно. Свои руки и талант приложили к этому художник Сергей Скоморохов, хореограф Нурбек Батулла, композитор Елена Шипова и не только они. Но самая большая ставка сделана на актёрский ансамбль. Некоторых камаловских звёзд из-за возрастного грима сразу и не узнать ˗ например, Люцию Хамитову в роли властной и сварливой Фатимы, матери Сафы. То же самое с Алсу Гайнуллиной. Её старушка Зухра ˗ воплощённый дух татарского дома. Одному Аллаху известно, как в этом «божьем одуванчике» уживаются бесконечное смирение и неодолимая воля к жизни. Много и традиционных, узнаваемых персонажей, давно занявших почётное место в сонме добрых духов татарской сцены. В спектаклях Бикчантаева, и «Мухаджиры» ˗ не исключение, они, как джинны, выпущенные из бутылки, хитро и опять же по-доброму подмигивают публике. В этом почти карнавальном кружении театральных масок особенно бесподобны бикчантаевские ученики первого поколения ˗ Искандер Хайруллин (Шамси), Фанис Зиганшин (Муэдзин), Рамиль Вазиев (Акрам) и другие.

А ещё кого-то, возможно, удивит, что татарский деревенский быт на сцене ˗ это не обязательно бревенчатые стены с изгородью, колодцем и т.д. Достаточно пары подушек, набитых гусиным пухом, и молельного коврика. Остальное дорисует воображение зрителей, многие из которых помнят и дорогу в эту деревню, и старый дом со скрипучими половицами и всё ещё поджидающими кого-то бабушкиными чётками.