Собрать стадо из баранов легко, попробуйте собрать стадо из кошек.

Сергей КАПИЦА

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Хрестоматийное утверждение Льва Толстого можно было бы принять за аксиому, но в бытность графа не существовало «детских домов семейного типа». А применительно к ним оно выглядит, скорее, теоремой.

Именно о такой из ряда вон семье пойдет речь.

У Светланы и Вячеслава Угловых десять детей – от старшеклассников Брониславы и Николая до грудничка Ильи. Шесть мальчиков, четыре девочки. Родных трое, остальных они набирали по детским домам и интернатам, как говорится, с бора по сосенке. В одном – брата с сестрой, в другом – двух неразлейвода друзей, остальных – по одному. Потому-то Светлана, которой на момент нашего знакомства не было и тридцати, никакая не мать-героиня, а «родительница-воспитательница семейного детского дома» (так она проходит по казенным документам).

Все смешалось в доме Угловых! Куда ни глянь, все против привычных норм и правил. Квартира из совмещенных «трешки» с «двушкой». В спальнях койки ярусами. Вместо простенков – шведские стенки, сдвоенные ванны, пара туалетов, два выхода на улицу. Похожая на школьную раздевалку прихожая забита кроссовками, куртками, вязаными «петухами», домашними тапками. Кухня-столовая размером в зал. Не дом, а детский комбинат!

Светлана с Вячеславом – пара нетипичная. В то время когда редко кто позволяет себе завести второго, тем более третьего ребенка, они добровольно взялись «доращивать» малолетних детдомовских изгоев. Ситуацию, правда, усложняло отсутствие законного статуса детских домов попечительского типа: пока это был лишь ни экономически, ни юридически не просчитанный эксперимент. Городское управление образования выплачивало Светлане ставку воспитателя (60 рублей), деньги на ребят выделялись поквартально согласно сиротским интернатским нормам (от 100 до 120 рублей на день в зависимости от возраста). А отказные дети – ослабленные, нуждаются в усиленном питании, индивидуальной диете. И разве откажешь им в таких «излишествах», как жвачка, мороженое, сникерсы и марсы, без которых немыслимо нынешнее детство?

Самыми «неподдающимися» оказались брат с сестрой Коля и Броня. Дети от разных отцов, лишенная родительских прав мать-одиночка. Настороженные, как зверьки, жестокие, дерзкие. От них доставалось всем детям, особенно младшим Угловым, на которых они вымещали свои сиротские обиды и комплексы

Ораву эту прокормить еще куда ни шло. А одеть-обуть, лечить, учить? И важно разглядеть в «ничейных» детях заложенные в них способности, наклонности, а может, и талант, чтобы «гадкие утята» со временем превратились в красивых, гордых лебедей.

Дети трудные, у большинства – шлейф унаследованных болячек, сомнительные гены неблагополучных родителей, устойчивый психологический комплекс «общаги», мало со­вместимый с укладом нормальной, полной семьи. У каждого характер, причем отнюдь не сахар. Единые мерки воспитания для них негодны – только индивидуальный подход.

Самыми «неподдающимися» оказались брат с сестрой Коля и Броня. Дети от разных отцов, лишенная родительских прав мать-одиночка. Настороженные, как зверьки, жестокие, дерзкие. От них доставалось всем детям, особенно младшим Угловым, на которых они вымещали свои сиротские обиды и комплексы. Взрослея, они не становились мягче, отзывчивее, добрее, а привязанность испытывали лишь к приемному отцу. Сильный, спортивный Вячеслав (он работал физруком в школе) занимался с ними, учил постоять за себя.

Но все эти трудности показались сущей мелочью, когда он заявил, что… уходит из семьи! Жизнь есть жизнь, всякое случается. Как пела Анна Герман: «Красивая и смелая дорогу перешла…» Разительную перемену в муже Светлана ощутила, вернувшись с зональных курсов переподготовки. Поняла, что кто-то основательно «пожалел» видного, уставшего от непосильной «многодетности» мужчину. И не ошиблась. Роль главы «суперсемьи» оказалась непосильной для него – не хватило ни любви, ни выдержки, ни воли.

Одно дело – когда муж оставляет жену с ребенком, пусть даже с двумя. И совсем другое – с десятью, больше половины из которых чужие. Такая форс-мажорная ситуация «Временным типовым положением» не предусматривалась. Катастрофа, крушение всех надежд! Загородный дом, на который ушли все семейные накопления, недостроен, некому водить выданную детским фондом «Газель», а с бывшего мужа какие алименты, если он сам у новой жены на иждивении!

По выражению Гёте, самая лучшая мать – та, которая может заменить отца, когда его не станет. На счастье «подкидышей», Светлана оказалась именно такой матерью. Она не впала в отчаяние, не опустила рук: получила права на вождение микроавтобуса, взяла кредит, наняла бригаду молдаван заканчивать коттедж. «Хорошего Сивку горки не укатают!» – повторяла она. Чего ей все это стоило, знали только ее родители да соседи по двору.

И тут последовал новый удар, который едва ее не подкосил. Исчезли Бронислава с братом! «Это они в отместку за Славу!» – поняла Светлана. И без того недобрые, злопамятные, они не скрывали своей неприязни к ней, считая приемную мать виновницей его ухода. Их объявили в розыск, но они словно испарились. А через два месяца Светлану вызвал повесткой следователь. То, что она узнала, походило на кошмарный, не кончавшийся и с пробуждением сон.

Одно дело – когда муж оставляет жену с ребенком, пусть даже с двумя. И совсем другое – с десятью, больше половины из которых чужие. Такая форс-мажорная ситуация «Временным типовым положением» не предусматривалась. Катастрофа, крушение всех надежд!

…В пригороде Казани с разницей в неделю были обнаружены два мужских трупа. Один из них таксист – в лесу у Горьковского шоссе нашли остов его сожженной «Волги» с шашечками. Другой – владелец «Москвича», обнаруженного в посадках близ Дербышек. Оба убиты выстрелами в голову. Извлеченные пули свидетельствовали, что выпущены они из одного ствола. Единственными уликами этих «неочевидных» по юридической терминологии преступлений были найденная в салоне такси гильза от револьверного патрона и подобранные возле второго трупа два железнодорожных билета уфимского поезда. Да еще погнавшиеся в тот день за синим «Москвичом» гаишники успели разглядеть, что в салоне были трое молодых людей: два парня и девушка – все в возрасте не старше 15–17 лет.

Поиски не давали реальных результатов. И вот он, случай! Вечером возле кинотеатра милицейский патруль задержал подозрительного вида парочку: 14-летнего мальчишку и его более взрослую подружку. При досмотре в кармане подростка оказались два револьверных патрона. Зашедший в отделение во время допроса следователь прокуратуры, машинально заглянув через плечо пишущей объяснение девицы, прочитал: «Мы с братом ездили в Уфу к бабушке…» Неужели те самые?

Спустя час обоих уже допрашивали в прокуратуре. У девицы оказалась хорошая память. Не подозревая подвоха, она назвала следователю номер вагона и места – они в точности совпадали с билетами, найденными в лесу. В соседнем кабинете давал показания брат, назвавший имя и адрес главаря – нигде не работающего 17-летнего Альберта. Оперативники взяли его прямо в квартире, в присутствии недоумевающих родителей. При обыске нашелся и наган – в кармане висевшего в шифоньере зимнего пальто.

Впрочем, сюрпризов в этом уголовном деле хватало. Выяснилось, что двое из задержанных – те самые пропавшие «птенцы» семейного детского дома, которых безуспешно разыскивает приемная мать.

Сбежавшие сестра и брат какое-то время беспризорничали, пока не прибились к компании подростков, во всю изображавших из себя «крутых» – занимались мелким рэкетом, крали из салонов машин борсетки, сумки, магнитолы. У них даже был своеобразный «клуб», оборудованный в подвале полуразрушенной панельки, где они пропивали наворованное, кололись, смотрели по «видаку» американские боевики – шедевры старой гангстерской классики. И когда в их кругу появились чужаки – Бронислава с Колей, их тут же окрестили Бонни и Клайдом.

Броская, способная на отчаянный поступок Броня сразу завоевала их симпатии. Особенно главаря. А ее невзрачный, субтильный братец оказался незаменим в их воровском промысле. Пролезал в форточки, легко открывал дверные замки, а главное, был не по годам находчив! Объектом грабежа выбирал дома, куда въезжали новоселы: никто друг друга еще не знает, на лестницах суматоха, грузчики с мебелью. Вычислил как-то богатую квартиру. Клайд отомкнул один замок, а со вторым замешкался. Тут мужик по лестнице спускается. И он жалостливо так ему: «Дядь, я из школы пришел, а дверь не открывается. Не поможете отжать?» И тот по доброте своей помог. Коля вошел, осмотрелся, облюбовал телевизор «Панасоник». Одному не унести! Позвонил в таксопарк, вызвал такси. Таксисту объяснил, что мама велела отвезти «ящик» в ремонт. Вдвоем погрузили его в машину, и шофер довез его до «клуба»!

Однако чтобы стать в глазах «стаи» и ее вожака непререкаемым авторитетом, этого не доставало. И тогда он вспомнил про револьвер – сокровенную тайну, о которой не знал даже Вячеслав – тогда их приемный отец. Летом, когда они разбирали с ним деревенский дом на бревна для коттеджа, под нижним венцом сруба он обнаружил увесистый промасленный тряпичный сверток. Развернул его – и обомлел от вида вороненого револьвера с полным патронов барабаном! Наверное, какой-то кулак припрятал его на черный день. Он смолчал про находку – самому пригодится.

И такой момент настал. Когда он показал оружие Алику, тот даже дар речи потерял! Еще бы, теперь они не какая-нибудь вшивая гопота, а во­оруженная банда, и можно оттянуться по полной.

…На суде Светлана с мок­рыми глазами слушала оглашаемые судьей материалы дела, показания свидетелей, обвинительную речь прокурора. Все это было настолько неожиданно и страшно, что в самый драматический момент, когда предоставили слово обвиняемым, у нее случился нервный срыв. Она не могла взять в толк: неужели это говорят ее воспитанники, на которых потрачены годы нелегкой, но полной любви и заботы жизни в дружной, казавшейся такой счастливой, не­обычной семье? Больно кольнула история с револьвером – за добровольную сдачу огнестрельного оружия и боеприпасов полагалось солидное вознаграждение, а они тогда едва сводили концы с концами – не хватало денег даже на еду.

Николай: «В тот день мы решили покататься на халяву. Поймали такси, сказали водителю, что едем в Зеленодольск с оборотом. По пути завернули сначала в Юдино к друзьям Алика, потом в Васильево. В общем, колесили с пол­дня, а когда таксист потребовал расплатиться по счетчику (намотало около пяти тысяч рублей!), сидевший сзади Алик выхватил из-за пояса револьвер и выстрелил ему в затылок. Машину мы отогнали в лес, облили бензином и подожгли».

…На суде Светлана с мок­рыми глазами слушала оглашаемые судьей материалы дела, показания свидетелей, обвинительную речь прокурора. Все это было настолько неожиданно и страшно, что в самый драматический момент, когда предоставили слово обвиняемым, у нее случился нервный срыв

Бронислава: «В следующий раз попросили частника подбросить нас до Высокой Горы, а на полдороге Алик тем же способом разделался с ним. Тело вытащили из салона, наспех забросали листвой. Во время этой возни мне стало плохо – вырвало. Когда доставала из куртки платок, нечаянно вместе с ним выронила старые плацкартные билеты. Потом мы сели в «Москвич» и помчались куда глаза глядят. Возле контрольного пункта ГАИ нам дали сигнал остановиться, но сидевший за рулем Алик только поддал газу. Оторвавшись от погони, бросили машину в лесу…»

У Светланы отлегло от сердца. Слава богу, они не убивали!

На оглашении приговора в зале появился Вячеслав. О процессе он узнал случайно – после разрыва он со Светланой не виделся. На мгновение они встретились глазами, но сразу же их отвели и дальше рассматривали каждый другого исподтишка. Увидев «отца», Бронислава опустила голову, а брат закрыл лицо руками. Кажется, он плакал…

Приговор был предсказуем. Оба получили сроки как несовершеннолетние со­участники тяжких преступлений. Коле добавили год за хранение оружия. Главарь сел пожизненно.

…Из здания суда бывшие супруги вышли порознь. Оба осунувшиеся, подавленные, постаревшие. Кажется, еще совсем недавно они вместе делали ремонт, строили дом, возили в «Газели» детей к старикам на «фазенду». И вот теперь чужими расходятся по разным адресам. У нее дома все та же большая родня из восьми родных и «безродных» чад с курчавым милягой терьером в придачу. А кто и что ждет дома его?

Впрочем, это ее уже не волновало – она думала о тех двоих, которых только что увез тюремный автозак. Освободятся, куда им возвращаться? К ней? А ведь больше и некуда…