3 сентября – День воинской славы России, День окончания Второй мировой войны

Уникальный документ – военный дневник писателя Адиба (Эдипа) Маликова (1921–2009 гг.) подготовил к публикации его сын Анвар Маликов. Серая общая тетрадь с записями на татарском и русском языках была недавно обнаружена во время изучения архива писателя при подготовке книги к его столетнему юбилею, отмечавшемуся 16 августа.

«На войне дневники вести запрещалось, поэтому в официальных архивах страны их имеется лишь несколько десятков, – рассказал «Татар-­информу» Анвар Маликов. – Было большим риском делать эти записи. Остаётся загадкой, как отец смог уберечь дневник от «бдительных» глаз и во время боёв. До конца своей жизни он не рассказывал об этой тетради, она хранилась в одной из неприметных папок в глубине письменного стола».

Восемнадцатилетний Адиб Маликов был призван в армию в 1939 году и отправлен на Дальний Восток. Из-за войны служба затянулась на шесть с половиной лет. Будучи командиром отделения разведчиков, он освобождал Южный Сахалин. За доблесть в кровопролитных боях награждён боевыми наградами.

День победы над Японией отмечался на протяжении трёх лет – с 1945 по 1947 год и был выходным. Потом он оказался в тени главного праздника – 9 мая, и лишь в 2020 году 3 сентября официально назвали Днём воинской славы России в честь окончания Второй мировой войны.

«Есть выражение «забытая победа», когда говорят об окончании Второй мировой войны на Дальнем Востоке. Еще меньше широким кругам известно о боях на Сахалине, – говорит Анвар Маликов. – Интернет­запрос «художественные произведения об освобождении Южного Сахалина» выдаёт единственный результат – повесть «Остров моей юности» моего отца. Она автобиографична и строго следует исторической достоверности».

Повесть была издана на двух языках, в том числе в Москве, в прошлом веке. Теперь она снова увидит свет в сборнике «Адиб Маликов – записки солдата эпохи» (издательство «Рухият» благотворительного фонда «Татнефть»), но уже с дополнениями, которые бы не прошли в советское время. Органичным приложением к произведению и станет впервые публикуемый дневник.

Солдатские записки Адиба Маликова, 1941–1946 годы

Июнь 1941 года

РАЗРУШЕННЫЕ МЕЧТЫ

От Большой земли нас отделяет Татарский пролив. Если в ясную погоду смотреть в бинокль, можно различить прорисовывающиеся вдали очертания берега – словно чёрные брови над голубыми глазами. В эти моменты сердце едва не обрывается. Оказывается, чем дальше ты от дома, тем ближе твоей душе родные края. Охватывают гордость и некоторая грусть, когда слышишь слова «Татарский пролив».

Мы уже обжились на Сахалине как у себя дома. Нивхи называют этот богатый на легенды остров страной Ых-миф. Сопки одна другой выше, вечнозелёная тайга, чайки, празднующие Сабантуй над таинственной гладью моря… А душа всё равно стремится в родные края.

Недолго осталось до возвращения. Вот и подходит к завершению второй год службы. Я уже решил, что отправлюсь в Казань, – это моя мечта детства.

…Когда мы узнали, что гитлеровские войска вторглись в нашу страну, на нас будто небо сверху свалилось. Всё покатилось в тартарары. Все наши мечты, прекрасные, как предрассветные лучи, самые заветные желания, долгожданные встречи с близкими…

ГОРИТ ТАЙГА

Со стороны Южного Сахалина, много лет назад оккупированного японцами, повалили густые клубы дыма. До нас начал доноситься запах гари. В городе завыли сирены. Значит, где-то горит тайга. Все – солдаты гарнизона, пожарные, вооружённые лопатами, топорами и пилами простые жители – весь Сахалин поднялся на борьбу с пожаром.

После двадцатикилометрового марш-броска мы увидели и сам пожар. Пламя гудит, прыгает с одной вершины вековой сосны на другую. Спасаясь от огня, несутся стада диких оленей. Некоторые с диким мычаньем прыгают со скал прямо в море. Наперегонки бегут полосатые бурундуки. Громко чирикая, прочь улетают птицы.

Валим огромные деревья, чтобы проделать просеку. Впрягаемся по десять человек и оттаскиваем брёвна в сторону. Гимнастёрка и зелёные штаны превратились в лохмотья. Самолёты сбрасывали с неба бомбы – бесполезно. К счастью, начались проливные дожди. Они шли три дня подряд.

Мы идём по старой каторжной тропе мимо обу­гленных остатков деревьев. Тропа выводит прямо на государственную границу. Дозорные говорят, что пограничники поймали двух японских диверсантов-поджигателей.

Дойдя до границы, стали копать в глубине леса окопы, траншеи и землянки. Гнём спины по двенадцать часов. К вечеру не остаётся сил даже нитку руками разорвать.

Мы ожидаем, что самураи сегодня-завтра прорвутся через границу. И днём, и ночью дежурим в окопах. Враг прикладывает все усилия, чтобы наши войска не отправились на Запад против гитлеровцев. Наверное, поэтому и тайгу подожгли.

Постепенно мы привыкаем жить в условиях военного времени. Единственное, не дают наркомовские «сто грамм». А нам они бы не помешали. От недостатка витаминов среди солдат распространились цинга, куриная слепота (это когда почти не видишь вечером). Ладно хоть в тайге полно хвои. Пили горькую, как дёготь, настойку из неё вместо чая.

Да ещё бесконечные провокации, перестрелки на границе. То и дело внезапно начинают реветь моторы, аж земля трясётся. На нервах наших играют, проклятые.

Май 1943 года

ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Нежданная беда потрясла всё подразделение. В соседней роте пропали трое нивхов. Во время войны дезертиров ставят к стенке. А что же будет с этими? Они ведь были такими исполнительными, доброжелательными, с открытой душой.

В ходе проверки выяснилось следующее. Старший из их группы – ефрейтор Товкун пытался отпроситься у командира взвода на деревенский праздник.

Взводный их обругал со словами: «Какие праздники, когда страна воюет!»

«Проводы зимы! – ответил Товкун. – На этот священный праздник приезжают гости даже с Большой земли».

Я слышал, что на такие праздники из соседних селений собираются и стар и млад. Там проводят борцовские состязания и гонки на собачьих упряжках, соревнуются в стрельбе из лука. Мужчины поднимают тяжести и даже выходят один на один против медведя-шатуна. Шаманы бьют в бубен и взывают к милости богов, чтобы они прогнали злых духов. Пляшут, прыгают чуть ли не до небес, завывают…

Говорили, что Товкун был чемпионом округи по стрельбе из лука. Так вот, получив от упрямого командира отказ, Товкун и его товарищи исчезли. С утра под по­душкой нашли лишь записку: «Мы отправились на войну, не вините нас…» Проверили оружейную пирамиду – пистолеты-пулемёты были на месте. Пропали лишь луки, стрелы и малокалиберное ружьё.

Поиски результата не дали. Прочесали близлежащую тайгу, досмотрели стоящий на рейде теплоход, отправляли дозорных в посёлок нивхов. Не приезжали беглецы на праздник. Сельчане, как услышали новость о дезертирах, вовсю принялись реветь и причитать от позора, свалившегося на них.

Прошло около недели или десяти дней. Ближе к ночи около погранзаставы загорелся костёр. К этому месту прибежали пограничники с собаками и обнаружили двух привязанных к дереву человек. Оба в простой, обычной одежде. Чем-то похожи на нивхов. Присмотрелись при свете фонарей, оказалось – японские лазутчики. Оба живы и вроде невредимы, только фингалы под глазами… Оглушённые самураи поначалу ничего не могли промолвить. Языки у них развязались только на заставе. У одного в кармане обнаружили записку со словами: «Оружие – нам, языки – вам. Товкун».

Под снегом в тайге полно клюквы. В речке Тымь носится красная рыба. С вершин деревьев посвистывают стаи глухарей. А ведь нивхи могут и без хлеба прожить. Их кормит и одевает природа. Не торопятся обратно, видимо.

Через месяц в тайге нашли шесть трупов. Трое – японцы и трое – наши нивхи. Погибли в рукопашной схватке, обнявшись. Буквально загрызли друг друга…

После этих событий тот бессердечный комвзвода в нашем полку не появлялся.

ВДАЛИ ОТ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

3 мая 1945 года

Сегодня в нашу часть при­ехал из редакции младший лейтенант Алексей Рыжков. Его фамилия соответствует внешности: он и в самом деле рыжий. Человек известный, много написал о Сахалине, но держится скромно и очень открытый.

Когда я ему рассказал о своей поэме «Атаудагы хислэр» («Чувства, рождённые на острове»), он улыбнулся как-то с сожалением. Сказал, что в его газете переводчика не найдётся, а как поэму примут в Татарстане – неизвестно…

7 мая

Вчера получил письмо от редактора газеты «Тревога» Бари Курбанова. Даже не верится! Похвалил мои стихотворения «Дорогами защитника страны» и «В разведке» и добавил, что побывавший в редакции Салих Баттал тоже прочитал с удовольствием.

11 мая

Ближе к вечеру я поднялся на возвышенность перед казармой и стоял, разглядывая окрестности, будто в первый раз. Захватывающий вид: всё как на ладони. Вон протянулся Набильский хребет. А там – Поронайская долина.

…Да, за эти годы столько пота мы здесь пролили, столько дорог прошли! Во время привалов столько дров превратили в пепел!

В нашем разведывательном взводе было 48 солдат. Русские, украинцы, еврей, мариец, два татарина. Посылки из дома ставили на общий стол. И самосад, и свиное сало, и сухари – всем делились.

Если кто-то обессилел в походе, остальные взваливали его амуницию на себя. Когда к нам присоединились новобранцы, они нас, двадцатилетних, считали едва ли не стариками. Затем уже добавились тридцати-сорокалетние «дедули». Различий по возрасту мы не делали и жили дружно, как семья.

Продолжение следует.