«Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой…» Эти слова Лебедева-Кумача стали как бы иллюстрацией к периоду 1934–1936 годов. Сначала героями были полярники с «Челюскина», потом ими стали называть летчиков, участвовавших в их спасении. На смену пилотам пришли ударники труда – стахановцы, затем СМИ переключились на добровольцев, воюющих в армии республиканской Испании… Свои стратегические задачи решала Татарская АССР. Об этой масштабной работе «Красная Татария» рассказывала, удивительно быстро меняя своих редакторов. До 29 июня 1934 года газету возглавлял Б.Красный, его сменил С.Бурган, но поработал лишь до 27 октября, потом руководить коллективом стал И.Коган, в этой должности он проработал с 28 октября 1934-го по 28 февраля 1936 года. |
листая подшивки
Причастен к подвигу челюскинцев
Начало 1934 года, если судить по подшивкам «Красной Татарии», отмечено двумя важными событиями. Первым, конечно, стало награждение Татарской АССР орденом Ленина за выдающиеся успехи по укреплению колхозов и совхозов и выполнению обязательств перед государством. Соответствующий Указ Президиума ЦИК Союза ССР вышел 3 января.
Темой номер два по частоте упоминаний стала, пожалуй, эпопея экспедиции Отто Юльевича Шмидта на судне «Челюскин», разыгравшаяся в середине февраля. Татария, как и вся страна, жила тревогами и заботами 104 полярников, оказавшихся пленниками ледового безмолвия. В адрес правительственной комиссии шли тысячи заявлений от добровольцев, желающих участвовать в спасении челюскинцев. Ждал телеграмму из Москвы и молодой ученый Казанского института усовершенствования врачей Леопольд Матвеевич Рахлин.
43 года спустя 79-летний ветеран рассказал корреспонденту нашей газеты Валентине Гудковой о своем участии в спасении челюскинцев и показал ту самую телеграмму, которую все-таки дождался. Текст был по-военному краток: «Немедленно выезжайте, должность врача экспедиции Шмидта».
А ехать предстояло во Владивосток. «На пароход «Смоленск», отправившийся спасать челюскинцев, я опоздал, пришлось вместе с нашей 16-й ротой – так называли врачей, корреспондентов, кинооператовов – плыть на ожидавшем нас «Сталинграде». Однако скоро мы прочно застряли во льдах, нам поспешил на помощь ледокол «Красин». 14 апреля мы услышали по радио, что накануне «Смоленск» снял отважных полярников со льда. На Уэлене остались больные – их предстояло поставить на ноги. Вот когда пригодился лимонный сок, о запасах которого я побеспокоился еще во Владивостоке, – он помог поставить на ноги болевших цингой. Тех, кто страдал осложнениями простудных заболеваний, лечить пришлось дольше», – рассказал Леопольд Рахлин.
В адрес правительственной комиссии шли тысячи заявлений от добровольцев, желающих участвовать в спасении челюскинцев. Ждал телеграмму из Москвы и молодой ученый Казанского института усовершенствования врачей Леопольд Матвеевич Рахлин
Ему не пришлось увидеть встречу челюскинцев в Москве. Но это можно восполнить, пролистав страницы газеты за 1934 год. Во всю ширину полосы «Красной Татарии» – заголовок «Привет челюскинцам, доблестным бойцам полярного похода!», здесь же – портреты летчиков Ляпидевского, Леваневского, Молокова, Каманина, Слепнева, Водопьянова, Доронина – первых Героев Советского Союза, удостоенных Золотой Звезды именно за активное участие в спасении челюскинцев.
Беседуя с профессором Рахлиным, журналистка нашей газеты не упустила возможности спросить, доводилось ли Леопольду Матвеевичу встречаться со Шмидтом в Казани, когда здесь в эвакуации находилась Академия наук СССР.
«Да, однажды ко мне привезли Отто Юльевича, – вспомнил ветеран здравоохранения. – Обострился старый легочный процесс. Удивительной жизнестойкости был ученый, его и больным-то не хотелось называть, так мужественно он держался, твердо веря в свое излечение. Ну а что касается моей судьбы, то челюскинская эпопея сыграла в ней свою роль – меня, как бывалого полярника, в годы Великой Отечественной направили в Заполярье, все годы войны служил там главным терапевтом армии».
родом из 1935-го
На этом архивном снимке запечатлена группа участников первого Всетатарского слета стахановцев, состоявшегося в декабре 1935 года. О них «Красная Татария» писала как о личностях, смело разрушавших барьеры устоявшихся представлений о возможностях рабочего человека.
В конце 1935-го на слуху были имена сборщика казанского завода «Пишмаш» Кияма Гарафеева, токаря того же предприятия Марии Малышкиной, работника фабрики «Спартак» Николая Бряхина, мастера основального цеха фабрики имени Разумова Исмагила Шигалеева. К 15 ноября только на предприятиях местной промышленности республики насчитывалось 237 стахановцев.
В декабре того же года на предприятиях были инициированы стахановские сутки, пятидневки, декады. Так, 27 декабря стахановские сутки прошли на казанском заводе «Серп и молот». А проведенные здесь стахановские пятидневки позволили предприятию выполнить план на 232 процента.
Теперь-то мы знаем, что за ошеломительными результатами ударников порой крылись провалы в организации производства, нормировании труда, далеко не все трудовые победы открывали перспективу повышения средней производительности труда.
И все-таки стахановское движение было необходимо. Мы учились любить своих героев производства, ценить окрыляющий пример. На старте 70-х именно наша газета организовала перекличку поколений, связавшую тогда еще живых А.Стаханова, П.Кривоноса, М.Виноградову, А.Бусыгина, И.Гу-
дова со строителями КамАЗа и автограда. Письмо зачинателей стахановского движения, опубликованное «Советской Татарией» под заголовком «Трудись в атакующем стиле!», всколыхнуло стройку, вызвало массовый трудовой энтузиазм.
эпоха в лицах
Ян из эскадрильи «Ультиматум»
В июле 1936 года в Испании началась гражданская война. Она стала и нашей войной – продолжением противостояния красных и белых. Во всяком случае, советские газеты очень подробно писали о мятежнике Франко и его противостоянии с республиканцами. Регулярно освещала тему той войны и «Красная Татария».
Конечно, в статьях и комментариях, появлявшихся на ее страницах, все было выверено до запятой. Ведь материалы эти поступали по каналам ТАСС из Москвы. Видимо, на таких деталях, как участие наших людей в сражениях, причем по обе стороны фронта, концентрировать внимание не полагалось. Между тем советских советников, специалистов, а затем и добровольцев, способных воевать на земле и в воздухе, на стороне республиканцев было более двух тысяч человек. Немало офицеров-белоэмигрантов воевали в армии генерала Франко.
Только начав работать в «Советской Татарии», это было в 1974-м, я получил возможность вживую прикоснуться к «испанской теме», познакомившись с Яном Борисовичем Винецким. В ту пору он был «молодым пенсионером», и в редакцию, которой отдал 16 лет своей беспокойной жизни, заходил как к себе домой. Тем более коллектив только что справил новоселье в высотном Доме печати на улице Декабристов.
О главной «фишке» Винецкого – том, что именно он открыл стране будущего Героя Советского Союза Михаила Девятаева, опубликовав о нем резонансный очерк в «Литературной газете», я, к стыду своему, не ведал. А вот испанское прошлое заставляло смотреть на этого невысокого деликатного человека в модном пиджаке, как на живую легенду. Известно, что в боях на стороне правительства Испанской Республики участвовали 772 военных летчика из СССР. Одним из них был Винецкий.
До этого судьба Яна складывалась типично для тысяч его сверстников. Покинув родительский дом в 17 лет, он оказался в Ленинграде, где устроился учеником токаря на одном из заводов. Через два года по рекомендации комсомола стал курсантом школы летчиков. Кто из молодых людей в середине 30-х не мечтал о небе, полетах, славе знаменитых пилотов! И когда над республиканской Испанией нависла фашистская угроза, они отправились на далекую чужбину.
В августе 1936 года 24-летний инженер отряда эскадрильи «Ультиматум» Винецкий был уже под Мадридом. Спустя год с небольшим он вернулся в СССР со своей первой наградой – орденом Красной Звезды. Его впечатления и воспоминания выльются сначала в небольшую повесть «Соловей», а спустя почти двадцать лет – в «Мадридскую повесть». После Испании Ян Борисович служил военным представителем Главного управления ВВС на авиазаводах Ленинграда. Осенью 1941-го вместе с заводом эвакуируется в Казань. Отсюда в 1943 году вылетал на Волховский фронт, где участвовал в боевых испытаниях опытных самолетов. Но это была единственная его командировка на линию огня. И военных наград у него было немного – три ордена Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За оборону Ленинграда».
Яна Борисовича не стало 1 августа 1987 года, ему шел 76-й год.
Колонка хроники
