Сергей ШАРГУНОВ: Культура – это еще и репутация

В Доме-музее Аксенова состоялась встреча с известным российским писателем Сергеем Шаргунов

Казань стала первым после Москвы городом, в котором он презентовал читателям новую книгу – сборник эссе и рассказов «Свои».

Автор статьи: Ольга КРУЧИНА

Фото: kazanreporter.ru

 

333
Среди тех, кто пришел в Дом Аксенова задать свои вопросы Сергею Шаргунову, был народный поэт Татарстана Ренат Харис.

 

На днях гостем казанского Дома-музея Василия Аксенова был известный российский писатель, лауреат Горьковской литературной премии и национальной премии «Большая книга» Сергей Шаргунов. Казань стала первым после Москвы городом, в котором он презентовал читателям новую книгу – сборник эссе и рассказов «Свои».

 

Эта проза во многом очень личная. О родных, о любви, о памяти и ее парадоксах. Среди персонажей книги – знаменитые предки автора и его любимый писатель Валентин Катаев, статист из телевизионной массовки и коллеги-депутаты… Ведь еще одна не менее известная ипостась Сергея Шаргунова – политик, депутат Госдумы, постоянный участник политических ток-шоу на центральных телеканалах. Кроме того, он главный редактор портала «Свободная пресса» и как журналист не раз выезжал в горячие точки, в том числе в Донбасс. А потому одним из первых московскому гостю был задан вопрос: кем он ощущает себя в первую очередь – писателем, политиком или журналистом?

«Разумеется, в первую очередь я ощущаю себя пишущим человеком. Для меня это главное занятие, – практически без паузы ответил Сергей Шаргунов. – А что касается слова «политик», то иногда я воспринимаю его почти как бранное. В наше время оно во многом дискредитировано. Ну это вроде тот человек, который сидит, как мышь под веником, и бизнес крышует… В моем же понимании и Пушкин, и Толстой, и Шолохов – все политики. Уже в силу того, что писателю свойственно отзываться на боли и горечи жизни. И у большинства настоящих писателей (кстати сказать, я никогда себя так не называю, предпочитаю более скромное «литератор») половину из всего написанного составляла публицистика. Это нормально – отзываться на происходящее. Больше того, считаю, если писатель не разбирается в социальном контексте, то едва ли он может изобразить достоверный характер. Сочувствовать, помогать униженным и оскорбленным – это в природе русской литературы. Отсюда в ней народническая линия, тот же Горький, с которым связана история Казани. Печально, что его 150-летний юбилей нынче отметили очень тихо, я бы сказал – тихушечно. По-моему, Горький – поразительный пример страстной жизни, народничества…

 


«Разумеется, в первую очередь я ощущаю себя пишущим человеком. Для меня это главное занятие. А что касается слова «политик», то иногда я воспринимаю его почти как бранное. В наше время оно во многом дискредитировано»


 

А что касается моей истории с Государственной Думой, то в свое время я дал себе обещание доказать, что можно быть нормальным человеком, оставаясь депутатом». Сергей Шаргунов по праву гордится своим генеалогическим древом, к которому причастны и выдающийся исследователь Арктики Владимир Русанов, и кинорежиссер Сергей Герасимов, и многие другие достойные люди. Сам же он родился в семье известного священника Александра Шаргунова, и это наложило неизгладимый отпечаток на его позднесоветское детство. «С одной стороны, семья была по-своему антисоветская: у папы был тайный станок, на котором он печатал богослужебную, житийную литературу и распространял ее среди верующих. Больше того, именно в нашем доме впервые оказались останки Романовых, о существовании которых тогда мало кто знал. Привез человек, который их обнаружил… С другой стороны, будучи поповичем, я где-то завидовал обычным советским детям».

Характеризуя закат советской эпохи, Сергей Шаргунов назвал это время «расцветом сложной культуры», когда на одной кухне могли собираться, вести дискуссии и либералы, и патриоты. «После слома советской цивилизации очень скоро стало понятно, что на самом деле происходит. Папа тогда стал настоятелем храма на Большой Ордынке, и я видел вереницы беженцев, беспризорников, погорельцев… По известному выражению Александра Зиновьева, целились в коммунизм, а попали в Россию».

Отвечая на вопрос, что сегодня происходит в Донбассе, где Шаргунов по-прежнему бывает уже в качестве депутата, он сказал: «Сейчас там нет полномасштабных боевых действий, но люди гибнут практически каждый день, в той же Горловке. И не только ополченцы, но и мирные жители. Это страшно и печально».

 


«После слома советской цивилизации очень скоро стало понятно, что на самом деле происходит. Папа тогда стал настоятелем храма на Большой Ордынке, и я видел вереницы беженцев, беспризорников, погорельцев…»


 

Многих из присутствующих интересовала «кухня» телевизионных ток-шоу. Мы привыкли, что во время прямого эфира между политическими оппонентами случаются всякие эксцессы, вплоть до рукоприкладства. А как «разъяренные» соперники ведут себя за кадром?

«По-разному бывает, – полузагадочно ответил Сергей Шаргунов, – но в основном люди общаются совершенно нормально. Другое дело, что превращение всего и вся в актерскую игру тоже подрывает доверие к смыслу. Зрители же чувствуют некое циркачество в том, что оппоненты, демонстрируя предельную нетерпимость, готовы таскать друг друга за вихры. Да, люди заигрываются. Но хуже, когда действительно серьезные, острые темы как бы забалтываются».

«Культура и агрессивность. Насколько вообще совместимы эти понятия?» – тут же прозвучал следующий вопрос.

«Упомянутый мной Алексей Максимович Горький был убежденным сторонником сочетания витальности, живой здоровой природы, которая присуща народу, с интеллектуальностью, образованием и культурой. Потому что сама по себе витальная энергия может превращаться в звероватость и нести хаос, а «чистая» интеллектуальность – превращаться в полную беспочвенность и вымороченность секты. Однако два этих качества могут прекрасно сочетаться. К примеру, я всегда с интересом читаю и Лимонова, и Прилепина. Их книги полны этой самой энергии, натиска даже. Настоящему писателю нельзя замыкаться в узкий филологический кружок».

 


«Прежде всего моя задача – слушать то, что говорят сами люди. А вот что действительно мне представляется интересным – это идея большого литературного фестиваля в Казани, о чем мы говорили сегодня с вашим мэром»


 

В более широком контексте культура, по мнению Шаргунова, это еще и вопрос репутации. «Взять хотя бы последнюю трагедию – то, что произошло в Кемерове. Она вскрыла не только нашу солидарность, когда буквально вся Россия умылась слезами. Эта трагедия наглядно показала, что некоторые из тех, кто облечен властью, просто не знают, как разговаривать с людьми, убитыми горем. В глазах начальствующих это просто толпа, до которой они вроде как снисходят. В то же время нашлись те, кто стал раздувать, ловить хайп на трагедии. И то и другое как раз говорит об отсутствии культуры, репутации. Хотя все, что требовалось в этой ситуации, – проявить элементарную человечность».

Сергей Шаргунов приехал в Казань в рамках проекта «Арт-резиденция», одна из целей которого – подвигнуть известных литераторов на создание «казанского текста», то есть художественное осмысление как событий из далекого прошлого Казани, так и современной ее жизни. А что из увиденного и прочитанного могло бы послужить основой для «казанского текста» Сергея Шаргунова?

Отвечая на этот вопрос, московский гость прежде всего деликатно дал понять, что не пишет книги под заказ. «Кроме того, у меня нет готовых ответов, и не во всем, что волнует людей здесь, в Казани, я могу пока разобраться. Поэтому прежде всего моя задача – слушать то, что говорят сами люди. А вот что действительно мне представляется интересным – это идея большого литературного фестиваля в Казани, о чем мы говорили сегодня с вашим мэром».

 

+1
0
+1
0
+1
0
+1
0
Еще