Балет «Эсмеральда», премьеру которого театр им. М.Джалиля приурочил к открытию Нуриевского фестиваля, возможно, и не принадлежит к первому ряду балетной классики, но ничуть не уступает первостатейным шедеврам по количеству постановок и «концертных» па-де-де, а по зрелищности и накалу страстей даже превосходит иные из них.
Впервые творение хореографа Жюля Перро и композитора Цезаря Пуни увидело свет рампы в Лондоне в 1844-м, на гребне популярности романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери», основные сюжетные линии которого послужили балетным либретто «Эсмеральды». Правда, в отличие от романа балет завершался хеппи-эндом (после разоблачения греховодника в рясе Фролло главная героиня оставалась жива и выходила замуж за бравого капитана Феба), и такая концовка, надо полагать, даже больше нравилась публике. Как бы то ни было, история бедной цыганки, пострадавшей за свою любовь, вскоре захватила и русских балетоманов – с легкой руки того же Перро, который спустя два года после лондонской премьеры перебрался в Россию и сделал перенос своей постановки сначала на петербургскую сцену, а затем и московскую.
В летопись лучших российских постановок «Эсмеральды» вписаны и такие имена, как Мариус Петипа и Агриппина Ваганова: первый обогатил балет танцами на поэтичную музыку Риккардо Дриго, вторая привнесла в спектакль знаменитое па-де-де охотницы Дианы с юношей Актеоном. И хотя данные персонажи никакого отношения к роману Гюго не имеют, балетный мир это новшество принял. Забегая вперед, отметим, что и в казанской «Эсмеральде» этот вставной, по сути, эпизод в исполнении Мидори Тэрада и Коя Окавы стал украшением второго акта, изобилующего мелодраматическими коллизиями, но, увы, не танцами.
| Казанскую «Эсмеральду», несмотря на название, можно отнести к «мужским» балетам | |
| Все четыре мужские партии почти равноценны по объему хореографического текста, поэтому даже горбуна Квазимодо, которому в классической версии балета больше пристало держаться в тени, исполняет премьер театра Михаил Тимаев. | |
До сих пор балету Пуни как-то не очень везло в Казани. Предыдущая и до недавнего времени единственная постановка «Эсмеральды» состоялась в 1954 году, но особой памяти о себе не оставила. Поэтому московский хореограф Андрей Петров фактически получил карт-бланш, а образцом для подражания стал спектакль, поставленный им десять лет назад на сцене «Кремлевского балета», бессменным художественным руководителем которого он является. И, думается, это совершенно оправданно, ведь во многом благодаря именно кремлевской постановке балет «Эсмеральда», пережив бурный (и для него тоже) двадцатый век, уверенно шагнул в двадцать первый…
По словам хореографа, прежде всего он был движим желанием вернуться к первоисточникам – и литературному, и музыкальному. Но постановщик не только «сплавил» воедино сохранившиеся фрагменты хореографии Перро, Петипа и Вагановой, но и добавил несколько новых сцен, музыку для которых сочинил московский композитор Владимир Качесов. Последнее, в частности, позволило сделать более танцевальной пластику таких персонажей, как монах Фролло и звонарь Квазимодо, роли которых обычно достаются артистам миманса.
Вместе с тем чувствуется, что Андрей Петров с большим почтением относится к своим великим предшественникам. К их числу, безусловно, относится и Владимир Бурмейстер, который первым вернул балету «Эсмеральда» трагический финал. Однако не только это роднит казанскую постановку с легендарным спектаклем Бурмейстера периода расцвета советского драмбалета. Кровная связь между ними прослеживается и в трактовке центральных образов, и особенно в сценографии – те же готические своды в каменных «кружевах», громадные горгульи и захватывающая дух панорама с вершины собора, его приближенность к небу. Знаменитый Нотр-Дам предстает в различных ракурсах и воспринимается не просто местом действия, а одним из персонажей спектакля.
Для молодой, одаренной и целеустремленной Андреевой, кажется, не существует технических сложностей. Во всех коронных выходах Эсмеральды балерина безупречна
В образе Эсмеральды выступила прима казанского балета Кристина Андреева, которой, несмотря на молодость, еще не покорилась редкая классическая партия. В работе над этой ролью ей помогала первая исполнительница Эсмеральды в спектакле «Кремлевского балета» Жанна Богородицкая, а ее в свою очередь наставляла и поддерживала перед премьерой великая Екатерина Максимова.
Для молодой, одаренной и целеустремленной Андреевой и в этой роли, кажется, не существует технических сложностей. Во всех коронных выходах Эсмеральды балерина безупречна, будь то pas de six, где с партнером ее соединяет только бубен, или знаменитые диагонали на пуантах pas de bourree, выражающие отчаяние героини при виде главного объекта ее грез, поглощенного светской беседой и красотой другой женщины. При всем том трудно не заметить, что Кристина Андреева все-таки более убедительна в выражении светлых, платонических чувств героини, не омраченных ложью и предательством.
Казанскую «Эсмеральду», несмотря на название, можно отнести к «мужским» балетам. Все четыре мужские партии почти равноценны по объему хореографического текста, поэтому даже горбуна Квазимодо, которому в классической версии балета больше пристало держаться в тени, исполняет премьер театра Михаил Тимаев. Конечно, танцев у него немного, но и с юродством он не пережимает, а в сцене прощания с Эсмеральдой поднимается до подлинной трагедии.
Естественно, все мужчины влюблены в юную цыганку, но это четыре абсолютно разных чувства. Испепеляющая страсть каноника Фролло (Нурлан Канетов), бескорыстное обожание поэта Гренгуара (Олег Ивенко), искреннее, но мимолетное увлечение аристократа Феба де Шатопера (Антон Полодюк) и, наконец, трогательное в своей непроявленности чувство Квазимодо – Тимаева.
Московский хореограф Андрей Петров фактически получил карт-бланш, а образцом для подражания стал спектакль, поставленный им десять лет назад на сцене «Кремлевского балета», бессменным художественным руководителем которого он является
Среди танцовщиков-мужчин прежде всего хотелось бы отметить Олега Ивенко, постоянного партнера Кристины Андреевой. Возможно, еще и поэтому в дуэте Эсмеральды и Гренгуара, пожалуй, больше всего романтической одухотворенности и психологических нюансов. К сожалению, всего этого критически недостает Фебу – Полодюку, танцевальная лексика которого преисполнена самовлюбленного жеманства в сочетании с тяжеловесной прямолинейностью, граничащей с «деревянностью». Кроме того, иногда исполнителю не хватает элементарной устойчивости. Только странной ослепленностью героини можно объяснить то, что нежному и утонченному Гренгуару она предпочла этого слащавого и напыщенного нарцисса.
Нурлан Канетов в черном плаще «с кровавым подбоем» и горящим взором гипертрофированно демоничен в образе каноника Фролло. В сцене «умерщвления плоти» монаха в тело артиста, кажется, вселяются все бесы, каких только можно увидеть на сцене. Но постановщику этого мало, и он обрекает главного злодея на пытку под названием «эротические видения», в которых обезумевшего от вожделения и ревности каноника обступают целых пять Эсмеральд… Зловещая аффектация и бесноватость Фролло иногда кажутся чрезмерными, но, с другой стороны, именно Канетов – та сжатая пружина, которая неумолимо приближает действие к трагической развязке.
И последнее. Успех «Эсмеральды» всегда приписывали прежде всего хореографу Жюлю Перро и при этом довольно сдержанно оценивали музыку балета, находя ее «удобной для танцев» и не более. Однако та драматургическая наполненность и многокрасочность звучания – от мягких полутонов до взрывов отчаяния, которые продемонстрировал оркестр театра, невольно наводит на мысль, что маэстро Ренату Салаватову удалось сделать почти невозможное.
