В 1970 году, окончив Казанский мединститут, я уехал по распределению в Набережные Челны, где разворачивалась камазовская стройка. Между тем газете «Комсомолец Татарии» срочно понадобился собственный корреспондент на всесоюзной ударной стройке. Поскольку я регулярно сотрудничал с этой газетой, то внял аргументам редакции и согласился совмещать врачевание с работой собкора. Так что знаменитую челнинскую грязь мне пришлось месить в качестве как доктора, так и журналиста.

Однажды главный редактор Казанской киностудии Роберт Копосов попросил написать дикторский текст к снятому там документальному фильму о монтажниках-высотниках. Фильм «Высокая нота» получил первую премию на Всесоюзном фестивале документальных лент о рабочей молодежи.

Понравился фильм и в Госкино, где текст был удостоен отдельных похвал. Меня стали уговаривать перейти на киностудию редактором. Пообещали поменять мое челнинское жилье на Казань. Решиться было непросто: справлюсь ли?

В первый же рабочий день мне в поучение в просмотровом зале крутили лучшие работы студии: «Эрьзя» о великом мордовском скульпторе, «Сутки» о нефтяниках Татарии, «СТЭМ» о знаменитом студенческом театре КАИ, «Ночной полет» об эскадрильи ночных бомбардировщиков, «Тукай»… Но все эти ленты были сняты в шестидесятые, когда кино в Казани делали москвичи. К семидесятым «варяги» поразъехались, а энтузиазм оставшихся повыдохся.

Премию Всесоюзного кинофестиваля студия все же получила. Даже главную. В разделе кинопериодики победил киножурнал «На Волге широкой»

Я попал на студию, когда во главе ее был директор Анатолий Николаевич Краев. Это был человек, преданный кино. Как пришел пятнадцатилетним пареньком в казанский кинотеатр «Электра» помощником киномеханика, так и не расставался с этой сферой.

Когда он понял, что время его ушло, цепляться за директорское кресло не стал.

В 1974 году в директорский кабинет пришел Игорь Николаевич Алексеев, инструктор обкома партии. Подтянутый, одетый по моде, стремительно пробегавший коридором, он был не прочь развлечь подчиненных анекдотом, что, впрочем, не отменяло и строгости к ним, писал стихи… Связи в Москве позволяли ему выбивать для студии современное оборудование и получать, как сказали бы сейчас, другие бонусы.

Мне довелось редактировать фильм совсем уж необычный. Хотя что я там мог редактировать, если даже толком не понимал, как получается у Булата Галеева цветное изображение на черно-белой пленке? Такое ноу-хау руководитель казанского НИИ «Прометей» Булат Галеев применил впервые в мире

Творческую перестройку студии возглавил Роберт Копосов. Вгиковским образованием он похвалиться не мог, но был известен как человек, кино беззаветно любящий. Энергии ему тоже было не занимать. И процесс пошел. Киностудию все чаще с похвалой поминали в Госкино, в прессе. Конечно, сыграл свою роль КамАЗ. Наша студия к знаменитой стройке была ближе других и работала соответственно. Сюжеты с КамАЗа, снятые одним из лучших операторов студии Валентином Кузьминым, регулярно появлялись и в главном киножурнале страны «Новости дня».

Приложить руку к камазовской кинолетописи довелось и мне. Вместе с режиссером Харисом Фахрутдиновым я написал сценарий фильма «Дорога тепла» о строителях теплотрассы, которую нужно было успеть провести к Новому городу до наступления холодов. А стояла уже глубокая осень. Вместо традиционного текста я предложил озвучить фильм живыми голосами самого КамАЗа. Директор фильма Саша Киселев сумел уговорить начальника челнинского узла связи, тот позволил подключаться к междугородним телефонным переговорам.

И выпала нам удача, подобная выигрышу миллиона на трамвайный билет: корреспондент какой-то центральной газеты передавал по телефону в редакцию репортаж как раз о наших героях. Подложить его заезженные фразы типа: «Бригада работает с огоньком!» под кадры, где промокшие под осенним дождем, продрогшие ребята греются у костра… Вот это будет киноправда!

А наутро звукоператор нас огорошил: бобины с записями исчезли! Погоревав, мы по памяти восстановили звук. Безымяного репортера сыграл у микрофона журналист Женя Макаров. Это было, конечно, далеко не то же самое. Но все же…

Харис Фахрутдинов повез фильм сдавать. Вернулся из Москвы с дрожью в коленях. Его обвинили в антисоветчине, приказав заменить все обычным текстом. В чем там усмотрели антисоветчину? Харис показал фильм и Леониду Кристи, мастеру-наставнику по ВГИКу, который еще Ленина снимал. Фильм легенде кинодокументалистики по-
нравился, но бороться за свой фильм Харис не стал. На защиту ленты бросился Роберт Копосов. Безуспешно. Изуродованный фильм был потом даже включен в конкурсную программу Всесоюзного кинофестиваля, но ни радости, ни призов это, конечно, нам не принесло.

Премию Всесоюзного кинофестиваля студия все же получила. Даже главную. В разделе кинопериодики победил киножурнал «На Волге широкой». Выписали премию и мне, как автору текста, хотя особой заслуги моей тут не было. Честь и слава целиком принадлежали режиссеру Анатолию Сырых. Вместе с Наилем Валитовым это были две молодые надежды студии.

О Валитове нужен разговор особый. Натура мятущаяся, он успел поучиться в педагогическом и даже в авиционном институтах, но нигде не прибился к берегу, пока не успокоился во ВГИКе, где все его стихийные таланты нашли применение. Хотя «успокоился» – это не про Наиля Валитова. Выглядел он много моложе своих лет, почти подростком. Характер имел соответствующий. Тонкий, звонкий до прозрачности, он удивительно походил на киноактера Олега Даля.

Валитов вечно бурлил какими-то идеями, взявшись за одно дело, перескакивал на другое. Положиться на него в конкретном деле было трудно, но талант его светился за версту. Походил он на Даля и каким-то не очень современным «мушкетерским» благородством, мальчишеской прямолинейностью.

Я попал на студию, когда во главе ее был директор Анатолий Николаевич Краев. Это был человек, преданный кино. Как пришел пятнадцатилетним пареньком в казанский кинотеатр «Электра» помощником киномеханика, так и не расставался с этой сферой

Именно Валитов посоветовал пригласить на студию выпускника ВГИКа Толю Сырых, охарактеризовав того как чуть ли не гения. Роберт Копосов помчался во ВГИК, посмотрел дипломную работу, убедился, что Валитов прав, и уговорил Сырых распределиться в Казань, пообещав златые горы в виде квартиры и запуска на фильм о чувашском поэте Константине Иванове.

Сценарий фильма уже существовал, профессионально добротный, очень правильный, но крайне безликий: родился, учился, женился… Поэт Геннадий Айги пообещал написать «неправильный» сценарий, который начинался бы с похорон поэта и с его предсмертных слов: «Неужели все было напрасно?» Копосов пошел на скандал, разорвал договор с прежним сценаристом, а постановку фильма доверил Анатолию Сырых.

Сюжет развивался от конца жизни поэта к ее началу. Получилось оригинальное, глубокое по мысли произведение. Однако тогдашний первый секретарь Чувашского обкома КПСС, не досмотрев ленту, в гневе покинул просмотровый зал. Краев подписывать акт о выпуске фильма отказался. На свой страх и риск это сделал уже Алексеев. В Госкино фильм обвинили во всевозможных «измах», определив ему тираж… двадцать пять копий. Притом что самый минимальный тираж обычно составлял 600 копий. Это было равноценно запрету.

Оператору Валерию Севастьянову, еще во время работы на студии успевшему снять несколько художественных фильмов, в том числе «Перемену участи» Киры Муратовой, пришлось помыкаться без работы, но сегодня он бессменный оператор на картинах нашего земляка Станислава Говорухина

Интересно, что одна из этих двадцати пяти копий оказалась в Париже, в синематеке местной киношколы. И студенты не обходят вниманием фильм Казанской киностудии «Алран кайми», он весьма востребован как учебное пособие. Нынче он предмет гордости и у нас. Хотя и в ту пору, несмотря на все начальственные окрики, люди на студии понимали, что создали произведение искусства.

Порадовал и Наиль Валитов, которому доверили главную на тот момент работу студии – фильм о Мусе Джалиле. И здесь был забракован уже существующий сценарий. Новый писался с привлечением документов из архивов КГБ, что стало возможным в наступающей эпохе «откручивания гаек».

На то время правда о казненном фашистами поэте была исчерпывающей. Валитов настолько увлекся темой, что завалил себя материалом. Все это никак не влезало в отведенные фильму двадцать минут экранного времени. И тогда он с оператором Привиным, механиком Нефедовым построил трюк-машину, позволяющую создавать полиэкранное изображение. Подобного не было ни на одной региональной студии. Да и в Москве такая машина существовала лишь на «Мосфильме». Фильм «Джалиль. Страницы борьбы» произвел столь сильное впечатление, что заслуженно удостоен был многих наград.

А студия продолжала двигаться путем обновления. Мне довелось редактировать фильм совсем уж необычный. Хотя что я там мог редактировать, если даже толком не понимал, как получается у Булата Галеева цветное изображение на черно-белой пленке? Такое ноу-хау руководитель казанского НИИ «Прометей» Булат Галеев применил впервые в мире. В основе его светомузыкального фильма «Маленький триптих» лежала музыка Георгия Свиридова. С этим фильмом Булат поездил по многим светомузыкальным форумам и был удостоен многих премий. Но авторское свидетельство на свое открытие он смог получить лишь в 1985 году.

Так получилось, что ни по моей вине, ни по вине студии, работал я на ней недолго. Но сотрудничать продолжал, узнавал об успехах. Трудившийся до того администратором картин Борис Максимов снял не один незаурядный фильм, в том числе и запомнившуюся ленту о Булате Галееве «Одержимость». Пришла на студию Марина Разбежкина. Сначала в качестве сценариста (фильм «Взвейтесь кострами»), а потом и талантливого режиссера. Харис Фахрутдинов, старавшийся в каждую свою картину о КамАЗе вставить то лошадку, то сельский плетень, смог наконец открыто поведать с экрана о родном и наболевшем. Его «Тамырлар» («Корни») и «Иман» – поэмы о забытых обычаях и праздниках татарского народа – стали событием в культурной жизни Татарстана.

Фильм «Джалиль. Страницы борьбы» произвел столь сильное впечатление, что заслуженно удостоен был многих наград

Однако эйфория от провозглашенных свобод длилась недолго. Прекратилось финансирование студии, а потом она стала умирать. В коридорах ее поселилась разруха. Люди с болью в душе покидали родное пепелище. Я с любовью вспоминаю их всех, дорогих моей памяти. И живых, и уже ушедших.

Бывший директор студии Игорь Николаевич Алексеев скончался, пережив страшную историю с гибелью сына. Тот вернулся из Афганистана наркоманом и превратил жизнь родителей в ад. Почему-то Алексеев, имея, я думаю, все возможности, не помог сыну «откосить» от армии или попасть на службу поспокойнее.

Александра Шадрина, заместителя директора, пригласили в Москву на Центральную студию документальных фильмов. Следом за ним уехал оператор Валентин Кузьмин, «снайпер композиции», как его называли. Он поработал в Афганистане, снимал военную хронику. Там уцелел, а ушел безвременно в мирной Москве.

Марина Разбежкина тоже переехала в столицу, стала лауреатом фестиваля в Роттердаме, известным кинодокументалистом, почти классиком.

Харис Фахрутдинов на излете девяностых был награжден орденом Дружбы, а вскоре скончался от разрыва сердца. Когда сосед снизу понял, что его квартиру заливает чья-то вода, он ворвался в жилье Хариса и так наорал на него, что тот тут же в кухне упал замертво.

Сюжет развивался от конца жизни поэта к ее началу. Получилось оригинальное, глубокое по мысли произведение. Однако тогдашний первый секретарь Чувашского обкома КПСС, не досмотрев ленту, в гневе покинул просмотровый зал

Задолго до горбачевской перестройки уехал в Киев Толя Сырых. Там он стал заслуженным деятелем искусств, удостоен многих почестей и наград. Его фильм «Михаил Булгаков. Киевские сны» не раз показывали по телевидению.

Оператору Валерию Севастьянову, еще во время работы на студии успевшему снять несколько художественных фильмов, в том числе «Перемену участи» Киры Муратовой, пришлось помыкаться без работы, но сегодня он бессменный оператор на картинах нашего земляка Станислава Говорухина.

Владимира Игнатюка, режиссера и поэта, последний раз видел в пустых коридорах киностудии за год до его смерти. Он монтировал никому уже не нужный киножурнал «На Волге широкой».

Сегодня в этом здании царят мрак и запустение. Что делать с бывшей киностудией, власти так и не решили. Неужели сотни коробок с пленкой, наша история, запечатленная в трудах и муках, а иногда и просто героически, будут не востребованы?