Компания соискателей на главную премию республики подобралась действительно солидная. Здесь нет ни одного случайного человека, кого-то, чье попадание в короткий список могло бы вызвать пересуды. Все без исключения достойные люди, выдающиеся авторы и исполнители. Но даже в этом ряду особенное место занимает не самый известный широкому кругу читателей поэт Лаис Зулькарнай. Чем же он так замечателен?
Выдающийся литературовед и публицист Виктор Шкловский в предисловии к своей книге «Гамбургский счет», вышедшей в 1928 году, пишет: «…Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы. Они борются при закрытых дверях и завешанных окнах. Долго, некрасиво и тяжело. Здесь устанавливаются истинные классы борцов, – чтобы не исхалтуриться. Гамбургский счет необходим в литературе…». По гамбургскому счету Лаис Зулькарнай – чемпион современной татарской поэзии. К счастью, мы можем говорить это в настоящем времени. Пока можем, так как выдающийся поэт тяжело болен, но не это печальное обстоятельство само по себе должно решить судьбу номинанта. Просто жизнь скоротечна, и часто достойнейшие из достойных, особенно те, кто не привык раздвигать стоящих в очереди коллег локтями, остаются без премий, наград, общественного признания. «Поэт всегда должник вселенной», – писал Маяковский. С долгом поэта все понятно, это естественно и справедливо для подлинного таланта. Но в высоком смысле справедливость не только в служении Поэта обществу; возможно и обратное движение – когда общество идет навстречу творцу. Чем сложнее уровень стихосложения, оригинальнее мышление и головокружительнее каскады ассоциаций, тем выше ответственность общества (в данном случае в лице Комиссии по присуждению премии им. Г.Тукая) даже не перед конкретным автором, но перед национальной поэзией. Иначе мы рискуем пойти на поводу у тех, кто ничтоже сумняшеся предлагает награждать авторов просто за популярность виршей или листаж опусов. При таком подходе профессиональное искусство и высокая литература лишаются преимуществ перед представителями поп-культуры.
Мы всецело за эгалитарность опусов и социальную ответственность художников, но нельзя подменять понятия и требовать от чистокровного скакуна пахотной выносливости тяжеловоза. Массовость эстрадных концертов не должна затенять в нашем сознании вклад в музыкальное искусство авторов симфоний и опер. Элемент новаторства в стихосложении не менее важен, чем узнаваемость строф и рифм. Здесь нет противоречия – культура каждого народа складывается из многих элементов и связей между ними, возникающих как в конкретный момент времени, так и в абстрактном пространстве вечности. Иначе то, что было на слуху еще вчера, сегодня может перестать волновать публику и наоборот. Но вернемся к герою нашего эссе.
Негромкая слава – удел поэта для поэтов, творцов, меняющих саму структуру поэтической речи, открывающих двери в новые миры и торящих свою тропу по первопутку. Им не до толп почитателей и бренных подтверждений собственного таланта. Как тут не вспомнить пушкинское: «Поэт! Не дорожи любовию народной. (…) Ты царь: живи один…». Такие поэты меняют коммуникационные функции и обновляют художественные образы родного языка. Вводят в оборот новые темы и генерируют новые смыслы. Тут впору привести еще одну цитату, на этот раз из «Музы» Евгения Боратынского. «Не ослеплен я Музою моею: красавицей ее не назовут и юноши, узрев ее, за нею восторженной толпой не побегут… Но поражен бывает мельком свет ее лица необщим выраженьем, ее речей спокойной простотой…»
«Хорошо, – скажет на это пытливый читатель, – но где же доказательства неординарности стихов Зулькарная?» Вот они.
Нечасто встретишь книгу стихов, где на несколько скупых строк в теле страницы в сносках дается комментарий из многих предложений. Автор, доверяя чутью читателя, не вполне уверен в его доскональном знании родного языка и истории. Поэт же парит в них. Неслучайно и название книги – «Повторение пройденного». Немного учительское, не так ли? И отношение автора к своему читателю именно такое. В свое время отец великого татарского режиссера Марселя Салимжанова и сам выдающийся актер Хаким-ага говорил, вспоминая своего учителя Карима Тинчурина: «Мы были не просто его шакирдами, мы были его мюридами!». Гугли, гугли, читатель! Почувствуй разницу! То, как знает историю родного края, народа и языка Лаис Зулькарнай, ставит его в один ряд с нашими знаменитыми учеными. Нет, это не банальное знание фактов и осмысление процесса этногенеза. История татарского народа пронизывает мысль и думу поэта, формирует парадоксальные, далекие от общепринятых, трактовки известных событий и персоналий. Роль личности в истории. Роль истории в судьбе личности. Постоянная сменяемость нарративов и возвращение к истокам, постоянное блуждание нации по кругам бесконечной спирали жизни. В определенном смысле Зулькарнай – поэт-историк, поэт-философ, поэт-мыслитель. Иначе зачем он вновь и вновь возвращается к истокам нашей славы и наших бед – к эпохам тюркских каганатов, Золотой Орды, Казанского ханства? Причем, в отличие от многих своих коллег, пришедших в литературу на волне перестройки и гласности, Зулькарнай не спешит обвинять в нынешних проблемах татар другие народы, сложные времена, вражеские козни. Нет, наш герой – подлинно трагический поэт. Вполне по Аристотелю. Каждый актор татарской истории сам совершает трагическую ошибку и несет трагическую вину. Это качество поэзии Зулькарная роднит его в большей степени с Эсхилом и Софоклом, Кул Гали и Мухамедьяром, нежели с прямыми предшественниками… Собственно, это говорит о художественной зрелости и гражданской позиции поэта. Не нужно, да и малоплодотворно винить во всем внешние обстоятельства. Да, они тоже имели место быть, но внутренний мир вершителей татарской истории беспокоит поэта больше, чем историческая конъюнктура минувших веков. Кстати, такое небанальное понимание собственной истории больше, чем любые лозунги, наполняет понятие «дружба народов» живым содержанием.
О чем, на какую бы тему ни писал поэт, в его стихах звучат мотивы высокой трагедии: каждый сам виновник своего краха, каждый несет личную ответственность перед историей, ведь она повторится, как повторяется любое пройденное. Или не повторится?..
А в качестве иллюстрации хочу предложить несколько своих переводов. Несовершенных, но, возможно, способных дать русскоязычному читателю повод поспорить или согласиться с Поэтом.
Песня, пришедшая на память
– Просыпайся, милый сын,
Нынче зайчик заходил,
Лук принес из-под горы:
«Крепок будь, как дикий лук,
Не бросай родной земли».
– Просыпайся, милый сын,
Нынче зайчик заходил!
– Поднимайся, милый сын,
К нам журавлик заходил,
Пару стоп тебе принес:
«Чтобы на своих двоих
Ты до смерти дошагал»,
Так журавлик передал.
– Поднимайся, милый сын,
К нам журавлик заходил!
Знай еще, мой милый сын,
соловей к нам заходил,
Он язык тебе принес:
«Цену песни знай своей,
Коршун кто, кто соловей…»
Знай еще, мой милый сын,
соловей к нам заходил!
Преходящая вечность
Времени толмач не нужен –
Всем знаком часов язык:
Новый день в рассветных муках
Издает свой первый крик!
Древность жаждет перевода!
Так тяжел ее язык:
Нет начала у начала…
Смертны вечности часы…
Вечность тоже не извечна!
Издревле точит себя
Эта древность, что навечно, –
Бесконечность бытия…
Бессчетно вечность уходила,
И возвращалась в мир обратно.
Так отчего же эта вечность
Не множится тысячекратно?!
В своей стране
«Не зная знака, не постигнешь речи,
Не зная речи, не создашь своей страны».
Из дастана «Идегей»
После потопа из ворот ковчега,
Верхом ступив,
на твердь хребта Урала,
Материки пересекая,
конным бегом,
Следами от копыт
рассеялись татары!
Рек, гор, ручьев, озер
Татарским именам –
Свидетель конь татарский:
Ты на своей земле живешь!
Так не стыдись!
В свой дом не входят,
робко постучавшись!..
Стих о неизвестном поэте
Веками я пишу свои стихи
Дню белому
Ночною чернотою.
Кому-то я поэт один из многих,
Кому-то я великий Кул Гали.
Сайф Сараи…
Иль славный Кутб!
Мне имя новое на каждую эпоху.
Моих имен вам много неизвестно –
По всей Земле дымы сгоревших песен…
Те песни были о горах,
Об Адриатике любимой…
О милой родине моей!..
Но все сгорели –
Другие песенки поют
Там, где слагал я гимны…
Пишу, стираю, вновь пишу!..
Пишу стихи…
Душа болит за каждую эпоху –
Однажды я, проснувшись, как вулкан,
Покину этот мир и дверью хлопну!
Нияз ИГЛАМОВ
