ДОПРОС СВИДЕТЕЛЯ РОММА
Суд переходит к допросу свидетеля Ромма, бывшего корреспондентом советской печати за границей давнешнего личного друга Радека.
Вышинский: Вы были в Женеве?
Ромм: Да, я был корреспондентом ТАСС в Женеве с 1920 г. по 1934 г.
Вышинский: В Женеве вам приходилось встречаться с Радеком?
Ромм: Да, весной 1932 года. Когда Радек приехал в Женеву, я передал ену письмо Троцкого, которое получил от Седова незадолго перед тем в Париже.
Вышинский: Что же вам сообщил Радек о содержании этого письма?
Ромм: Что оно содержит директиву об объединении с зиновбевцами, о переходе к террористическому методу борьбы против руководства ВКП(6), в первую очередь — против Сталина и Ворошилова.
Далее свидетель Ромм показывает, что осенью 1932 года, будучи в Москве, он получил от Радека письмо к Троцкому, которое проездом через Берлин послал по ранее обусловленному Седовым адресу. Письмо это было заделано в корешок одной немецкой книги.
Вышинский: Когда была ваша следующая встреча с Седовым?
Ромм: В июле 1933 года, в Париже. Седов сказал, что хочет устроить мне встречу с Троцким. Через несколько дней он мне позвонил, и мы отправились в Булонский лес, где встретились с Троцким.
Вышинский: Для чего же Троцкий встретился с вами?
Ромм: Чтобы подтвердить устно те указания, которые я в письме вез в Москву. Разговор он начал с вопроса о создании параллельного центра. Он сказал, это опасность преобладания зиновьевцев налицо, и она будет велика лишь в том случае, если троцкисты не проявят должной активности. С идеей параллельного центра он согласен, но при непременном условии сохранения блока с зиновьевцами и далее при условии, что этот параллельный центр нне будет бездействующим, а будет активно работать, собирая вокруг себя наиболее стойкие кадры. Затем он перешел к вопросу о том, что в данный момент особое значение приобретает не только террор, но и вредительская деятельность в промышленности и в народном хозяйство вообще. Он сказал, что в этом вопросе, видно, есть еще колебания, но надо понять, что человеческие жертвы при вредительских актах неизбежны и что основная цель — это через ряд вредительских актов подорвать доверие к сталинской пятилетке, в новой технике и тем самым к партийному руководству. Подчеркивая необходимость самых крайних средств, он процитировал латинское изречение, которое говорит: “чего не излечивают лекарства, то излечивает железо, чего не излечивает железо, то излечивает огонь”. Я, помню, задал несколько недоуменный вопрос—о том, что это же будет подрывать обороноспособность страны, в то время как сейчас с приходом Гитлера к власти, опасность войны, в частности опасность нападения на СССР со стороны Германии, становится особенно актуальной. На этот вопрос я развернутого ответа не получил, но была брошена Троцким мысль о том, что именно обострение военной опасности может поставить на очередь вопрос о пораженчестве.
Затем он передал мне книгу — роман Новикова-Прибоя “Цусима”, сказав, что в переплет этой книги заделано письмо Радеку.
Эту книгу я взял с собой в Москву и по приезде передал ее Радеку у него на квартире. Я Радеку рассказал о своем разговоре с Троцким. Он сказал, что, очевидно, к моменту моего возвращения из отпуска он даст еще ответ для Троцкого. Вернувшись из отпуска в конце сентября 1933 года, я получил от Радека для передачи через Седова письмо Троцкому, заделанное опять-таки в переплет немецкой книги.
Письмо это я передел Седову в Париже в ноябре 1933 года. Следующая моя встреча с Седовым была в апреле 1931 года в Париже. Я ему сообщил, что в скором времени буду назначен в Америку, так что по части связи помогать не смогу. Он об этом пожалел и затем, узнав, что я через короткое время еду в Москву, просил меня привезти от Радека подробный доклад о положении дел, о работе всей организации.
Вышинский: Вы выполняли поручение?
Ромм: Да, выполнил. Я передал Радеку это поручение, и в мае 1934 года, перед моим отъездом в Америку, он мне вручил письмо, опять-таки заделанное в книгу. Письмо, по его словам, содержало подробные отчеты как действующего, так и параллельного центра о развертывании политической и диверсионной работы. Это письмо я передал в Париже Седову.
Вышинский: К чему сводились ваши разговоры с Седовым относительно вашего назначения в Америку?
Ромю: Седов сказал мне, что в связи с моей поездкой в Америку имеется одна просьба Троцкого: в случае, если будет что-либо интересное, в области советско-американских отношений, — его информировать. Когда я спросил, почему это так интересно, Седов сказал мне: “Вам известно, что наша установка — на приход к власти через поражение Советского Союза в войне. Конкретную речь может идти только о войне Германии и Японии против Союза. Поскольку японцы в своих решениях, отсрочках и т. п. будут, естественно, учитывать то или иное состояние советск-американских отношений, они представляют собой интерес”.
Вышинский: Для кого?
Ромм: Для Троцкого.
