Вышинский: Расскажете об известной вам конкретной вредительской работе троцкистских организаций.

Пятаков: Вредительская работа была развернута на Украине, главным образов, по линии коксохимической промышленности. Вновь строящиеся коксовые печи вводились в эксплуатацию недостроенными, задерживалась и почти не строилась химическая часть на этих заводах, благодари чему громадные средства, которые вкладывались а коксохимическую промышленность, обесценивались. С другой стороны, портились новые коксовые батареи.

Западно-Сибирская троцкистская группа вела активную вредительскую работу в угольной промышленностн. Эту работу вели Шестов и его группа, главным образом, по линии создания пожаров в шахтах. На Кемеровском химическом комбинате задерживался ввод в эксплуатацию вновь строящихся объектов, средства распылялись по второстепенным объектам и, таким образом, огромнейшие сооружения находнлясь все время в процессе стройки.

Вышинский: Норкин, Карцев, Дробнис были в курсе этого дела?

Пятаков: Да, они были в курсе дела. В курсе дела были, конечно, Муралов и Богуславский.

На Урале вредительская деятельность была сосредоточена в медной промышленности и на Уральском вагоностроительном заводе.

В медной промышленностн дело сводилось к тому, чтобы прежде всего снижать производственные возможности действующих медных заводов.

Вышинский: А кто персонально вредительскую работу вел?

Пятаков: В основном эту работу вел Колегаев — управляющий Уралсредмеди по директиве Троцкого, затем персонально по моим директивам.

На медном заводе Средуралмедстроя начальником Средуралмедстроя Юлиным, а затем Жариковым велась вредительская работа, заключающаяся и распылении средств, недоведении до конца строительства, создании разрыва между химической и металлургической частями производства, задержке строительства рудника.

На Уральском вагоностроительном заводе начальник строительстваа троцкист Марьясин направлял средства на ненужное накопление материалов, оборудования и прочего. Л думаю, что к началу 193В года там находилось в омертвенном состоянии материалов миллионов на 50.

Вредительскую работу в химической промышлеенности проводил Ратайчак.

В азотной промышленности вредительскую работу вели Ратайчак в Пущин при моем непосредственном участии. Здесь шла систематическая переделка проектов, постоянное затягивание проектирования и тем самым затягивание строительства.

Вышинский: Расскажите о вашей диверсионной деятельности.

Пятаков: Собственно, все происходило по вашим указаниям и по моим, и частности. Установка давалась, но я не могу конкретно сказать, что я давал указания произвести именно такую-то и такую-то диверсию.

Вышинский: А насчет Кемерово не было так?

Пятаков: Нет, это тоже чересчур конкретно. Я подтвердил показание Норкина и сейчас подтверждаю, что, в соответствии с полученной мною установкой Троцкого, я сказал Норкину, что, когда наступит момент войны, очевидно, Кемерово нужно будет вывести тем или иным способом из строя.

Вышинский (обращаясь к Норкину): Припомните разговор с Пятаковым относительно того, чтобы вывести химкомбинат из строи на случай войны.

Норкин: Было сказано совершенно ясно, что нужно подготовить в момент войны вывод оборонных объектов из строя путем поджогов и взрывов.

Вышинский: Шла и речь о человеческих жертвах?

Норкин: Такое указание было дано.

Вышинский: А насчет баранов был разговор?

Норкин: В общем трудно воспроизвести подлинную формулировку, но она была резка в том смысле, что нечего смущаться и никого не надо жалеть.

Вышинский (к Пятакову): Были ли как-нибудь связаны члены вашей организации с иностранными разведками?

Пятаков: Да, были. Надо вернуться к установкам Троцкого для того, чтобы было яснее. Троцкий говорил, что без необходимой поддержки со стороны иностранных государств правительство блока не может ни придти к власти, ни удержаться у власти. Поэтому речь идет о необходимости соответствующего предварительного соглашения с наиболее агрессивными иностранными государствами, такими, какими являются Германия и Япония, и что им, Троцким, соответствующие шаги уже предприняты.

Далее Пятаков показывает, что Троцкий выразил неудовольствие недостаточной активностью Сокольникова во время тайных переговоров его с представителями одного иностранного государства. Во исполнение директивы Троцкого Радек также имел такие встречи. Сокольников рассказывал Пятакову, что он санкционировал переговоры Троцкого с японским правительством.

Пятаков: В этом же разговоре мы очень много внимания уделили вопросу о расширении блока. Мы тогда решили, что необходимо работу по свержению советского правительства организовать вместе с правыми.

Сокольников взялся и повстречаться с Томским и увиделся с ним. Он передал, что Томский выразил свое полное согласие из организационное вхождение в блок, считал абсолютно необходимым организовать террористическую работу, но должен посоветоваться с Рыковым и Бухариным, что он и сделал потом, и уже давал ответ от имени всех троих.

Вышинский: Кроме Томского велись разговоры с кем-нибудь из этой группы?

Пятаков: Радек имел связь с Бухариным. Я был связан с Бухариным до 1934 г., т. е. до ухода его из наркомата, а когда он перешел в “Известия”, эта связь перешла к Радеку.

Примерно в начале декабря 1935 г. Радек получил обстоятельное письмо — инструкцию от Троцкого. Троцкий в этой директиве поставил два варианта о возможности нашего прихода к власти. Первый вариант — это возможность прихода до войны, и второй вариант — во время войны. Первый вариант Троцкий представлял в результате, как он говорил, концентрированного террористического удара. Он имел в виду одновременное совершение террористических актов против Сталина и ближайших его помощников.

Второй вариант, и который был с точки зрения Троцкого более вероятным, — это военное поражение. Так как война, по его словам, неизбежна, и при том в самое ближайшее время, война прежде всего с Германией, а возможно с, Японией, следовательно, речь идет о том, чтобы путем соответствующего соглашения с правительствами этих стран добиться благоприятного отношения к приходу блока к власти, а, значит, рядом уступок этим странам на заранее договоренных условиях получить соответствующую поддержку, чтобы удержаться у власти.

Вышинский (к Радеку): Подсудимый Радек, были ли получены вами в 1935 году, или несколько раньше, от Троцкого два письма или больше?

Радек: Одно письмо — в апреле 1934 года, второе — в декабре 1935 года.

Вышинский: Содержание их соответствует тому, что здесь говорил Пятаков?

Радек: В основном — да. В первом пиисьме по существу речь шла об ускорении войны, как желательном условии прихода к власти троцкистов. Второе же письмо разрабатывало эти так называемые два варианта прихода к власти. Во втором письме речь шла о возвращении.

Вышинский: В этом письме было ли что-нибудь об условиях, которым должна удовлетворить пришедшая к власти группа “параллельного центра” в пользу иностранных государств?

Радек: Вся программа была направлена на это.

Вышинский: Конкретно говорилось о территориальных уступках?

Радек: Было сказано, что вероятно это будет необходимо.

Вышинский: Отдать Украину?

Рядек: Когда мы читали письмо, мы ме имели сомнений в этом. Как это будет называться — гетманской Украиной или иначе – дело идет об удовлетворении германской экспансии на Украине. Что касается Японии, то Троцкий говорил об уступке Приамурья и Приморья.

Вышинский (Пятакову): Расскажмте, что у вас произошло за границей?

Пятаков: В конце 1935 года в разговоре моем с Радеком встал, вопрос о необходимости тем или иным способом встретиться с Троцким, Так как в том году я имел служебную командировку в Берлин, Радек рекомендовал мне обратиться в Берлине к Бухарцеву, который имеет связь с Троцким, с тем, чтобы он помог мне организовать эту встречу. Это было в первой половине декабря.

Далее подсудимый Пятаков показывает, что при помощи Бухарцева и доверенного лица Троцкого он имел встречу с Троцким в Осло. Из Берлина тем же доверенным лицом Троцкого он, Пятаков, был доставлен на самолете в Осло и после разговора с Троцким, в тот же день на самолете вернулся в Берлин.

Вышинский: Расскажите, о чем вы беседовали с Троцким?

Пятаков: Разговор начался с моей информация о том, что троцкистско-зиновьевским центром уже сделано. К этому времени Троцкий уже получил письмо Радека, и он был особенно возбужден. Во время беседы он меня прерывал, бросал всякие ехидные словечки и реплики насчет примеренчества, непонимания обстановки вроде: “Живете по старинке”, и всякие такие колкие слова,проявляя явные признаки недовольства, когда дело дошло до вредительства, он разрядился целой филипинской, бросал колкости вроде того, что можете оторваться от сталинской пуповины, вы принимаете сталинское строительство за социалистическое”.

Тут же очень резко, отчетливо и ясно сформулировал он свою позицию относительно вредительства. Троцкий говорил, что военное столкновение и поражение СССР неизбежно, и ежели мы будем относиться к этому пассивно, то в руинах сталинского государства погибнут и все троцкистские кадры. Именно поэтому он считает, что вредительский метод совершенно неизбежен, он вытекает из самой сущности троцкизма.

Он сказал, что война, по его мнению, на носу, что речь идет о 37-м годе. Очевидно, информации эта была не собственным его изобретением. Что касается международной обстановки, то речь шла о том что реальными силами являются, в первую очередь, фашисты, и с этими силами надо установить связь и обеспечить благоприятное к себе отношение на случай прихода к власти. Он упрекал нас, что мы недостаточно энергично занимаемся диверсионной, вредительской и террростической работой, и сказал, что договорился совершенно определенно с фашистким правительством о благоприятном отношении на случай прихода троцкистско-зиновьевского блока к власти. Тут он мне сказл, что он вел довольно длительные переговоры с заместителем председателя германской национал-социалистической партии – Гессом.

Это соглашение сводилось к тому, что немецкие фашисты обещают троцкистско-зиновьевскому блоку благоприятное отношение и поддержку в случае прихода блока к власти как в оенное время, так и до войны. За это фашисты получают нижеследующую компенсацию: общее благоприятное отношение к германским интересам, к германскому правительству во всех вопросах международной политики; известные территориальные уступки, в частности речь шла о завуалированной форме территориальных уступок, которая именовалась “непротиводействие украинским национально-буржуазным силам в случаях их самоопределения”.

Вышинский: Что это означает?

Пятаков: Это означает, что, если немцы посадят свое украинское правительство, — троцкистско-зиновьевский блок этому не будет противодействвовать. По существу это означало расчленение СССР.

Следующий пункт соглашения касался того, в какой форме немецкий капитал получит возможность эксплуатации в СССР необходммых ему сырьевых ресурсов — золотых рудникое, нефти, марганца, леса, апатитов в т. д.

Вышинский: А насчет диверсионных актов на случай войны?

Пятаков: В случае военного нападения диверсионная вредительская работа, которая ведется троцкистско-зиновьевской организацией в СССР, должна вестись по указанию Троцкого, которые должны согласовываться с немецким генеральным штабом.

В конце беседы вышел у нас такой разговор. Приход к власти будет означать, что мы должны сильно отступить по направлению к капитализму. В этой связи Троцкий говорил, что по сути дела у нас одна программа с правыми, поскольку прявые приняли диверсионно-вредительскую программу и считают, что надо отступить к капитализму.

Вышинский: Итак, что нового вам сказал Троцкий в 1935 г.?

Пятаков: Новое, если хотите, было сформулировано в достаточной мере отчетливо троцкистская организация по существу превращается в придаток фашизма.

Вышинский: Теперь я ючу вас сиросвгь относительно вашей преступной дежтель-ностм в области организацм террормстя-чеекях актов. В чем это ввммретио выра жалось?

Пятаков: Прежде всего, это организация террористических групп в Западной Сибири для убийства Эйхе.

Вышинский: Еще для какой цели они организовались в Западной Сибири?

Пятаков: К Западной Сибири была попытка покушения на Молотова, на Украине — на Косиора и Постышева. На Украине были разговоры с троцкистами о переброске украинских троцкистских террористических кадров в Москву.

Вышинский: Для какой цели в Москву перебросить?

Пятаков: Для совершения террористических актов.

Вышинский: Против кого?

Пятаков: Против руководителей партии и правительства: Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова, Орджоникидзе.. Речь шла о более или менее одновременном совершении террористических актов. Троцкий на этом особенно сильно настаивал.

Вышинский: Речь шла также и относительно Закавказья?

Пятаков: Да. Речь шла и относительно закавказских террористов. Серебряков говорил с Мдивани о том, чтобы в случае необходимости перебросить в Москву закавказских троцкистских террористов.

Вышинский (к Серебрякову): Вы подтверждаете это показание Пятакова?

Серебряков: Да. Это предвиделся террористический акт на Ежова.

Вышинский (к Пятакову): Кто действовал непосредственно под вашим руководством в Москве?

Пятаков: В Москве непосредственно под моим руководством действовала группа Юлина, куда входили Аскольдов, Докучаев, Колосков.

Вышинский: Что она ставила своей задачей?

Пятаков: Убийство Сталина и Кагановича.

Вышинский: И вы непосредственно этим руководили?

Пятаков: Да, непосредственно, как член центра.

Вышинский: Еще что?

Пятаков: Затем мне были известны террористические группу, которые были связаны с Сокольниковым и Радеком. Одна группа Закс-Гладнева и Тивеля, связанная с Сокольниковым, и другая группа — Пригожина, которая была связава с Радеком.

Кроме того, мы все время предполагали вызвать Дрейцера сюда, так как вам было известно, что у него есть террористические связи.

Вышинский: Вы относительно Дрейцера с кем-нибудь разговаривали?

Пятаков: Я раэговаривал с Радеком.

Вышинский (к Радеку): Скажите, был у вас разговор относительно Дрейцера?

Радек: В июле 1936 года был разговор. Когда мы в первый раз собрались после убийства Кирова, то встал вопрос о том, что бессмысленно убивать единицв. Это не даст никакого политического результата, а даст лишь разгром организации. Надо поэтому выяснить точно, есть ли силы для серьезных действий или нет этих сил?

Вышинский: Так я вас понимаю: мало убить товарища Кирова, а надо еще убить других?

Радек: Или надо отказаться от террора, или приступить к серьезной организации массовых террористических актов, что поставило бы вопрос о приближении к власти.

Вышинский: Больше вопросов у меня нет. Я прошу вызвать для допроса свидетеля Бухарцева.