(“РЕЛЬСЫ ГУДЯТ” В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ)

Громы гражданской войны отгремели. Военные фронты один за другим ликвидировались. Страна Советов перешла на мирное строительство. Но борьба далеко еще не закончилась — она приняла только другие формы.

За долгие годы империалистической и гражданской войны жизнь страны замирала. Поля уходили под снег незасеянными. Трубы фабрик переставали дымить. Поезда останавливались. Новый хозяин — рабочий класс — должен был заново налаживать хозяйство и руководить им.

На пост директора паровозо-ремонтного завода партия поставила рабочего-выдвиженца Василия Новикова. Когда он стоял у своего станка, он был квалифицированным мастером. Восстановить же всю работу завода, пустить ее на рельсы, давать указания — показалось Новикову не под силу. И он обратился за помощью к старым специалистам-инженерам, оставшимся на заводе. Интеллигенция не верила в творческие способности рабочего класса и была враждебна ему. Вместо поддержки Новиков нашел у инженеров лишь ироническое к нему отношение, перешедшее скоро в злостный саботаж. Между Новиковым и инженерами началась скрытая затяжная борьба. Спецы не брезговали ничем. Они бросились в цеха и пытались восстановить рабочих против директора.

— Разве он ваш? Смотрите, он эксплуатирует вас не хуже чем прежний хозяин, он подтягивает нас за каждый пустяк, угнетает вас. Он заставляет вас поднимать дисциплину, поднимать производительность труда и в то же время снижает заработок.

Мелкие частники, поставщики, жулики, нэпманы, вся грязная накипь от старого — тоже не дремали. Они ловко пользовались теми затруднениями, которые испытывал завод, и хитро раскидывали в союзе со спецами, свои сети.

Из этой как будто бы неравной борьбы победителем все-таки вышел Василий. На его стороне сильнейшие союзники — это партия, организующая рабочие массы, и непоколебимая воля к победе, заложенная в здоровом, не поддающемся на провокацию и умеющем выдерживать всякие испытания, рабочем коллективе.

Партия и рабочий класс побеждают. Сопротивление кучки бузотеров, прогульщиков и темных дельцов, примазавшихся к заводу — сломлено. Рельсы гудят. Социалистическая Республика лихорадочно строится.

Пьеса В. Киршона, правдивая и жизненная, ставит и разрешает, как мы уже указывали, ряд злободневных вопросов: выдвиженчество, поднятие производительности труда, роль партийцев и комсомола в производстве, отношение партии и советской власти к специалистам и т. д.

Пьеса Киршона — это пафос нашего труда, пафос нашего строительства.

В ней заложена громадная социальная зарядка и громадная убеждающая вера.

Искусство становится убедительным, действенным и волнующим только тогда, когда оно черпает из жизни полной пригоршней.

Отсюда в нашей литературе родился лозунг «показа живого человека».

В советской драматургии и именно в пьесе «Рельсы гудят» В. Киршон первым ближе всех подошел к его осуществлению.

Основные персонажи его пьесы далеки от обычных трафаретов, они живут и чувствуют.

Свет и тени у них распределены автором с большой убедительностью.

Особенно нужно отнести это за счет героя пьесы—красного директора Василия. Как и всякий простой смертный, он таит в себе немало противоречий. Он сомневается в своих силах, делает грубые ошибки, но в критическую минуту находит в себе достаточно сил, чтобы выйти из положения победителем.

Не схематичен и тип нэпмана. Как у Чумандрина в «Фабрике Рабле» — киршоновский нэпман Паршин совсем не похож на плакат. Этот классовый враг многому научился. Он ловок, наблюдателен, тактичен — и потому особенно опасен.

Близко к Паршину подходит и технический директор инженер-вредитель Телесфор Эдмундович. Он прекрасно учитывает, в чем его сила, и умело ею пользуется.

О рабочих мы уже говорили. Рабочих Киршон не зачесывает под одну гребенку. Они совсем не похожи на те безликие «синие блузы», каких нам показывали раньше в театральных массовках.

На постановку пьесы режиссер Грипич положил много труда и энергии. Печать большой работы сказывается на всем спектакле.

С особенным вниманием разработаны картины, которые отображают жизнь завода. Массовые сцены определенно хороши.

Удачно разрешил задачу оформления художник Распопов. Внутренность завода, вновь отремонтированный паровоз производят сильное впечатление.

Существенный упрек режиссеру — это две сцены: вечеринка у Паршина и уроки чечетки в клубе. Вся пьеса выдержана в реалистических тонах, — а эти две сцены поданы как гротеск. Общий стиль нарушен.

Со стороны исполнения пьеса заслуживает всяческих похвал.

Ансамбль крепкий.

Привлечение к участию в спектакле молодняка нужно только приветствовать.

Основные роли распределены удачно.

За очень небольшими исключениями, исполнители дали то, что хотел от них автор и режиссер.

Постановка пьесы Киршона — большой праздник для нашего театра.

Пьеса, больше, чем какая-либо другая, заслуживает того, чтобы ее показать широким массам зрителей.

Николай Руднев.

ДЕЛЕГАТЫ ОБЛАСТНОЙ ПАРТИЙНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ О ПЬЕСЕ

Первая постановка пьесы «Рельсы гудят» совпала с работами XIV областной партконференции.

После заседания делегаты конференции направились в театр. Во время антрактов они горячо обменивались своими мнениями о спектакле, и единогласным их утверждением было, что

— «Рельсы гудят» — интересный, нужный и хорошо сделанный спектакль.

— Это — лучшая пьеса, какую я видел, — заявляет чистополец т. Волохов, бывавший в московских и крупных провинциальных театрах. Ни одна пьеса так остро и верно не ставила вопросы нашего роста и строительства, как эта.

Мнение Волохова разделяют и другие делегаты.

Рабочий Бондюжского завода т. Сагадеев главным достоинством пьесы считает то бодрое настроение, которым она насквозь пронизана и благодаря которому рабочий коллектив выходит с честью из всех затруднений. Бодрость эта,—говорит Сагадеев, — заражает собою и зрительный зал, как-то невольно подхлестывает тебя и заставляет верить в свои силы.

— Это даже не пьеса, а подлинный кусок жизни, — говорит т. Лебедкин, рабочий завода «Победа Труда», — так в ней все реально и жизненно. Кажется, как будто бы сегодня театр с его режиссером, труппой, декораторами отошли куда-то на задний план, а вместо всего этого на сцену перенесен заводский цех.

— Горе и радости действующих лиц пьесы—рабочих — наше горе и радости. В театре мы не смотрим пьесу, а просто на несколько часов отходим в сторону и со стороны наблюдаем за обычной нашей работой и жизнью. Такое впечатление остается от спектакля у тов. Погодина.

В пьесе делегаты находят, конечно, и известные недостатки: жалуются на ее растянутость, не во всем соглашаются с характеристикой тех или иных действующих лиц пьесы (второстепенных). Первую встречу красного директора с инженерами считают фальшивой, неправильной.

Но в основном положительная оценка разделяется всеми.

Много говорили делегаты и об исполнителях.

— Артисты дают верные типы,—говорит т. Тимофеев с Васильевского лесозавода. В первую голову надо отметить среди них Василия Новикова (артист Герага). Вот это артист. Знаете, — улыбается Тимофеев, — трудно даже поверить, что это только актер, а не настоящий рабочий, вот сейчас оставивший свой станок в цеху и пришедший на сцену.

С оценкой т. Тимофеева сходятся все делегаты.

Нравится им игра и новиковской жены (артистка Адамайтис).

— Инженер-вредитель (артист Сухарев), — говорит т. Иванов, — настолько типичен и убедителен, что хочется тут же со сцены взять его и отправить без задеву в ГПУ.

Нэпман Паршин передан артистом Зиновьевым, по мнению тов. Иванова, великолепно. Своей игрой он лишний раз показывает нам, с какой осторожностью мы должны подходить к нашему классовому врагу.

Не совсем удовлетворяет некоторых делегатов секретарь заводской ячейки (артист Осипов), предместкома (артист Шестаков) и зам. директора (артист Астангов). Председатель месткома, по мнению делегата Афанасьева, показан слишком вихляющимся каким-то бесхребетным, мягкотелым. На большом заводе, какой выводится в пьесе,—предместкома и секретарь ячейки должны быть как-то крупнее, значительнее, — говорит тов. Садрее.

Инженер-коммунист, старый интеллигент Павел Павлович (в исполнении Астангова) — самая неудачная фигура спектакля. Таково мнение большинства делегатов. Перед зрителями проходит не старый коммунист, пусть больной, пусть попавший под влияние всяких проходимцев, а человек, выпущенный из психиатрической лечебницы, стоящий на грани безумия, изломанный, разбитый. Разве партия после ареста Василия назначила бы его директором громаднейшего завода? Нет, его бы просто отправили в больницу.