Карл Либкнехт – это мятежный бесстрашный пролетариат (Памяти неукротимого вождя)

С нами больше нет Карла Либкнехта. И каждый пролетарий чувствует, будто у него вынули часть его собственной души. Мы осиротели, потому что лишились одного из самых близких, самых родных, самых дорогих людей. Больше того, человеческая раса, все человечество потеряло одного из лучших своих представителей. Ибо – что стоят все эти дипломатические пройдохи, мелкие и крупные мошенники, подленькие авантюристы, по сравнению с Карлом Либкнехтом, самая смерть которого вдруг показала миру все величие неустрашимого борца.

Пройдут века и тысячелетия. Позабудутся имена полководцев и королей. Но гигантская фигура Либкнехта не позабудется никогда. Ее тень будет стоять на рубеже двух всемирных эпох вечно. Дети в школах будут знать это имя. Ибо Карл Либкнехт – это борющийся, мятежный, неукротимый, бесстрашный пролетарий.

Священный пламень революции – вот чем был Либкнехт. Он не жил, а сверкал. Сверкал тем священным огнем, который когда-то Прометей (сказочный герой, который, как говорила греческая легенда, похитил огонь с неба для счастья людей) похитил с неба и который он подарил земным людям.

Карл Либкнехт не был натурой теоретизирующей. И есть много людей, которым он здесь уступал. Но в чем у него не было равных, это – в необычайной, сверхчеловеческой революционной страсти, в несравненном личном мужестве, которому не было границ. Это был настоящий народный трибун, вождь масс, когда идут в атаку, и при том вождь, который везде и всюду впереди. Либкнехт не мог выносить тех, кто болтает о социализме. Выше всего для него стояло дело. Человек исключительной энергии, он бросался в бой первым, никогда ни на минуту не думал о себе. «Нужно действовать и своим личным примером, когда другие спят», – говорил он. И немедленно шел на самые опасные посты.

Я помню хорошо день его освобождения. Не успел он выйти на платформу, где собрались десятки тысяч рабочих, как первым криком, вырывавшимся у него, был крик: «Долой правительство»! А первым вопросом, обращенным к друзьям, был вопрос: «Каковы ваши планы»?

– И в тот же день Либкнехт – на тележке среди бушующего моря голов. Его энергичная фигура, бледное лицо исстрадавшегося на каторге человека то здесь, то там мелькали среди обнаженных сабель черных шуцманов (полицейских). Он сразу пошел в бой, не теряя ни минуты, не щадя ни себя, ни своих близких. Ибо это был Карл Либкнехт.

Помню я его клятву на вечере в русском посольстве. Там были и Гаязе, и Барт, и Оскар Кон. Там был старик Меринг наш любимый старый друг, который плакал, как дитя, когда снова увидел своего бесстрашного Карла. В речи Либкнехта была вся его программа. Это – смертельная ненависть к капиталу, к его агентам, к соглашателям, к людям «золотой середины», к героям слов и разговоров. И все – и друзья и полувраги почувствовали: пришел тот, кого недоставало; революционный ураган близок.

Либкнехт прямо и определенно поднял вопрос о восстании, в котором он должен принять участие сам вместе с массами и впереди масс. По этому пути он пошел, и на этом пути он сложил свою голову.

Нет больше нашего Либкнехта, и не покажется он среди сражений, которых много еще будет для германского пролетариата, но его голос, энергичный, уверенный голос, будет звать нас к цели, к которой так пламенно стремился убитый борец.

Эта цель – коммунизм.

Его знамя выкинул Либкнехт и держал его твердо до самой смерти, не давая себе ни минуты отдыха. И даже когда мы предложили ему ехать в Россию на Октябрьские торжества, он сказал: «Товарищи! Я знаю, что это были бы самые чудесные минуту в моей жизни, но я нужнее здесь».

Таков был Либкнехт, борец пролетариата, его верный до гроба друг, товарищ и вождь.

Н. Бухарин.

Из выходящего в ближайшие дни сборника «Памяти К. Либкнехта».

От Спартака – к большевизму!

Это было в дни, когда германский пролетариат с героическим мужеством отражал бешеные атаки белогвардейских банд, руководимых социал-демократом Густавом Носке. ,,Зверь буржуазного порядка мечется в бешеной ярости, – писала Клара Цеткин, – он мстит за то, что для него самое святое: за неприкосновенность частной собственности… ,,Долой ,,Спартак”! кричат теперь все, для кого революция является страшным судом”.

Целую неделю длилось восстание берлинских рабочих, под руководством ,,Спартака”! кричат теперь все, для кого революция является страшным судом”.

Целую неделю длилось восстание берлинских рабочих, под руководством ,,Спартака” против изменнического правительства Эберта – Шейдемана. Носке ваял на себя руководство подавление восстания. ,,Надо же было кому-нибудь принять на себя роль кровавой собаки” – признается Носке в своих записках ,,От Киля до Капша”. Во главе монархического офицерья и деклассированной солдатчины Носко через неделю по трудам рабочих в’ехал на белом коне в Берлин. 16 января пособниками Носке обер-лейтенантом Фогелем, солдатом Рунге и другими были убиты Роза Люксембург и Карл Либкнехт. Враг метил прямо в ум и сердце германского пролетариата. И удар оказался нанесенным опытной рукой.

Но мученическая смерть Карла и Розы не только не была смертью движения, а наоборот, вызвала новый под’ем, новое обострение борьбы. В январе разлилась по всей Германии колоссальная забастовочная волна, в марте произошло восстание, жестоко подавленное Носке, в мае взвилось знамя Баварской советской республики. Кровь Карла и Розы обагрила знамена борющегося германского пролетариата, звала его в новые битвы.

Либкнехт и Люксембург, как вожди спартаковцев, вошли в германскую революцию 1918 года с ярко-революционной, пролетарской программой.

,,Уничтожение господства капитала, осуществление социалистического общественного порядка, – вот что является исторической задачей современной революции”, – писала Р. Люксембург в ,,Роте Фаие” 18 ноября 1918 года. И она видела, что только советы могут вывести германский пролетариат на этот путь. ,,Учредительное же собрание, – писала она в другой статье, – является средством обмануть пролетариат и лишить его могущества, парализовать его революционную классовую энергию, навести туман на его социалистические конечные идеалы”.

Эти же взгляды защищал и Либкнехт. Он разоблачал лозунги национального единения, выдвигаемые социал-демократами. ,,Апостолы единения, – писал он 19 ноября 1918 года, – уже сегодня хотят ликвидировать революцию, едва начавшуюся. Они хотят ввести движение в спокойное русло, чтобы спасти капиталистическое общество… Они нападают на нас, потому что мы становимся им поперек дороги, потому что честно и серьезно думаем об освобождении рабочего класса, о мировой социалистической революции. С ними возможна только борьба”.

С наименьшей резкостью обрушивались вожди спартаковцев и на центристов. ,,Они, подобно хитрому фермеру, хотят впрячь лошадей позади телеги – писала Роза Люксембург 6 декабря 1918 года, – они желают сначала диктатуры и немножечко социализма, затем отказа пролетариата от власти и передачи в руки парламента основного дела социализации”.

Либкнехт и Люксембург ясно сознавали, поэтому цели германского пролетариата в революции. В составленной ими программе ,,Спартака” говорится:

,,Только мировая пролетарская революция может прекратить хаос, даст всем работу и хлеб, прекратит взаимное истребление народов, даст измученному человечеству мир, свободу и подлинную культуру”. ,,Борьба за социализм будет самой суровой гражданской войной, которую когда-либо знала мировая история”. В этой борьбе рабочий класс должен поставить своей целью захват власти – ,,это будет диктатура пролетариата и поэтому подлинная демократия”.

Густав Поске – соц.-дем. республиканский главнокомандующий германской армией, убийца Либкнехта и Люксембург.

Для выполнения этих целей пролетариату нужна самостоятельная коммунистическая партия. В своей речи 29 декабря 1918 года перед делегатами спартаковцев Либкнехт призывал к полному разрыву с ,,независимыми социалистами” и к основанию коммунистической партии. ,,независимые социалисты” и к основанию коммунистической партии. ,,Независимые социалисты, – сказал он, – превратились в фиговый листок Энберта и Шейдемана. Мы должны разорвать с ними и тем самым только формально подтвердить то, что уже произошло раньше и продолжать наше дело на широкой массовой основе”.

Но программа, с которой Либкнехт и Люксембург вступили в революцию 1918 г., имела не только свои сильные, но и слабые стороны. Она неизбежно отразила на себе те болезненные слабости, которыми характеризовалось западноевропейское рабочее движение эпохи мирного органического развития капитализма. Программа спартаковцев, написанная в 1918 году, во многом отстает не только от апрельских тезисов Ленина 1917 года, но даже от многих лозунгов, провозглашенных Лениным в ноябре 1914 года.

Программа спартаковцев, прежде всего не понимала задачи и необходимости разрыва со II Интернационалом. Она выставляла туманный лозунг ,,немедленного восстановления связи с братскими партиями других стран”. Ленинская тактика на раскол II Интернационала была не понята спартаковцами. Эта ошибка спартаковцев находится в связи с их непониманием роли партии. Спартаковцы еще не поднялись до ленинской постановки вопроса о том, что ,,революция должна быть организована”. Спартаковская программа ограничивалась задачей указывать рабочим ,,при каждом их практическом шаге на их исторические задачи”. Роль партии сводилась таким образом, к роли пропагандистской группы, а не авангарда борющегося класса. Отсюда непонимание необходимости большевистской дисциплины в партии.

Отсюда также и пережитки пацифизма в спартаковской программе, утверждавшей, что ,,пролетарская революция для своих целей не нуждается в терроре, она ненавидит человекоубийство”. Как это далеко от того, что писал еще Энгельс: ,,Победившая партия, – говорил он, – должна доказать свое господство тем страхом, который будет внушать ее оружие всем реакционерам”.

Характерна также та недооценка роли крестьянства и необходимости тесного союза между пролетариатом и бедняцким крестьянством, которая заключается в программе спартаковцев.

Ленин ясно видел слабые места спартаковцев. Еще во время войны в статье, посвященной брошюре Юниуса, Ленин подверг основательной критике идеологическую установку группы Люксембург – Либкнехт. Но вместе с тем Ленин писал:

,,Только Либкнехт представляет социализм, дело пролетариата, пролетарскую революцию”. По отношению к спартаковскому крылу германского рабочего движения Ленин видел свою задачу в том, чтобы помочь ему подняться на более высокий уровень, на уровень современной революционно-марксистской мысли, обогащенной опытом мировой империалистической войны.

За десять лет, отделяющих нас от того момента, как ,,Спартак” переименовался в германскую компартию, за десять лет, отделяющие нас от смерти вождей спартаковцев Либкнехта и Люксембург их – детище, коммунистическая партия Германии поднялась на огромную высоту. Огромная масса спартаковцев, составляющая основной костяк германской компартии, тысячи революционных рабочих, боровшихся под знаменем ,,Спартака” и борющиеся теперь под знаменем Коммунистического Интернационала, – восприняли полностью учение Ленина, стали на испытанный, ведущий к победе, путь большевизма. Германская компартия идет в авангарде германский рабочих, она идет также в первых рядах Коммунистического Интернационала в его борьбе за чистоту ленинской линии.

Но не все спартаковцы сумели проделать это развитие. Для некоторых из них старые традиции оказались слишком тяжелым грузом, и они не сумели вопринять и переварить опыт большевизма, которым обогащена стратегия и тактика Коммунистического Интернационала. На состоявшейся недавно в Берлине конференции правых Тальгеймер заявил, что правые не считают для себя обязательным руководство Коминтерна, так как Коминтерн ,,строит свою тактику на основе опыта русской революции 1917 года”, между тем как левое крыло германского рабочего движения имеет свои традиции, начиная с 1910 года, которым оно и намерено следовать.

Что значит: ,,традиции 1910 года”? Эти традиции включают в себя не только революционную борьбу против оппортунизма II Интернационала, что развилось впоследствии в революционную программу ,,Спартака”, но и все те слабости, все те пережитки эпохи I Интернационала, которые также отразились в спартаковской программе. Заявление Тальгеймера показывает, что он представляет то крыло спартаковцев, которое не сумело пойти в ногу с историческим развитием, не сумело подняться до большевизма.

За десять лет революция – ,,локомотив истории” – ушла далеко вперед. Очевидно, этот локомотив пришел на такую станцию, даль с которой Тальгеймеру ехать невозможно. Ну что-ж, он освободит место. Но локомотив не остановится. Революция пойдет дальше. Вместе в нею пойдут дальше – к новым боям и к новым победам основные массы рабочих-спартаковцев. Они пойдут дальше, развивая и совершенствуя по заветам Ленина революционное наследство Либкнехта и Люксембург.

Основание ,,Союза Спартака”  – это был колоссальный шаг вперед по пути разрыва со II Интернационалом. От ,,Спартака” к компартии Германии – это был второй колоссальный шаг вперед. Оба эти шага были проделаны под руководством Либкнехта и Люксембург. Германская компартия будет шагать и дальше по пути большевизма. И это будет лучшим знаком памяти о великих борцах германского пролетариата…

О.