Гиз. 1927.
Стр. 270. Ц. 1 р. 70 коп.
Жизнь .на фукса”, ненастоящая жизнь—это быт вольных и невольных русских эмигрантов за рубежом, в Германии, в те годы, когда в России шла героическая гражданская война за советы.
Книга Романа Гуля—ряд очерков, зарисовок, впечатлений этой эмигрантской жизни. В 1918 году Петлюра, заняв Киев, отправил в запечатанных вагонах в Германию около 500 арестованных им гет-манских солдат и офицеров, в большинстве мобилизованных. Их швыряло по всей Германии, из одного концентрационного лагеря в другой. Затем часть угнали в Англию—.защищать Учредительное Собрание”, часть разбрелась по нищей Германии 1919—20 годов. Гуль остался в Германии, попал в Берлин, постепенно втянулся в литературную жизнь эмиграции. Все пережитое и перевиденное им за этот период запечатле но в книжке „Жизнь на фукса*.
Литературные достоинства книги неве-лики. Она претенциозна, язык автора испорчен обилием немецких слов и оборотов. Политическое лицо Гуля лишено определенности, он ничего не может про-тивопоставить осознанному им эмигрантскому гниению. И тем не менее, „Жизнь на фукса*—ярчайший бытовой и политический документ, свидетельство очевидца
о„живых мертвецах* России. И тон автора, и его манера, язык, образы, которыми он пользуется,—все это не менее характерно, чем все то, что он описывает.
Гуль не симпатизирует белогвардейщине. Он правильно оценивает и ее смешнее посягательства на .родину®, и ее продажные отношения с державами Антанты, и ее жалкие стремления сохранить внешние формы своего былого привилегированного быта, лишенные всякой живой опоры в действительности. Всему этому он уделяет значительное место в книге.
Не менее интересна и другая, чисто бытовая сторона его наблюдений, запи-санные им полуанекдотические факты, рисующие, как обживался в непривычных условиях „заграницы” загнанный туда в солдатской шинели русский крестьянин, казак, иногда рабочий. Попутно вскрывается и показательная психология самого Гуля, типичного российского интеллигента, чрезмерно склонного к размышлениям и рассуждениям.
Наконец, заключительная часть книги посвящена быту русской интеллигенции, главным образом, литературной в Берлине, в 1921—22 годах. Эти глубоко интересные страницы лишены все же той яркости, какой отличаются все наблюдения автора: ему мешает недостаточно беспристрастное отношение к „именам* и .светилам*, о которых он повествует.
.Жизнь на фукса* с любопытством прочтет каждый советский читатель, интересующийся внутренней, бытовой ис-торией нашей революции. И неизбежным результатом этого чтения будет радостное сознание своего участия в строительстве настоящей, живой Советской России. Л. Ф.