Барский парк.
  Вверху густые, густые клены, внизу же голые туловища стволов. Облезла, вспучилась кора на них.
  Вчера сынишка моей хозяйки принес кораблик, искуссно вырезанный из коры. Кора была, широкая, твердая и на одном конце ее уцелела ссадина. Когда-то, наверное очень давно, кто-то грустил в барском парке. Когда то кто то из баричей нацарапал маленьким миниатюрным ножичком:
  -Лето 18… года… Люблю…
  Рассматриваю кораблик, десятки раз перечитываю надпись и потому, наверное, что так долго слушаю рассказы старожилов о барщине, передо мной из-за надписи на кораблике вырастает образ неврастеника-барича.
  Были в парке слова о любви, но не было других слов, не было потому, что некогда было писать мужицким рукам, да и не умели они.
  О том самом 18… годе записано на земле неровными линиями крестов.
  Гулко били колокола. Было время…
  Село наше, значит Три Озера, названо так потому, что Три Озера, три широких водяных зеркала раскинулись посреди и каждое принадлежало отдельному барину, хотя и были они все кровные братья. Молоствовы – было тем барам звание. Навсегда останутся рассказы о барщине, а вот один маленький эпизод из жизни старого барского дома почему-то сейчас особенно памятен.
  Случилось это в 18… году в раннее апрельское утро. Жена крепостного повара с двухлетним сынишкой зашла повидаться к мужу. На кухне играл барский щенок. Ребенок нечаянно наступил на собаку. Собака взвизгнула. Визг услыхала барыня. И вот…
  Рассказ старика на минуты прерывает всхлипывание гармоники. Молодежь гуляет около озера. Старик продолжает:
  -Знаешь, как они тогда расправлялись с нами то? Ребеночка то барыня облила кипятком и приказала бросить на псарню.
  Я слушаю, долго, долго слушаю, как господа Молоствовы, эта гнусная порода инквизиторов, издевались над людьми. Я глажу рукой русую голову хозяйского Петюньки – юного, счастливого октябренка. В парке не записано, о чем сейчас вспоминают старые люди, тогда нельзя было говорить, да и писать то мы не умели…

  ***
  Жизнь человека – это та же история. Только у одного она длинная, запутанная, сучковатая, у другого пряма, как обтесаная доска.
  Вот жил калачник Блохин у Третьего озера в каменном крепком доме. Жил Блохин за дверьми, что и сейчас целы, крепки они, окованы прочным железом.
  Пришла революция, разнесла, как тучи, насилие помещиков. Стал Блохин мстить за прошлое. Правда, не выходил он с обрезом, не поджигал дворы бедняков, а так себе потихонечку, полегонечку да все шопотком разные нарекания пускал в массы. Да и не один Блохин – много было Блохиных в Трех Озерах. Не зря работали люди…

  ***
  Устин живет рядом с почтой, к нам он зашел, принес письмо из колхоза. Познакомились. Ничего с первого раза, мужик показался своим, советским, да еще больше подкрепились убеждения, когда стал Устин рассказывать как на нем советская власть в Трех Озерах обосновывалась…
  Ничего себе мужик, спокойный, рассудительный, с первого раза и впрямь можно за своего признать.
  Раскусили мы Устина потом и стали изучать его, как тип подкулачника.
  – Устин, ты, говоришь, революцию делал?
  – Да, мне все организовывать пришлось, Сталин уж это после меня выдвинулся.
  – Устин, а хорошо-ли раньше то при барах жилось?
  Устин сразу не скажет вам, если вы человек незнакомый, приезжий. Устин знает, кому говорить.
  – При барах жилось лучше, это теперь весь народ обманывают колхозами, да и в колхозы то все равно никто записываться не будет.
  Устин знает, что говорить и по чьему поручению.
  Блохина в прошлом году еще раскулачили, но Блохины живы в десятках подкулачников, которые под руководством кулачества ведут борьбу против нового, —против коллективизации деревни.

  ***
  И снова парк. Только теперь я уже не думаю о таинственных надписях, я иду не один, а с гурьбой молодежи.
  – Товарищ, хотите послушать исто рию нашего колхоза о кулаках и как они агитировали?
  Краснозерский колхоз родился в прошлом году в то время, когда некоторые руководители колхозного движения искажали основные директивы партии о добровольном вступлении в колхозы.
  После головокружения от успехов в Краснозерском укрепилось 77 хозяйств. Этой весной нам пришлось запахать 500 га земли. Работали дружно, но организация труда у нас была поставлена плохо.
  – Да и сейчас в нашем колхозе плохо организован труд.
 Много бы надо переделать, многому бы надо поучиться у других.
  Недавно кулаки решили хоть как нибудь, а подорвать работу колхоза. Ночью проникли в склады, поломали плуги, разобрали забор, пустили коней на колхозное поле.
  Но не боимся мы кулацких угроз, еще сильнее работаем, еще больше желания в нас укрепить свой колхоз.
  Недавно кулаки пустили новую провокацию: «В колхозе нет хлеба, в колхозе зимой будут кормить корками, а мякиши отберут». .
  Эта провокация одно время действовала на малосознательную часть нашей деревни и в особенности на женщин.
  Но…

  ***
  Нет, сейчас за оградой барских усадеб вовсе не так уж мрачно. В маленькой светлой комнате идет оживленная беседа.
  – То помнишь, что весной то сказывали кулаки?
  Они говорили, что колхозных доходов хватит только на ржаные корки, что тот, кто войдет в колхоз, распростится с хорошей жизнью.
  Человек с брезентовым портфелем стучит краешком стакана о стол.
  – Слушайте, товарищи, как колхоз Трехозерский распределяет доходность.
  И под одобрительные, радостные реплики человек прочитал:
  – Мы получили дохода 24.840 рублей 32 коп. Мы распределяем эти доход так. Семена на площадь будущего года- 2586 руб. 76 коп., — кормление лошадей —2117 руб. 35 коп., кормление товаро-продуктивного стада — 429 руб. 86 коп Для распределения по трудоспособным остается 6833 руб. 67 коп., на содер жание нетрудоспособных…
  Речь человека с портфелем перебивают бойкие голоса:
  – Вот это здорово. Вот это ответ кулакам.
  Доход распределен полностью. Учтено все, ремонт мельницы и машин, содержание пасеки, сельскохозяйственный налог, да разве все перечтешь…
  Весело сейчас в маленькой комнате колхоза. Ласково мигает огонек, когда идешь по улице, но неласково горит огонек этот для Блохиных и приспешников их Устинов.
  Каждый день, каждый час молодого, начинающего работать колхоза бьет по их словам, по их песням о хорошем житье в старое время, в барщину.

  ***
  В старое время помещики Молоствовы были владыками. Их именами названы даже некоторые деревни. Там, где раньше гуляла плетка, теперь всюду есть свой, пусть маленький, но крепкий духом колхоз.
  Редакция переездной крестьянской газеты «Шагай колхоз» работает в каменном доме бывшего калачника Блохина. В редакцию ежедневно приходят крестьяне, приносят заметки, написанные робкими и неумелыми буквами и еще больше, еще интереснее рассказывают они так, на словах.
  Вчера, когда рабочий бригадир, наборщик Беляев, говорил собравшимся мужикам о всех преимуществах коллективной жизни, в комнату вошел мужчина средних лет в городском пиджаке и фуражке. Это был председатель одного из лучших колхозов, активист бедняк тов. Емелин.
  В письме, которое он передал нам, было написано:
  «Наш колхоз Подгорный, несмотря на кулацкие сплетни, крепнет с каждым днем, приобретает новые машины, расширяет посевную площадь. Товарищи единоличники, подымайте глаза, смотрите на нас, как живем хорошо мы по-новому.
  Товарищ Емелин рассказал нам, что они решили помочь отстающему Красно-озерскому колхозу, решили научить его работать по-боевому».
  – Перво-на-перво надо организовать труд, потому в Красноозерском он еще плохо организован. Надо составить план, а не каждое утро собираться и обсуждать – кому и где работать…
  Так вышедшие первыми на свободную дорогу к новой жизни, лучшие колхозы Трехозерской волости, помогают сейчас отстающим. И так вчера снова пришло к нам в редакцию письмо из колхоза «Рассвет».
  – Товарищи, мы тоже решили взять на общественный буксир какой нибудь слабый колхоз. Это во-первых, во-вторых сообщаем вам, что после распределения урожая к нам поступило 6 заявлений о вступлении в колхоз.
  Сейчас праздник колхозов.
  Виктор Малышев.
  с. Три Озера, Спасского кантона