Член какой-то организации кожзавода им. Ленина, молодой человек низкого роста с пробором направо (любил правую сторону малый) говорил нам вполне серьезно, что неполадки, мешающие ходу производства, должны выискиваться на производственных совещаниях.
— Знаете, недостатков, бросающихся в глаза, у нас совсем недостаточно, их приходится констатировать уточненным способом, детализировать их.
В это время в цехе, где мы стояли, оборвался приводный ремень.
Детализируйте, — сказал я человеку с пробором, констатируйте данный факт.
О, что вы, — заявил он, — в индивидуальном порядке констатировать нет нужды, вот если бы оборвались все ремни, тогда бы!
В блок-ноте я записал:
— В посадке часто приходится платить рабочим за простои. Машины стоят. 2 сентября целую смену стояла машина только потому, что не было шорника.
Человек с пробором, не без любопытства, заглянул мне через плечо. «Что это вы пишете», — осведомился он.
— Детализирую — ответил я, бросая взгляды на ржавые нечищенные машины и слушая справедливые нарекания рабочих:
— Вот не умеет наша администрация регулировать рабсилу. Сегодня есть подсобные рабочие, завтра их нет, вдруг все в ночной смене, а там работы им нет.
В это время в табельную вбежал растерянный табельщик.
— Не видели-ли вы их? — обратился он к стоящему у дверей охраннику, у меня по спискам пропало сто рабочих, завком говорит мне, что некоторые уже уволились. В списках рабсилы у меня полное запустение. И табельщик исчез.
Человек с пробором направо в это время говорил:
— Знаете, недостатков, бросающихся в глаза, у нас нет…
Я смотрел в его немигающие, преданные пятилетке глаза.
Можно было подумать, что он говорит правду.
Торвик.
