Утреннее заседание 27 ноября
ОБЪЯСНЕНИЯ ПОДСУДИМОГО ФЕДОТОВА

МОСКВА, 27. (Т). Подсудимый
проф. Федотов, бывший председатель Научно – исследовательского текстильного института свои показания суду начинает с ха- рактеристики метода образования вредительских групп в текстильной промышленности. Наиболее влиятельной группой в текстильной промышленности была группа хлопчатобумажная. Группа эта были образована в 1925 году инженером Лопатиным. Вначале группа ставила себе целью поддержать материально – бытовые интересы инженеров. Предполагалось, что инженеры, входящие в группу, будут сговариваться между собой по всем остальным вопросам, возникающим в отдельных отраслях текстильной промышленности с тем,что бы выступать согласованно и не подрывать авторитет друг друга.
Однако, очень скоро выяснилось, что задачи группы вовсе не столь просты и что им необходимо поддерживать интересы заграничного капитала, дать возможность бывшим владельцам фабрик и заводов, под видом концессионеров, вновь проникнуть в Россию. С- течением времени, когда стало ясно, что надежды на широкие концессии ке оправдываются, в группе, под влиянием ее организатора инженера Лопатина, получила признание мысль о том, что необходимо всячески поддерживать идею и направление, которые ] известны под названием «правого уклона». Идеи, проводимые представителями этого уклонам казались нам настолько удобными для наших целей, что поддержка этих идей считалась у нас желательной и необходимой. В этом духе мы стремилась использовать свои знания на ответственных руководителях учреждений, выступать, поскольку это было возможно и удобно, в печати. На предметных уроках мы стремились доказать общественному мнению, чти» правый уклон правильно оценивает положение и что генеральная линия партии проваливается. Но для того, чтобы она действительно про-валилась, нужно было, по мнению руководителей группы, ее подтолкнуть, нужно было принять определенные меры.
вот здесь и началось вредитель- ство. В чем выражалось вредительство? С самого начала у вредителей текстильной группы не было мысли о том, чтобы замедлить строительство .Наоборот, вопреки указаниям партии «а необходимость раз-вития главным образом, металлической промышленности, вредители всеми мерами стремились форсировать строительство текстильной отрасли. Такое направление целиком совпадало с тем, что рекомендовали правые уклонисты. Вредительство выражалось также в неправильном подборе товаров, которые должны были вырабатываться на текстильных фабриках.
Но впоследствии, под влиянием указаний из-за границы, переданных через центральный совет, вредительство пошло по линии нарушения планов. Планы должны были строиться таким образом, чтобы в каждой отрасли промышленности получалась та или иная неувязка. Несоответствие между сырьем и производством, а равно несоответствие в производстве различных цехов, вызванное плановым вредительством, должно было привести к остановке фабрик, к уменьшению коли-чества товаров. Такое положение в свою очередь должно было вызвать недовольство среди рабочих и во всем населении советской властью.
Подробно характеризуя далее роль отдельных руководящих членов вредительской организации в текстильной промышленности, под» судимый особенно старательно подчеркивает, что вся работа организации, главным образом, сосредо- точивалась на мероприятиях по расстройству планов пятилетки и по расстройству производственной программы контрольных цифр на каждый следующий год.
Денежные средства организации составлялись из сумм, разновременно пересылавшихся из-за границы бывшими владельцами национализированных фабрик и заводов, и их куртажных отчислений, т. е., как должен был признать и сам Федо-тов, взяток, которые поступали в организацию от заграничных фирм, выполнявших различные наши зака- зы на оборудование и сырье.
Особый интерес представляет та часть объяснений подсудимого, в которой рисуются чаяния белой эмиграции на интервенцию. Идея интервенции в белогвардейском лагере никогда не умирала. Со взглядами эмигрантов на этот счет подсудимый хорошо был знаком по тем разговорам ,какие он во время своих. командировок за границу имел с представителем Торгпрома Карповых!. Уже в 1925 году среди участников Торгпрома сложилось твердое убеждение в возможность интервенции. Все дело, как им казалось, клонилось только к тому, чтобы для его осуществления произвести предварительную соответствующую подготовку как внутри СССР, так и вовне. Торгпром брал на себя задачу доказать общественному мнению капиталистической Европы необходимость интервенции в ее собственных интересах. Ибо пример роста и укрепление Советского союза является большим соблазном для западных рабочих. Надежды эмигрантов на интервенцию, вначале расплывчатые а неопределенные, с течением времени получила вполне законченную форму.
— В августе 1928 года, — про должает подсудимый Федотов, — в бытность мою в Берлине, туда с целью повидаться с мной, приехал Карпов. Он сообщил мне, что интервенция не только возможна, но ,что она будет, что ока уже подготовляется французским генеральным штабом. Карпов сообщил мне, что Пуанкаре принял в качестве депутации от Торгпрома трех видных его представителей: Лианозова, Ря- бушин ского и Третьякова. Карпов сказал мне, что подробная разработка деталей этого вопроса поручена специальной комиссии при французском генеральном штабе под руководством полковника Жу- анвиля. Цель приезда Карпова в Берлин заключалась в том, чтобы через меня дать промпартии определенные директивы .указать на те предпосылки которые являются необходимыми условиями для реализации интервенции. По его словам, интервенция возможна только в том случае, если в СССР будет для этого подготовлена почва, если выявится — среди рабочих желательно, а среди крестьянства обязательно- определенное недовольство. Карпов выразил уверенность, что для достижения этой цели текстильная инженерная организация, в частности союз инженерных организаций в целом, примут более энергичные вредительские меры, так как проводившаяся ими до тех пор работа, считалась интервентами совершенно недостаточной. Карпов указывал на необходимость принять меры к уменьшению выработки на своих фабриках, т. «. создать прямое расстройство производства. Карпов указывал также, что в интервенции сейчас заинтересованы не только правительственные, но и деловые круги капиталистических стран, которые в сильной степени обеспокоены все возрастающей экономической мощью СССР. Карпов говорил, что мы уже дошли до периода, когда нужно браться за интервенцию. Срок этой интервенции уже наступил, так как будущая сила и мощь Союза уже находится у дверей. Поэтому необходимо интервенцию провести как можно скорей, иначе она будет совершенно не-возможна.
Свой рассказ о плане интервенции Федотов заканчивает запоздалым раскаянием и указанием на ту «наивность», — как он выразился, — которую он обнаружил, полагая, что интервенты за свою помощь ограничатся только выгодными концес-сиями, а не расчленят Россию, не оторвут от нее отдельных важных частей.

Вечернее заседание 27 ноября

На вечернем заседании продолжал свои объяснения подсудимый Федотов.
Он не жалеет красок, чтобы представить в настоящем виде то черное дело, которое подсудимый и его соратники замышляли по отношению к стране Советов.
«Таким образом, — резюмирует свои показания Федотов, — из маленькой кучки организации, работавшей в одной определенной отрасли, мы дошли до связи с промпартией, ставившей себе гораздо более широкие цели и задачи. Мы дошли постепенно до государственной измены, до признания интервенции, при том интервенции такой, которая должна была разрушить Россию. Вот путь, который постепен- но проделали мы все в целом и больше других проделал я, как вошедший в ЦК промпартии». На путь преступления подсудимого, по его словам, толкнула групповая психология, давление окружающей среды.
Но время, проведенное в заключении, помогло ему многое осмыслить и осознать. Федотов прежде всего осознал, что советская власть — власть народная, и вообще все — пусть это будут ученые люди — которые идут против советской власти, наперед осуждены. Подсудимый весьма образно характеризует те грандиозные перспективы, которые открываются перед советской страной от сочетания передовой техники с огромным творческим подъёмом рабочих масс. Он не забывает также упомянуть об исключительно чутком отношении советской власти и к науке и к ее честным представителям.
Свой объяснения Федотов заканчивает словами: «Я признаю себя виновным во всем и считаю, что
всякое наказание, которое наложит ка меня суд явится совершенно за- служенным, и необходимым для искупления моей вины. Бели же возможно надеяться на работу, то я обещаю все свои силы употре- бить на пользу индустриализации страны и на искупление моей вины. Если нельзя, то встречу наказание, которое будет на меня наложено, в полном сознании того, что оно мною заслужено»

ОБЪЯСНЕНИЯ ПОДСУДИМОГО ОЧКИНА
МОСКВА, 28. (Т). — », — заявляет Очкин, — признаю себя виновным во всех совершенных мною преступлениях, о которых говорит, ся в обвинительном заключении.
В промпартию Очкина втянул Рамизн. По своей работе в Теплотехническом институте и по роли, которую он играл при сношениях ЦК промпартии с французскими агентами в Москве К. и Р., подсудимый был близким лицом к Рам- зину. Совершенно естественно было ожидать, что он в своих показаниях Верхсуду осветит более детально свое участие в преступных замыслах промпартии.
Но с первых же слов он сбивается на то, что повторяет уже известную по показаниям других подсудимых характеристику старого инже- нерства, главным образом, его верхушки. Эта верхушка очень опасалась, что потеряет влияние на рядовое инженерство, так как с успешным развитием социалистического строительства у большинства инже- неров неизбежно должна была укрепиться вера в торжество этого строительства.
Что лее оставалось делать агитаторам из инженерного центра? Они пытались использовать всякое затруднение в хозяйственной жизни страны, что бы показать, что советская власть не в силах справиться со сложными задачами управления народным хозяйством. Они особенно вколачивали в доверчивые головы специалистов мысль, что с устано-влением буржуазного строя в нашей стране инженерство вновь займет командные посты. Рушились послед, ние надежды лакеев — Рябушин- ских, Гукасовых и Денисовых. Тогда промпартия дала директиву развернуть работу по вредительству и, в первую очередь, в области энергетического хозяйства.
Очкин дополняет показания Рамзина и Ларичева. Усилия вредителей были направлены не только на то, чтобы развалить работу в Донецком и Кузнецком бассейнах, но также на то, чтобы задержать переход на местное топливо. Этим объясняется, что для использования этого топлива у нас не было необходимых топочных конструкций и заводов для массового производ-ства их. Не щадили своих сил вредители из промпартии, чтобы остановить работу по рационализации, подготовку кадров и реализацию ценных научных изобретений.

ОСНОВНЫЕ УСТАНОВКИ ПРОМПАРТИИ
— Промпартия, — рассказывает Очкин,— в борьбе с советской властью не могла рассчитывать на свои силы. Она не могла не сознавать и того, что даже с помощью ЦКП ей не добиться своих целей. Поэтому она пришла к следующим установкам: вести диверсионную работу для подготовки благо
приятной почвы для интервенции, установить тесную связь с заграничными контрреволюционными «ругами. В конце 1929 года Рамзин сообщил Очкину, что интервенция откладывается на конец 1930 года или на 1931 год.

ДОЖДЬ ПАКЕТОВ
Очкия останавливается на связи с иностранными агентами, с французскими кругами через их аген- та в Москве К. Однажды, в конце 1923 года Рамзин вызвал к себе в служебный кабинет Очкина и познакомил его здесь с К. Рамзин пред-ложил подсудимому держать связь с этим иностранным агентом. Через месяц после этого Рамзин вновь вызвал к себе в кабинет Очкина и передал ему пакет для К. В тот же день в 6 часов вечера около главного почтамта на Мясницкой Очкин передал этот пакет этому агенту. Через месяца два Рамзия опять передал Очкину пакет, который он вручил К. на Свердловской площади. Затем произошло знакомство Очкина с другим французским агентом Р. Первая встреча с последним про- изошла на квартире Рамзина в ноябре 1928 года. Очкину было предложено организовать экскурсию для группы французских инженеров. Это и было сделано. Р. также стал получать от Рамзина пакеты и их передавал Очкин. Так, в феврале 1929 года он передал пакет Р. в помещении ассоциации инженеров, а затем передал еще пакет, полученный по указанию Рамзина, от Калинникова. У Очкина была еще одна встреча с Р. В ноябре 1929 года Рамзин позвонил подсудимому и просил разрешить ему приехать к нему. Вскоре Рамзин явился к нему с Р. Сначала разговор зашел об экскурсии французских инженеров в Теплотехнический институт, но затем Рамзин перевел его на вопрос об интервенции… Из этого разговора выяснилось, что интервенция отложена на 1931 год. О чем была дальнейшая беседа с французским агентом, Очкин не знает, так как оставил обоих собеседников. Через полчаса они оставили квартиру Очкина. В этот момент Рамзин передал Р. большой пакет, содержимое которого подсудимому осталось не- известным.
(Окончание см. на 2 стр.).