В селе Буракове, бывш. Лаишевской вол., Спасского к-на, председатель сель­совета — Захаров Гаврил Гаврилович мог служить прекрасным образцом без­заветно преданного партии и советской власти работника. В прошлом — красный партизан, он всецело отдался работе по социалистической переделке дерев­ни. По его инициатива в Буракове был организован колхоз.

В прошлом году, во время хлебозаго­товок. Захаров, будучи председателем сельсовета, один, без помощи волостно­го уполномоченного, добился успешного выполнения поселенного плана хлебо­заготовок, обеспечив суровую и реши­тельную борьбу против кулачества.

Захарову кулачье угрожало. Классо­вый враг видел в советском активисте сильного и опасного противника. По селу носились зловещие слухи, что “дни Захарова сочтены”.

14 апреля с. г., в день религиозного праздника, Захаров возвращался из волости, где выяснял вопрос о тяговой силе в колхозе. Дома Захаров встре­тил односельчан Егорова, Александра, Соленова Григория, Лаврентьева Алек­сея и др.

Макаев Филипп вспомнил, как его раскулачивал Захаров, как он передал в пользу кресткома макаевскую мель­ницу, как вскрывал утаенный Макаевым хлеб.

Соленов — б. торговец — вспомнил, как по инициативе Захарова он был ли­шен права голоса. Начал “вспоминать” и спекулянт мясом Алексей Лавренть­ев и макаевский дружок —подкулачник Александр Егоров.

 ***

… Захарова били жестоко и долго. В голову, в грудь. А когда избитого и в бессознательном состоянии его выбро­сили на улицу, из избы вышли Мака­ев, Соленов, Лаврентьев и Егоров. Ноч­ными улицами они тащили Захарова к обрыву у реки.

В холодной воде Захаров пришел в себя. Ослабевший он боролся со смертью, плыл и кричал, прося помощи.

За полтора километра от Буракова Захаров был извлечен из воды кре­стьянами. А 5 мая он от побоев и от долгого пребывания в холодной воде скончался.

 ***

Террористический акт. Вылазка обнаг­левшего кулачья. Жестокая расправа с советским активистом?! — Да!..

Но не так посмотрели на это дело следственные органы Спасского кан­тона.

Несмотря на требования умирав­шего Захарова, ни прокурор Рем­нев, ни следователи к месту происше­ствия не выехали.

Милиционер допросил Захарова, за­ключил под стражу убийц и доложил следователю. Помпрокурора Ремнев, следователи Кусков и Калинкин—эти ярчайшие оппортунисты, слепцы, неза­мечающие классовой борьбы в деревне, эти безпросветные чинуши, по недора­зумению попавшие на ответственную работу в органах революционной за­конности, не усмотрели в этом доле по­литического преступления, они освобо­дили из-под стражи убийц и вернули дело в милицию.

В мае дело снова поступило к следо­вателю I участка Калинкину. И опять дело было квалифицировано как “обыч­ная уголовщина”.

Гуляли на свободе убийцы, хвали­лись безнаказанностью и угрожали вдове Захарова, оставшейся с 4 детьми без средств к существованию.

— Будешь жаловаться — и тебя поре­шим.

24 августа это дело было обнаружено ревизором Наркомюста. Кулачье было вновь арестовано, а следователь Кус­ков был отправлен на село для тща­тельного следствия.

Но следователь Кусков, ничего, кро­ме “буквы” УПК, не видящий, никак не могший различить классовой подо­плеки в убийстве Захарова, следствие повел своеобразно.

Он попался на удочку кулацких под­певал, вынес “впечатление”, что “обви­няемые — середняки, даже в хулиганст­ве незамеченные”, собрал лживые све­дения, порочащие погибшего Захарова, и опять квалифицировал дело как… уголовное.

Дело было пересмотрено представи­телем Наркомюста. Сейчас следствие закончено и весь материал переслан в Главсуд.

Установлено, что следователи Кусков и Калинкин не впервые проявляют по­добную оппортунистическую близору­кость в отношении дел о кулацком тер­роре. Специально высланный из Каза­ни следователь исправляет преступные ошибки Кускова и Калинкина. Послед­ние от работы отстранены и привлека­ются к судебной ответственности.

А л к и н.

А помпрокурора Ремнев?! Где он? По сведениям, имеющимся в редакции, он сейчас работает в Чистополе. Как же с ним, товарищи из Наркомюста? Собирае­тесь ли вы его оставлять на ответст­венной работе в органах революцион­ной законности после того, как он до­пустил столь преступное, столь оппор­тунистическое отношение к делу о наглейшем кулацком терроре?

Р е д.