— Спасите, тонем, погибаем во цвете процветания и, одним словом…

Тут зав прыгал на наборные кассы и, встав лицом к профсоюзу, продолжал неспокойную, горячую речь:

— Именем пятилетки в четыре года заклинаю вас, дайте вздохнуть…

— Дяденька, а ты почему не ударник, — пролепетал четырехлетний карапуз Петя, появившийся у ног метранпажа Верстаткина. Усатый метранпаж с грустью опустил голову и на его высо­косознательном пролетарском лице появились морщины.

— А почему ты знаешь, что я не ударник? Может я самый что ни на есть отъявленный.

— А нас, дяденька, в школе учили, что все ударники молотками стукают, а ты вот все с буквами возишься.

Разговор метранпажа с карапузом прервал отчаянный голос пом. зава. Он стоял у тискальной машины и не сводил глаз с двери, куда врывались новые по­токи людей.

Наводнение ширилось.

В Татполиграф для обследования работы командированы 10 бригад. Брига­ды от ОК, райкома, ЦК печатников, ком­сомола, ВОПИ, научных работников, рабпроса, союза совторгслужащих и школы девятилетки. На-днях хотел соз­дать бригаду еще Совнархоз.

Но… раздумал.

В Татполиграфе сейчас наводнение, суета.

— Ты что не работаешь? — кричит мастер стоящему в углу человеку.

— Я бригадир, — отвечает человек,— по причине ударности пришел помо­гать вам, но сам видишь.

И он показывает на цехи, где бригады смешались с наборщиками и где повер­нуться негде.

— Наводнение, как есть наводнение, — тяжело вздыхая говорит мастер.

А в конторе Татполиграфа ударные бригады наседают на бухгалтеров:

— Давайте сведения,

сводки,

планы.

Бухгалтера ежатся, мечутся и, бросив составление промфинпланов, умоляют бригадиров наседать хоть понемногу.

Но бригады все наседают. Торвик.