Ежедневно на казанские сырьевые склады Пушносиндиката прибывает 5-6 вагонов самых разнообразных шкурок— от дешевой собаки до дорогой куницы. Но прежде чем попасть в кладовки, сырье досыта належится под открытым небом, вываляется в грязи, вымокнет под дождем.

Склады для сырья туго забиты, со­здалась пробка, в кладовках с трудом протискиваешься между тюками, нава­ленными чуть не до потолка. Не в том беда, что ходить негде, а в том, что нужное в данный момент сырье никак не добудешь из штабелей со шкурками.

Построили два вспомогательных до- счатых лабаза. Строили их наспех, ка­чество постройки ниже всякой критики.

Крыши, как решето: дождевая вода ручьями льет внутрь лабазов, заливает штабеля со шкурками.

Частично покрыли крыши двух лаба­зов толем, но недостаточно. Для по­крытия их еще много толя нехватает, Есть толь в Татторге, но там его не дают, заявляя: „Забронирован”. Прихо­дится крыши конопатить паклей! Бре­зента для прикрытия ценного товара на складах не^запасено,

Сотни тысяч дорогих шкурок давно лежат под открытым небом, а товар все прибывает и прибывает. На-днях ждут новых 150 тысяч шкурок белка (тюленя), а его сейчас навалены горы на территории складов. Пушносинди- кат гонит сырье в Казань, совершенно не считаясь с тем, в каких условиях оно хранится.

Из привезенного в Казань товара синдикатчики хотят 200 тысяч шкурок кошки и 20 тысяч собаки увезти об­ратно в Москву. Перевозка эта обой­дется очень дорого.

Чтобы спасти сырье от гниения, администрация складов вытаскивает его из всех углов, раскладывает на дворе и сушит на солнышке.

Стоит появиться на небе тучке, как на складах происходит переполох. Сотни тысяч шкурок надо прятать в сараи. Прекращается основная работа в кладовках, в сортировке, рабочих в пожарном порядке гонят на волю со­бирать разложенные повсюду шкурки, закрывать грязными рогожами, клоч­ками рваного брезента.

Прошла туча. Начинай сначала, снова волоки шкурки сушиться на солнышке. Перекладка товара с места на место обходится не в сотни рублей, а в де­сятки тысяч. На деньги, которые затра­чены на перетаскивание в течение нескольких лет, давно можно было бы выстроить хорошие склады.

При перекладке шкурок тратится уйма нафталину и соли. Чтобы засолить одну шкурку — требуется кило соли, а надо переложить и пересыпать свыше 200 тыс. шкурок. Недавно 3 раза перекладывали и пересыпали нафта­лином 250 тыс. пресно-соленых шкурок. Во что это обошлось!

Администрация складов за последнее время начинает составлять акты о порче и браке сырья, присылаемого заготови­тельными пунктами.

7 июня, из Харькова прибыла партия собачьих шкурок в количестве 5020 шт. Рассортировали ее только 12 и 13 июля. При сортировке оказалось: 1096 шт. со­вершенно негодные, прелая мездра, из 3924 шкурок—50 проц. брака, который можно использовать только на кожевен­ных заводах, а не на меховых фабри­ках.

Составили комиссию из представите­лей Кустщюмсоюза, Всесоюзного коже­венного объединения и Животноводсо- юза. Оказалось, что сырье плохо засо­лено и недостаточно выдержано для просолки мездры—в таком виде нх за­паковали и отправили в Казань.

Вся партия сырья находилась в пути 14 дней, с 7 июня по 13 июля валялась под открытым небом на солнце и под дождем, из-за чего мездра у всех шку­рок сгнила.

Это еще не все. Здесь взята одна партия, а порченных партий оказалось 6. Процент брака не установлен. Заве­дующий складом Осипов преспокойно заявляет: „То, что испортилось—пустя­ки, по сравнению с тем, что у нас есть на складах”.

Но Осипов упускает из вида, что порча шкурок происходит очень часто и обходится фабрике слишком дорого.

Меховая промышленность Татарии имеет небольшой стаж—с 1928 г. Рабо­чие-меховщики стараются упорядочить свое производство. Об этом свидетель­ствуют поступающие от рабочих пред- лоясения. ОК, РКИ, райком партии и профессиональные организации давали множество директив по упорядочению производства, но… до сих пор директи­вы и предложения эти систематически не выполняются.

Шкурки гниют. Ценный экспортный товар, вместо того, чтобы давать госу­дарству золотую валюту, машины,—ва­ляется и гниет на складах Пушносин­диката.         Херсонцев.