Коменданты крепостей, в ожидании штурма, не принявшие всех мер охранения, отвечают перед судом. НАг быт и труд — крепость, где каждый •— комендант в своей отрасли. Не до субтильных сравнений, когда нам в лицо направлено дуло фактов. С этого дула каждую весну сдергиваются чехлы, на курках замирают белые от ярости пальцы капитализма. Разве почти все ве-ликие войны не начинались именно весной, когда дороги обсохли, хлеб и фураж на корню, овощи в земле, скот на полях, навигация открыта, квартиры для армии могут быть заменены бивуаками? Разве не в весенние месяцы созревали окончательно ультиматумы Керзона, гремели выстрелы в тов. Воровского, звякали отмычки международных взломщиков шкафов и столов наших полпредов? Разве не весной взвизгивали пули Каверды, оживали сторожевой тревогой наши средне-азиатские посты под огнем афганской контрреволюции, — потом, перекинувшись на далекий забайкальский левый фланг, наступала очередь дальневосточных боевых охранений Союза? И сейчас, когда тень фашистско-папского креста перебросилась с Дальнего Востока на Запад, переползла по круглому циферблату золота на целых 180° и подымается угрозой с калсдым днем выше и выше, со ступени продажных трибун и лужи желчи подкупленных газет, оттуда на столы судебного беззакония и включительно до амвона «непогрешимой» подлости, — сейчас, товарищи, разве не весна? И когда же нам, если не теперь, особо ясно осознать, что вся наша периферия— фронт, что каждый день — канун атаки, что наши республики — это поголовно вооруженный лагерь* что всесоюзное строительство растет и производит в черте широкораскинутой полевой крепости, в которой нет тыла, а есть единый, все- учитывающий устав недремлющей обороны? Нужны-ли тут особые сигналы тревоги? Да разве они смолкают, сходят хоть йа секунду с проводов антенн, со столбцов бесстрастных статистик, со страшного языка информационных кривых? Один только сигнал мог бы быть действительно новостью для всех нас. Этот сигнал — «отбой». Но кто, когда, где скомандовал этот сигнал? Вопрос, который быть может надо задать многим и хозяйственникам и общественникам… А в первую очередь, — одному крупнейшему казанскому заводу. Там еще нужно разжевывать, что директивы ЦК ВЛКСМ не просят, а категорически мобилизуют общественные организации на “поголовное обучение комсомола, что если красноармейцы, командиры и военные врачи урезывают из своего весьма напряженного бюджета времени специальные часы на подготовку классов, людей и оружия к приезду военизируемых, на экстренную посылку инструкторов с пособиями, моделями и проч. на самый завод, — то все это отнюдь не для того, чтобы впоследствии с трудом укладываться в напрасно разбитое расписание воинской части. На этом заводе приходится еще подчеркивать, что военизация СССР — не есть какая-либо ударная кампания, а должна пропитывать собою все без исключения кампании, быть органическим элементом любого соцсоревнования, что военизация — несколько важ нее работы хорового кружка, что она есть — знания, без которых нет силы, нет и обороны. А без обороны вряд ли уцелеют и выживут любые балансы, хозрасчету и внутренние распорядки… Чем называть завод — лучше перечислить факты: завод для начала насчитывает батарею в 80 человек, отряд РОКК, до, полусотни и стрелков, из которых можно сколотить роту. При всем том — заво-: доуправление, не жалеющее ни внимания, ни денег, ни энергии на военизацию предприятия, и подшефная часть, снабжаю-‘ щая инструктажем и оружием в любом количестве. Но, к сожалению, завод обладает еще таким «комплектом»: завклуб, уверенный, что ликбезом, в переживаемое время, исчерпываются все задачи массового обучения; и поступающий соответственно…. автогараж (с его технич. руководством), трактующий по-своему приказы конторы о перевозке отряда бойцов (усталых после рабочего дня) за 8 верст на ударные занятия; снабжающий орган нарпита, который, имея в лице завода заказчика на 200 обедов ежедневио, великолепно отказывает в дополнительной доставке 40 обедов раз в декаду (!) Из соображений… «коммерческих». А потому, практические выезды срываются, как могло бы сорваться полевое наступление из-за пустых желудков пехоты. Воздержимся от раскрытия псевдонима завода. Отложим это на тот день, когда накопятся факты, не только зачеркивающие весьма унылое начало поголовной военизации, но и такие, которые позволят совершенно забыть бюрократами них (нарпит), граничащий с самодурством, и равнодушие других. — сильно похожее на вредительство.
Всеволод Скопин.
