В конце прошлого года фортуна ста­ла изменять частнику: государственный и кооперативный торговый сектор все все более и более начал вытеснять его с рынка. Миновали те золотые денечки, когда частный торговец по целому ряду дефицитных товаров являлся монополь­ным посредником между промышленно­стью и потребителем, канули в вечность те незабвенные денечки, когда мерилом прибылей частника являлись его вожде­ления.

Вместе с частником стала меркнуть и звезда его защитника — Федорова. Приемная „ходатая” стала посещаться все реже и реже, его заработок все уменьшался.

Как быть?

Федоров не был бы самим собою, ес­ли бы он не нашел выхода. Не имея па руках хороших карт, он решает итти с козыря. Что будот—то и будет!

—    Приходит он как-то ко мне и го­ворит,—рассказывает Шадхин. —„Желае­те заработать в один день 5 тыс. руб­лей?”

Шадхип „желал”, очень даже желал.

—    Что, мол, за странный вопрос—ко­нечно, желаю!… И Федоров тут же рас­сказал мне о своем плане…

План этот заключался в том, что Шадхин должен был обойти всех’круп­ных торговцев и предупредить их о якобы предполагавшемся переобложении их со стороны налогового управления. Зная, что Федоров ежедневно бывает в Наркомфине и дружит с некоторыми фининспекторами, Шадхин принял эту весть за чистую монету, а план—впол­не достойным федоровского гения изоб­ретательности. Игра стоила свеч. Да и кто не знает, что „единственный” спо­соб отделаться от искушения—уступить ему?

—  Я согласился…

—    Ну,’ и что?—спрашивает председа­тель суда.

—    Мы наметили с ним список торгов­цев и распределили их между собой.

—    Что же должно было достичь ваше вреду преждение?

Ясно: предупрежденные торговцы до переобложения свернули-бы свою торговлю, спасли бы часть своего имущества и не остались бы перед нами в долгу…

Увы! На этот раз Федоров изменил себе: план его потерпел фиаско в самом зародыше.

—    Только было приступили мы к это­му делу—Федорова арестовали…

—    Одним словом, сорвалось это дело у нас,—резюмирует Шадхин.

Плакали 10 тысяч рубликов, плакали и торговцы, лишившиеся своего хода­тая и защитника—Александра Рафаило­вича Федорова.

…Показания Шадхина—слишком цен­ный материал для судебного следствия, его признания—чрезмерно важный! до­кумент, рисующий облик многих обви­няемых.

—    Жох был порядочный, но видно, теперь говорит правду… Так что если и врет, то разве чуть – чуть… —фраза, произнесенная одним рабочим во время перерыва.

Перед судом стоит колоссальнейшая задача отсеять, отобрать из этого во­роха фактов все то, что в той или иной степени может вызвать сомнения.

5 лет назад, в пасхальный день, тор­говец мясом Постнов торжественно справлял „святую” пасху и свою свадь­бу. Наряду с родственниками, кумовь­ями и сватами, на торжество был при­глашен и фининспектор Гарифуллин. „Не желая казаться неприступным”, Гарифуллин из’являот согласие, уго­щается до положения риз и скрепляет свою дружбу с Постновым пляской „ка­зачка” на колокольне Богоявленской церкви…

С тех пор Гарифуллин аккуратно на­вещает магазин Постнова и забирает там мясо в кредит без отдачи.

—    Что товар брал—видел, а платил ли—что то не припомню,—доказывает суду бывший приказчик Постнова Му­равьев.

Это же подтверждает и свидетель Хлебников.

—    Шли упорные слухи, что Гарифул­лин все время кредитовался у Постнова.

Интересы государства продавались за кило мяса…            С.