К офтальмологу, или окулисту (“оphthalmos” – по-гречески глаз, “оculus” – то же самое, но по-латыни) мы приходим, когда возникают проблемы со зрением. По утверждению медиков, глазным болезням “все возрасты покорны”. С некоторыми люди сталкиваются в юности (чаще это близорукость), другие подстерегают нас в зрелом возрасте (глаукома, к примеру). В общем, рано или поздно каждый из нас наверняка навестит окулиста…

Одной из основных причин слепоты и слабовидения является катаракта, или помутнение хрусталика глаза. Хрусталик – это такая живая внутриглазная линзочка, которая находится позади зрачка. Здоровый хрусталик абсолютно прозрачен, за что и получил свое название. Задача у него, как и у любой линзы, – “наведение резкости” на глазное дно, чтобы мозг получал четкое изображение объективной реальности. И пока хрусталик оправдывает свое название, все нормально. Однако с возрастом он у многих людей начинает мутнеть, это помутнение и называется катарактой. Кстати, заболевание это получило свое название от греческого слова “Katarrhaktes” – водопад. Но несмотря на такое “лирическое происхождение”, проблем оно доставляет немало.

Наиболее распространена возрастная, или старческая, катаракта, хотя сегодня это заболевание все чаще встречается и у молодых, активных людей, едва перешагнувших сорокалетний рубеж. Дело в том, что стимулировать появление катаракты могут недуги – к примеру, диабет, травмы и всевозможные воспаления глаз и даже прием стероидных препаратов. По данным Всемирной организации здравоохранения, эта патология наблюдается более чем у пятидесяти миллионов людей.

До недавнего времени единственным способом лечения катаракты была операция, когда помутневший хрусталик попросту удаляли. Выражаясь медицинским языком, глаз прооперированного оставался афакичным – без “линзы”, и ее функции возлагались на сильные сферические линзы – всю оставшуюся жизнь пациент был обречен носить сильные очки.

Потом появились искусственные хрусталики, но их установка требовала серьезной операции. Сегодня в глазных клиниках республики и, в частности, в офтальмологическом отделении Республиканской клинической больницы применяется новый метод коррекции зрения при катаракте – ультразвуковая факоэмульсификация. Звучит мудрено, но результат – потрясающий. Рассказать о нем мы попросили заведующего офтальмологическим отделением РКБ, заслуженного врача РТ Ильгиза Исмагилова.

– Во время такой операции хирург использует ультразвуковое устройство (иногда совмещенное с лазером, почему очень часто в народе операцию называют “удаление катаракты лазером”. – Авт.), чтобы размельчить ядро хрусталика и удалить его из глаза путем отсасывания через маленький одно-двухмиллиметровый разрез, – говорит Ильгиз Бакиевич. – Затем в капсулу хрусталика, позади радужной оболочки, вводится мягкая интраокулярная линза, которая удерживается гибкими усиками. Это, конечно, тоже операция, но минимально травматичная по сравнению с теми, что проводились совсем недавно.

Да, помутневший хрусталик заменяется прозрачной искусственной линзой, как и раньше, но изменилось многое. Во-первых, были разработаны гибкие линзы. Во-вторых, появилось оборудование, позволившее сделать хирургическое вмешательство гораздо более щадящим.

Операция по поводу катаракты на самом деле представляет собой не одну, а две последовательно проходящие операции. Первая – удаление хрусталика, вторая – имплантация линзы. Как это ни странно, но для каждой из них в свое время требовался разрез разной величины. Развитие катарактальной хирургии, естественно, шло по пути уменьшения разреза. И то одна, то другая операция оказывались в этом отношении впереди. Сперва для удаления хрусталика требовался разрез около десяти миллиметров. А для введения линзы на тот момент было вполне достаточно шестимиллиметрового разреза. И врачи стали думать над тем, как при удалении хрусталика свести оперативное вмешательство к минимуму. В результате появилось ультразвуковое оборудование, которое позволило превращать хрусталиковые массы в эмульсию. А значит, удалять их стало возможно через разрез около трех миллиметров. Встал вопрос об усовершенствовании линз, были разработаны гибкие модели. Сначала их вводили при помощи пинцета, но вскоре изобрели специальные приспособления – инжекторы, позволяющие доставлять искусственный хрусталик не в сложенном пополам, а в свернутом виде.

Сейчас технология позволяет проводить все хирургическое вмешательство через разрез не более двух миллиметров. К тому же швов никаких не накладывается, как раньше. Дело в том, что разрез делается особый, туннельно-клапанный – он идет между тканями наискосок. В глазу ведь существует давление, так вот если его искусственно увеличить после операции, то разрезанные ткани плотно прижимаются друг к другу, и в швах нет необходимости.

Огромное преимущество нового метода еще и в том, что катаракту теперь можно удалять, не дожидаясь полного ее “созревания”. Раньше ведь как говорили больному? Жди, пока ослепнешь, потом прооперируем. К тому же такая операция не имеет возрастных ограничений.

В зависимости от общего состояния здоровья пациента, возраста, особенностей хода операции и т.д. больной проводит в клинике не более двух суток. А вообще это – амбулаторная операция. Через два-три часа после нее можно отправляться домой. Но у нас контингент в основном сельский, добираться до дому больным далеко, можно и осложнение “заработать” по дороге.

В РКБ подобные операции по замене хрусталика проводятся уже пять лет, в Республиканской офтальмологической больнице их тоже начали делать. Честно говоря, это “ноу-хау” для нас – на Западе подобные операции делают уже давно. Еще когда я учился в ординатуре, в 1983 году, наша кафедра получила американский аппарат, при помощи которого можно делать такие операции. Но методика нам была неизвестна, так что мы так и не смогли его использовать. Простоял… В Россию методика пришла позже, аппаратура ведь дорогая, и о массовой ее закупке речи быть не могло. В последние годы все изменилось.

– Это платная операция?

– Нет. Точнее, сама операция бесплатна, а вот за расходные материалы – специальные ножи, которыми делается тот самый хитрый разрез, линзу-хрусталик иногда приходится платить. Поясню: самое дорогое здесь – именно расходники. Цена варьируется в зависимости от того, какие материалы используются – наши или импортные. Зарубежные, естественно, дороже. Все инструменты одноразовые, повторно их никто не использует. И вопрос не только в возможном заражении какими-то инфекционными болезнями, стерильность высочайшая нужна и без этого. Уж слишком высока цена ошибки.

Существует квота – госзаказ на бесплатные операции. К сожалению, она невелика – в прошлом году, например, мы сделали пятьдесят таких операций. Не каждый пациент согласится ждать следующего года, и если средства есть, то оплачивает расходники сам. Нынче, в период кризиса, все подорожало, и лечение обойдется в сумму около пятнадцати тысяч рублей.

– Лечение катаракты – это только операция?

– К сожалению, универсальных средств для профилактики и медикаментозного лечения катаракты нет. Капли и витаминные препараты могут ненадолго приостановить прогрессирующее помутнение хрусталика, однако рано или поздно для устранения катаракты придется обратиться к офтальмохирургам.

Подумать об удалении катаракты стоит уже в том случае, когда зрение снизилось до 0,7. Дело в том, что удалять незрелую катаракту проще – она мягкая. Здоровый хрусталик представляет собой студенистое тело, а вот уже “проросший” катарактой – тверд как камень. В этом случае во время операции и применяется ультразвук, который разбивает ее на мелкие кусочки. К сожалению, пациенты обращаются к нам уже когда только свет и темноту различают, не более. Понятно, удалять такой труднее, да еще и осложнения появляются. Дело в том, что когда хрусталик склерозируется, уплотняется, то он слегка увеличивается в размерах. И, соответственно, давит на окружающие ткани. И, как следствие, больной получает так называемую вторичную глаукому, с которой бороться куда сложнее, нежели с катарактой.

– Почему же больные так тянут с обращением?

– Менталитет у нас такой, к сожалению: пока можем терпеть – терпим. К тому же и профилактика у нас сегодня не на высоте. А к глазам вообще отношение непонятное. Как гласит пословица? “Береги как зеницу ока”. То есть как самое дорогое. Но почему-то к этому “самому дорогому” отношение прохладное. К примеру, во многих районах республики штатных офтальмологов вообще нет. Да что в районах – даже в Казани не каждая поликлиника укомплектована специалистами этого профиля. Удивительно, вообще-то пятнадцать-двадцать специалистов наш медуниверситет выпускает ежегодно, а их все не хватает… А секрет простой – молодежь, получив диплом, уходит в другие сферы, где платят больше. И осуждать их трудно – четыре-пять тысяч рублей у них зарплата, кто за такие деньги поедет, например, в деревню? В свое время хоть по направлению отрабатывали на селе какое-то время. И многие офтальмологи со стажем во врачи общей практики подались. Увы, бытие определяет сознание, а не наоборот.

Так что частые выезды специалистов РКБ в районы республики сегодня – по большому счету, от бедности. Да и оборудование на селе пока не очень – даже щелевидная лампа для определения давления глазного дна есть не везде.

– А это правда, что у сельского населения катаракта встречается чаще?

– Пожалуй, да. Есть тому причины даже помимо того, что “по врачам” сельское население ходит  еще реже, чем городское. Одна из них в том, что сельчане чаще находятся на… свежем воздухе. Точнее, на ярком солнце. Дело в том, что появление катаракты – своего рода защита глазного дна от чрезмерного освещения. Получается, что природа со временем создает такую “мутную шторку” уставшим глазам.

– А от цвета глаз как-то зависит, появится катаракта или нет?

– Вообще-то помутнение хрусталика бывает и у светлоглазых, и у темноглазых людей. Хотя, конечно, темная – коричневая или черная радужка несколько лучше защищает глазное дно от яркого света. Не зря же говорят – для черноглазых на пляже противосолнечные очки – дань моде, а для голубоглазых – необходимость.

– А наследственность?

– Наследственные факторы со счетов не сбросишь. Давно доказано, что слабое зрение генетически наследуется от родителей. И все же главное, на мой взгляд, не в этом. Я, например, учился, когда еще в классах парты стояли. Не столы, а парты с наклонной столешницей. И в первом, и в средних, и в старших классах. Может, совпадение, однако близоруких у нас в классе не было. Телевизор мы смотрели по минимуму, больше на свежем воздухе бегали. И результат налицо – я и сейчас очки надеваю крайне редко, разве что для чтения.

А сейчас… Я понимаю, что прогресс не остановить, да и не надо, наверное. Но ведь столько сегодня возможностей поддерживать остроту зрения – тех же методик гимнастики для глаз. Но вспоминаем мы о них чаще только когда зрение “садится”…

Глаза беречь нужно, причем смолоду. Тогда, глядишь, и операция не потребуется.