15 августа на вопросы читателей нашей газеты в ходе “Прямой связи” отвечал главный врач Республиканского онкологического диспансера Рустем Хасанов. Сегодня мы предлагаем вам своеобразный диалог онколога с населением.

– Рустем Шамильевич, вас беспокоит Альбина Мифтахутдинова из Казани. Развейте, пожалуйста, мои сомнения. Моя мама 20 лет назад перенесла операцию по поводу опухоли груди. Через пятнадцать лет у нее заболели ноги, я ее положила в больницу. В качестве одного из методов лечения было назначено УВЧ. Но случилось так, что через два с половиной месяца моя мама умерла от… рака пищевода. Могло ли УВЧ спровоцировать опухолевые процессы? Я себя, честно говоря, корю за то, что устроила ее в больницу, согласилась с таким лечением.

– Прежде всего, не вините себя. Если после первой операции прошло 15 лет, то считается, что болезнь полностью излечена. Но поскольку ваша мама имела одну локализацию (то есть какой-то один орган уже был поражен опухолью), то она так или иначе попадала в группу риска. Что касается рака пищевода, то он развивается в течение нескольких лет, поэтому УВЧ просто не могло спровоцировать его появление. Эта процедура, может быть, чуть-чуть ускорила процесс. Причина тут в другом: просто организм вашей мамы был подвержен этому заболеванию.

– Спасибо, вы меня немного успокоили. Можно я задам вам еще один вопрос? Скажите, нож – это главное оружие в борьбе с опухолями? И вообще, вы верите методике Тищенко, которая предполагает лечение опухолевых заболеваний ядами?

– Онкологи используют не только нож. Сегодня мы применяем гормонотерапию, лучевую терапию, как сопутствующий метод – общеукрепляющую терапию. Что касается названной методики, то мы, онкологи, ничего на веру не принимаем. Любое лекарство, применяемое в медицине, годами проверяется. Самый короткий путь медицинского препарата с момента создания формулы и до пациента – пять-семь лет. А вся методика Тищенко построена на словах. Сегодня у нас нет объективных данных, что вылечен хотя бы один раковый больной.

– Алло, это “Прямая связь”? Скажите, пожалуйста, рак груди – это исключительно женская болезнь или у мужчин он тоже случается? Это Артем из Зеленодольска дозвонился до вас.

– Артем, он случается и у мужчин, но крайне редко, поскольку у мужчин нет этой грудной железы. В течение года в нашей клинике бывает один-два таких пациента. А женщин с подобной локализацией – около 600-800 человек.

– Уважаемый Рустем Шамильевич, к вам обращается Евгений Иванович Карпухин. Моему другу в 1996 году сделали операцию по поводу рака легких. Два года назад обнаружились метастазы. Была сделана вторая операция. После нее назначена химиотерапия. Мой товарищ принял два курса. Сейчас, как говорят врачи, у него состояние нормальное, анализы крови хорошие, но нужно пройти еще один курс. Но процедура эта очень болезненная, люди ее плохо переносят. Если все нормально, может, третий курс не нужен?

– Плохое состояние пациента – это нормальная реакция на химиотерапию. Химиотерапия – это довольно агрессивное лечение, но оно необходимо. Давайте проанализируем ситуацию. С момента первой операции прошло почти шесть лет, а человек жив. Это означает, что опухоль поддается лечению, поэтому процедуры нужно продолжать обязательно. Если бы медики не вмешались, то, думаю, вашего друга уже не было бы на этом свете. Врачи ведь тоже не просто так назначают столь дорогостоящее лечение.

– Вам звонит Екатерина из Альметьевска. Скажите, пожалуйста, как в себе обнаружить опухоль, особенно на ранних стадиях узнать?

– Рак тем и опасен, что в самом начале развития у него нет каких-то кричащих симптомов. Процессы идут внутри клетки. Симптомы проявляются только тогда, когда опухоль достигает каких-то определенных размеров. Тогда и возникают кровохарканье, боли, покраснение кожи. Или давайте возьмем рак поджелудочной железы. Нет методов, которые бы позволили обнаружить рак в ранних стадиях. Мы все ходим под Богом. А вдруг кирпич на нас упадет? Но есть такие локализации, которые человек может обнаружить сам, если будет внимательно за собой следить. Тут может помочь ранняя диагностика. Всегда обращайте внимание на покраснение кожи, сыпь на губах, в ротовой полости. Приглядитесь к вашим родинкам. Одни родинки ведут себя спокойно. Но если они стали изменяться в размерах, приобрели другой оттенок, тогда нужно идти к врачу. Если у вас изменился стул, появились слизь и кровь, также проконсультируйтесь у специалиста. Женщина может ощупывать молочную железу. Есть специальная методика самообследования.

– Рустем Шамильевич, пока у нас есть пауза, давайте ответим на вопрос женщины: если у человека появились сомнения, куда можно прежде всего обратиться?

– Сначала нужно пройти общий осмотр у онколога, затем следует обратиться к маммологу и гинекологу. А дальше – в зависимости от того, что будет выявлено. Лучше к нам прийти с набором общих анализов, результатами УЗИ (эти аппараты есть во всех поликлиниках). Появятся у нас сомнения – можно еще раз пройти эти исследования. Очень часто к нам направляют пациентов с записью: подозрение на онкозаболевание – и без всяких анализов. Это все равно что найти на пляже песчинку определенного цвета.

– Беспокоит Рустем Нигматуллин из Казани. Насколько с медицинской точки зрения реальна такая вещь: чем больше думаешь о раке, тем больше вероятность, что опухоль появится?

– Организм, подверженный стрессу, зажатый организм вообще чаще других подвержен заболеваниям, не только раку. Если человек постоянно живет в страхе, не занимается спортом, не бывает на свежем воздухе, неправильно питается, курит, злоупотребляет алкоголем, вероятность заполучить онкологические заболевания возрастает серьезно.

– Образ жизни – это понятно. Но бывает, что у человека где-то что-то кольнуло, он сразу же паникует: у меня рак. Живот заболел – значит, опухоль поджелудочной железы или кишечника…

– Это так называемая канцерофобия. Но никто еще не доказал, что у людей, подверженных страхам, навязчивым идеям, рак возникает чаще, чем у других. С этим явлением нужно бороться, только обращаться следует не к онкологам, а к специалистам другого профиля. На почве канцерофобии появляются совершенно другие болезни, например, язва, которая при определенных ситуациях может преобразоваться и в опухоль. То есть опосредованно страхи могут привести к раку, но не напрямую.

– Я из Казани, меня зовут Светлана. Онкологические заболевания передаются по наследству или нет?

– Наследственность, конечно, влияет. Мы считаем, что если один или два прямых родственника болели раком, то человек этот автоматически попадает в группу риска. Но тут нужно посмотреть по локализации. Доказано, что некоторые виды рака (колоректальный рак) могут передаваться по наследству. Что касается других локализаций, то прямых доказательств наследственной передачи нет.

Избежать болезни можно одним способом – регулярно проходить профилактические осмотры. Рак груди можно обнаружить самостоятельно. А как обнаружить рак шейки матки? Только специалист тут может помочь. Причем делается это довольно просто – через цитологические исследования мазка. Сегодня у нас в республике эти анализы проводятся повсеместно. Когда в Татарстане мы внедрили такой подход, то заболеваемость раком шейки матки снизилась почти на 30 процентов. Представляете, сколько женщин мы спасли за 20 лет?

– А можно ли таким же способом бороться с раком груди?

– Есть специфические локализации, которые поддаются подобным исследованиям, например, рак предстательной железы. Рак молочной железы сложно обнаружить лабораторным способом. Тут больше применимы осмотр, пальпация, маммография (у женщин определенного возраста) и ультразвуковое исследование молочной железы. Если это делать регулярно, то можно вовремя обнаружить опухоль.

– Это Рустем Шамильевич? С вами говорит Игорь Сафин. Я прочитал, что в некоторых городах России и за рубежом появились генетические лаборатории, где могут обнаружить рак внутренних органов на ранних стадиях. Это правда?

– Серьезного практического значения такие лаборатории пока не имеют. На современном уровне наших знаний генетический анализ может лишь указать на предрасположенность организма к развитию у него каких-либо новообразований. А что предпринять конкретно? Таких рекомендаций генетическая лаборатория дать не в состоянии.

– Рустем Шамильевич, это Татьяна Смирнова из Казани. Сначала я хотела бы поблагодарить врачей, которые работают у вас. Мне самой, к счастью, не пришлось лечиться в вашей клинике. Но три года назад у вас в клинике оперировали дочь моей приятельницы, и дела у нее идут хорошо. Хотелось бы узнать: как вы отбираете пациентов для лечения, вы все-таки республиканское учреждение, по какому принципу?

– Во-первых, мы головное учреждение, и у нас нет прикрепленного населения, как в районных и городских больницах. К нам может попасть житель любого района и города республики, если есть направление от врачей с подозрением на онкологическое заболевание. Во-вторых, есть локализации, которые лечатся только в нашем диспансере (рак пищевода, рак легкого). С этими заболеваниями к нам обращаются жители и из других городов и регионов России. Им необходимо иметь при себе паспорт, полис обязательного медицинского страхования. Лечение других локализаций нередко проводится на местах, в хирургических отделениях. Кроме того, мы оказываем помощь на платной основе.

– А откуда больные из других регионов России и стран ближнего зарубежья узнают о вашей клинике?

– Самыми разными путями: через больных, знакомых, им советуют обратиться к нам врачи, которые в разное время проходили стажировку или учебу в нашем центре. На базе онкологического диспансера проводились всесоюзные учебы онкологов, в Казани несколько лет назад состоялся общероссийский съезд онкологов.

Да и условия для лечения у нас хорошие. Введены новые корпуса – лечебный и гостиница, закуплено современное оборудование. Все это сделано благодаря поддержке руководителей республики. В новом здании у нас прекрасные палаты – с отдельным санузлом и душем. Мы хотели бы, чтобы в каждой палате у нас лежало три пациента, но мы размещаем пять – все потому, что не можем отказать в помощи тем, кто к нам обращается.

В нашей клинике 505 коек круглосуточного и 60 коек дневного стационара. Отсутствие нового операционного блока значительно ограничивает наши возможности. Операционные столы используются практически круглосуточно, и все равно пропускная способность операционного блока не отвечает сегодняшним потребностям.

– Это Иван Константинович из Казани. Я много читаю литературы по медицине. Создается такое впечатление, что онкология как наука в общем-то стоит на месте. До сих пор не придумано лекарство от рака. Опухоль по-прежнему сильнее человека.

– В мировой медицине очень многое изменилось. Еще лет десять тому назад в 25 процентах случаев мы говорили пациентам, которых сейчас лечим и оперируем, что бессильны помочь. У онкологических больных увеличилась продолжительность жизни. Это огромная победа человека над опухолью. Пациентки с раком молочной железы сегодня живут гораздо дольше, чем еще десять лет назад. Посмотрите, даже с раком легкого (тут был звонок) живут уже почти семь лет. Разве такое было еще десять лет назад? Пятнадцать лет назад такие больные задерживались на этом свете не более года.

– Но почему наши ученые и медики не могут изобрести пилюлю от рака?

– Думаю, что такой пилюли не будет. Прежде всего потому, что рак – он разный, природа его появления – тоже разная. Только законы развития заболевания примерно одинаковые. Но весь вопрос в том, что мы должны знать, на каком этапе нужно выпить эту пилюлю и в каком качестве – как лечение, профилактика, от какой локализации… Вопросов много.

– Ну хотя бы для профилактики изобретите лекарство…

– Профилактика и так не возбраняется. Сейчас ученые в самых разных продуктах питания обнаруживают вакцины против определенных видов рака, поэтому еда должна быть сбалансированной. В ней должно присутствовать все: и белки, и жиры, и углеводы. Например, из картофеля сегодня делают специальную вытяжку вакцины, которую используют для профилактики рака шейки матки. Однозначно провоцирует рак курение. Что касается алкоголя, то последние разработки ученых говорят о том, что минимальные дозы алкоголя действуют как противораковые.

– У моей приятельницы два года назад была операция по поводу рака молочной железы. А до этого она усиленно старалась похудеть, пила различные добавки, чаи, лекарства. Не могли ли принимаемые препараты способствовать возникновению опухоли? Это Наталья Домнина задает вопрос.

– Этот вопрос нужно специально изучать. Хотя резкое похудение, если оно имело место, – это, конечно, стресс, который может опосредованно подтолкнуть процесс развития рака. Но доказанных исследований о том, что биологически активные добавки вызывают опухоль, у нас нет.

– Меня зовут Попова Светлана Петровна. Очень много женщин страдает таким заболеванием, как миома. Можно ли считать его предраковым состоянием? Возможно ли перерастание одного в другое?

– Миома – это уже опухоль, только доброкачественная. Но в некоторых случаях она может стать злокачественной. Но даже сама миома, не превращаясь в рак, может иметь агрессивное течение, то есть вызывать частые кровотечения, быстро растет, что само по себе требует быстрого вмешательства, чаще всего оперативного. И нужно обязательно следить за развитием болезни, следовать рекомендациям лечащего врача.

– Вы всегда говорите пациенту правду о его диагнозе, о том, сколько ему на самом деле осталось жить?

– А вы сами как считаете?

– Сложный вопрос…

– Мое мнение – люди должны знать свой диагноз. Человек – это не животное, он должен планировать свою жизнь и реально смотреть на вещи. Другое дело – нужно всегда учитывать психологическое состояние больного, чтобы правильно определить, до какой степени раскрывать ему правду. Тут важно правильно подобрать слова. Я почти всегда говорю пациенту его диагноз.

Иногда медицинские работники из других больниц нам звонят и возмущаются: как вы можете сообщать больным диагноз! А где написано, что нельзя? Между прочим, по закону только пациент может знать правду о своем состоянии, а окружающие – только с его разрешения. Но на самом деле все происходит по-другому.

У нас сформировалось какое-то предвзятое, настороженное отношение к раку. Это чаще всего – гипертрофированный страх. Сегодня никто не боится диагноза – инфаркт. Хотя от сердечно-сосудистых заболеваний умирают гораздо чаще, чем от рака.

– Меня зовут Ирина. У меня очень болеет отец. Ему поставили диагноз: рак желудка четвертой степени. Уже идут метастазы на брюшину. Сейчас ему проводят сеансы химиотерапии. Я прочитала, что даже тяжелые формы рака можно лечить при помощи гипертермии (нагрева). Где можно получить такое лечение?

– Гипертермия как способ повышения чувствительности раковых клеток к воздействию химиотерапевтического и лучевого лечения известна давно. В ряде случаев она действительно повышает эффективность лечения, но говорить о ней как о чудодейственном методе, исцеляющем больных, к сожалению, невозможно. Где прооперировали вашего отца?

– В Белоруссии, в Витебске.

– Там очень хорошая школа онкологов. Но я вам должен сказать правду. Если есть высыпания по брюшине, то речь идет об очень коротком отрезке жизни для вашего отца. При любом лечении. Один метод может чуть-чуть продлить жизнь, другой – вообще не оказать никакого влияния, третий – ускорит конец.

– А что можно сделать, чтобы облегчить состояние отца?

– Можно предложить только паллиативную помощь, то есть обезболивание, прием сердечных препаратов. Химиотерапия может помочь, но не излечить. К тому же сегодня нет действенной химиотерапии при раке желудка. Если при первых сеансах опухоль не отреагирует в лучшую сторону, то эти процедуры лучше прекратить. Просто не нужно мучить больного.

– В свое время в газете “Республика Татарстан” вы рассказывали о специальных выездных бригадах, сформированных в вашей клинике, которые проверяли чуть ли не поголовно все население районов и городов республики на предмет профилактики и выявления онкологических заболеваний. Сейчас эта практика продолжается?

– Конечно, мы были в Тетюшах, Альметьевске, Азнакаеве. Но силами одних онкологов невозможно организовать выявление новообразований в масштабе всей республики. Наша задача – разработать организационные технологии профосмотров, вооружить ими всех работников лечебных учреждений на местах. Именно такая идеология была положена в основу Противораковой программы РТ (она была создана Минздравом совместно с нашей клиникой). Этот документ утвердил Кабинет Министров еще в 1995 году. Татарстан был первым регионом, который столь серьезно, на государственном уровне, стал заниматься проблемами борьбы с онкологическими заболеваниями. Работа в рамках программы была очень эффективной. Достаточно сказать, что экономические потери в связи со смертностью от раковых заболеваний снизились на пять процентов (это 90 миллионов рублей), в то время как затраты составили не более пяти миллионов рублей. К сожалению, сейчас Противораковая программа не финансируется, что не позволяет нам “ударить” по онкологическим заболеваниям в полную силу.

– Рустем Шамильевич, я звоню из Нижнекамска, меня зовут Резеда. Вы что-нибудь знаете о препарате тонарол, который выпускается в нашем городе? Я слышала, что есть случаи излечения опухолевых заболеваний этим препаратом.

– Считается, что это противоопухолевый препарат. Мы широко его не применяем. Если бы были случаи полного излечения рака тонаролом, то его создатели получили бы Нобелевскую премию. Без оперативного и традиционного лечения рака этот препарат (один) ничего не даст.

С другой стороны, я допускаю, что в определенных случаях этот препарат может помогать в лечении, но почему-то его создатели не пришли с ним в республиканскую клинику, мы бы провели клинические испытания. Если у его создателей есть желание, мы готовы обсудить все вопросы. Все, что поможет нашим пациентам, мы принимаем на вооружение.

Записала Елена ТАРАН.

На снимке: Р.Хасанов.

Фото Н.Курамшина.