Пчелосемей на моей приусадебной пасеке немного – пять. Прошлой весной три улья “подошли” к 15 мая. В каждом стало по 10-11 рамок, из которых 7-8 были с расплодом. Обычно в таких случаях на гнезда ставят вторые корпуса, но мне хотелось все делать по современной технологии – от материнских семей отделить отводки, перед взятком потомство уже не одной, а двух маток соединить в один улей – медовик. От такой сборной семьи меда можно откачать и пятьдесят, и сто килограммов, это зависит от того, как постарается пасечник. О таких сборах подумать – и то во рту сладко!

На практике ничего сложного, но сроки, сроки! Шестнадцать дней надо на выход матки из своей восковой колыбельки (мисочки), а их у меня не осталось. Что делать? В Казани толкнулся в магазин “Пчелка”, там иногда продают маток, но бесполезно. Сказали: “Рано, еще не поступали. Обычно бывают в середине июня”.

В ГУПе “Татарстан балы” подсказали: за пчеломатками надо ехать в Мамадышский район, в деревню Малые Суни, к пчеловоду Ханафи Яруллину. Если в холодном российском климате столь ранние матки и возможны, так только у него.

Весь май выдался холодным, потому к Яруллину смог выехать только в начале июня. Лет ему, наверное, “полтинник”, но пчеловод он молодой, до перестройки о приемах вождения пчел имел лишь “шапочное” представление. После института Яруллин работал в колхозе главным бухгалтером, по служебному долгу вел учет доходам и расходам и колхозной пасеки. Когда колхоз расформировался с приходом новой власти, объем работы сельского счетовода сократился вдвое: доходов не стало, считать осталось одни убытки. Тогда Яруллин и подался в пасечники.

Буквально за год он накопил такой объем специальных познаний, с которым другие не справляются за десять лет. Один пчельник на сто с лишним семей он арендует у местного сельхозкооператива, расплачиваясь медом, другая пасека – своя, полсотни ульев которой он держит возле дома на десяти сотках усадьбы.

– Плодные матки нужны, – объяснил я причину приезда. – Вывелись? Обгулялись, червят?..

-Сейчас посмотрим, – был ответ. – Во всяком случае, должны. По записям в контрольном журнале – самая пора.

Быстро запалили дымарь, на головы набросили защитные маски. Сняв крышку одного “дадана”, под холстик пыхнули дымом, открыли гнездо. Оно картонной перегородкой поделено на четыре трехрамочные секции, в каждой – самостоятельный отводок со своей предводительницей. Есть матка – значит, есть семья! Матку отыскать непросто, главное – убедиться, что она кладет яйца и в ячейках есть расплод. Так, смотрим, расплод есть, причем не только белые точечки сегодняшнего засева, а уже куколки, затянутые восковыми печатками. Значит, матки стали червить дней десять назад, то есть 25 мая. А нынешней весной теплых дней до этой даты не было.

– А как же требуемые наукой 20-25 градусов тепла, естественный график вывода маток только в июне-июле? – адресую Яруллину свое изумление.

– На моей пасеке пчелы правилам письма не обучены, видимо, поэтому на подсказки ученых не реагируют, – отвечает с усмешкой. – Дело, думаю, в том, что, кроме общего режима погоды на весь регион, на каждой пасеке свой климат. Во всяком случае, на пасеках, ульи которых расставлены по южному склону лесной поляны, от северных ветров защищенной стеной деревьев, на несколько градусов теплее, чем на северной стороне. С трех сторон моя усадьба окружена домами, хозяйственными постройками соседей, с севера двор закрывает большая отапливаемая теплица, в которой с ранней весны под пленкой растут огурцы, помидоры. Главное же, теплица нужна для того, чтобы в ее теплом, влажном климате переносить в маточники прививочной рамки яйца.

В копошащейся массе пчел глаз сразу отыскал пятнышко красной краски, которой пчеловод пометил спинку пчелиной царицы. Яруллин ловить матку не стал, ловко, как совком, снизу подгреб кучу пчел рукой, дождался, когда матка переползет на тыльную сторону ладони, и сверху накрыл ее специальной клеткой. Пять минут – и нужные мне три маточки были в клетках.

ВЫВОДИТЬ маток Яруллин начинает сразу после прошлогодней откачки меда.

– Прежде всего среди ульев выделяю три самые сильные “отцовские” семьи, – делится он опытом. – Обязательно самые мощные, только такие в состоянии выкормить и выходить мужские особи, способные к спариванию с маткой в самом начале весны. Еще в августе в середину отцовских гнезд ставлю по рамке с трутневыми ячейками, даю сладкую подкормку, пусть пчелы зальют соты медом. Зимой матки червить начинают уже в феврале и первую детку положат в освободившиеся от корма трутневые колыбельки.

С осени намечаю и материнские семьи, которые в зиму идут на десяти рамках. Такая семья считается сильной, способной быстро нарастить массу рабочих пчел. Весной из этих семей сразу убираю пустые рамки из-под корма, для тепла поджимаю “улочки” между оставшимися. Хорошо эти гнезда из резервных ульев подсилить рамкой расплода, тогда они разовьются, наберут мощь скорее. В эту пору пчелам пуще всего нужна вода, поэтому на самом солнцепеке нужно поставить поилку с чуть-чуть подсоленной теплой водой.

Сейчас самая главная операция – зарядка мисочек яйцами. Когда в семьях-воспитательницах станет тесно, матку из родительской семьи убираю, а в нее ставлю прививочную рамку с яйцами. Как выполняется эта важная операция? Сначала из семей-воспитательниц в отводки удаляю прошлогодние матки. Затем как следует “раскочегариваю” теплицу, она у меня отапливаемая, по полу идет во всю длину железный дымоход, который и дает тепло. Температуру нагоняю до 25 градусов, иначе засев можно простудить, а чтобы воздух был влажный и яйца в сотах не высохли, огурцы и помидоры обильно поливаю. Из семей-стартеров отбираю рамки с однодневным засевом, который шпателем переношу в маточники прививочной рамки. Затем засеянный таким образом сот убираю в середину материнского гнезда, где пчелы температуру держат, как в Ташкенте, за 35 градусов.

Законы пчелиного царства суровы. Правительницы пчелиного царства соперниц на троне не терпят – и матка, которая выведется первой, насмерть зажалит других, которые еще находятся в маточниках. А пчеловоду матки нужны все до единой, в этом и смысл их разведения. Поэтому запечатанные маточники переношу в специальные клеточки и помещаю в инкубатор. Каждую матку поштучно записываю в журнал, чтобы с точностью до часов и минут знать, когда предводительницы покинут колыбельки маточников. За три часа до этого срока из резервных семей делаю отводки и выведенных маточек в клетках пускаю в новые семьи. Перед этим на спинку маточек надо положить метку – белую, красную или желтую краску. Каждый год своя краска, которая, как в метрике, сообщает дату рождения матки.

Все, теперь остается ждать, когда матка обгуляется, станет червить, и ждать покупателей.

– Я, значит, из гостей не первый?

– Самые первые нынче приехали 15 мая. Червящих маток еще не было, поэтому увезли неплодных. Цена неплодной матки сто рублей, обвенчавшейся – три сотни. Это мировой стандарт – такса плодной матки равна стоимости трех килограммов меда.

– Откуда приезжают за матками?

– Больше из нашей республики, но бывают из Чувашии, Удмуртии, с Урала, даже из Башкортостана. Мед там хороший, а с матками, видимо, проблемы.

-Татарский аул Малые Суни для многих российских пасечников, готовых за чистопородными среднерусскими матками отправиться хоть на край света, – глухая Тьмутаракань. Как люди узнают о ваших матках?

– Язык до Киева доведет. В основном связь по слухам, по беспроволочному телеграфу народной молвы. О матках по телефону держу в курсе районного госинспектора по пчеловодству Нуруллу Гимазова, самые нетерпеливые по мамадышскому междугородному коду прямо на меня выходят. Но проблемы с распродажей маток есть, в прошлом году нереализованными остались 50 плодных маток.

– А специальные информационные каналы использовать не пытались? Нужда в среднерусских пчеломатках велика – на российских пасеках каждый год в семьях надо менять один миллион пчелиных цариц. Три года назад мамадышскую, сабинскую, балтасинскую, кукморскую зоны республики Правительство при содействии ученых, российского Пчелопрома выделило как специальный племенной заказник. Поставлена задача каждый год выводить на продажу 10 тысяч маток. Без оперативных информационных каналов реализовать эту задачу непосильно. Мне представляется такая деловая схема. Все разведенческие пасеки по компьютерным каналам подключены к общему центру, например госпредприятию “Татарстан балы”, а через него связаны с деловым штабом российского Пчелопрома. Ханафи Яруллин, другие пасечники каждое утро начинают с того, что на дисплее компьютера нажимают кнопки электронной почты – и вся информация о дефицитных царицах в мгновение будет зафиксирована в базе данных получателя независимо от адреса его местонахождения – в Казани или Москве. В кабинетах столичного Пчелопрома в любой час будут знать, на какой лесной пасеке есть матки, по какой цене, приезжать за ними самим или за предоплату могут выслать по почте…

– Каждую пчелу подключить к экрану компьютера?..

– А почему нет? На рабочем месте каждого чиновника стоит по компьютеру, министры на заседании Правительства, депутаты Госдумы сидят с включенными ноутбуками, журналисты свои репортажи с места событий по ним передают. Банкиры по такой схеме в мгновение ока по электронным каналам связи перегоняют миллиардные капиталы из одной части света в другую. Почему по такой же оперативной деловой системе не работать с пчелами?

-Жизнь на месте не стоит, наверное, когда-нибудь такое будет. Но пока конкретных разговоров о пасеках с компьютерами, подключенным к информационным системам связи отдельного региона, отрасли, я не слышал…

ВАМ ИНТЕРЕСНО узнать, как я распорядился плодными матками Ханафи Яруллина? Сообщаю: одну матку погубил. Сделал отводок, решил поэкспериментировать – через три часа матку посадить в гнездо не в клетке, чтобы пчелы к ней постепенно привыкли, а сразу выпустить под холстик. Только открыл крышечку, поднес клетку к краю чуть-чуть открытого гнезда, как пчелы прямо на моих глазах яростно набросились на чужую матку и задушили. Я так растерялся, что даже руку с клеткой не успел отдернуть. А двух других маток подсаживал по книжке – в клеточках, с выдержкой. В конце сезона одна семья меду дала двадцатикилограммовый магазин и две гнездовые рамки, а от другой перед зимовкой взял лишь одну лишнюю рамку. Обе семьи пошли в зиму на десяти рамках.

В конце сезона позвонил в аул Малые Суни, справился у Яруллина, как сложился год у него. Сказал, что с обеих пасек продал сто семей-отводков, кроме того, вывел и реализовал тысячу маток, из которых триста были обгулявшиеся, семьсот – неплодные. С чем сравнить эти показатели, какие результаты взять за эталон?

В журнале “Пчеловодство” годом раньше прошло сообщение, что на пасеках Рыбновского района Рязанской области – это как раз в регионе, где расположен Всероссийский институт пчеловодства – реализовали 650 маток и 200 пакетов. Такова же результативность усилий профессионалов на Орловской опытной станции пчеловодства, специализация которой – не только научные изыскания, но и репродукция маток среднерусской породы. Конечно, результаты стараний Ханафи Яруллина и его помощников – а в помощниках у него члены семьи – сравнивать с приведенными выше показателями для мамадышских пасечников большая обида, но надо утешиться тем, что честь для обратной стороны! Может быть, прочитав о яруллинских матках, застыдятся они собственной работы, прибавят рвения? В самом деле конфузно: государственные пасеки обеспечиваются средствами из бюджета, а по достижениям и близко не стоят с частной пасекой, не получающей ни одного рубля дотации!

Признаюсь, лично для меня главный интерес был даже не в плодных майских матках Ханафи Яруллина, а в самом факте, что предводительниц улья – обращаю внимание, не принцесс, а уже повенчанных на царство, готовых к продлению пчелиного рода маток – в холодных российских регионах можно выводить в те же сроки, в которые они поступают из южных питомников. Тем не менее по всей России на пасеках стоят “слезы и плач Ярославны”: “Дайте среднерусских маток! Когда будут среднерусские матки?”.

За половину века прошлого столетия, плюс за двадцать лет реформ большие столоначальники российского Пчелопрома столько раз обещали наладить массовое производство среднерусских маток, что пора на эти посулы махнуть рукой, как сделали это Ханафи Яруллин, сотни, тысячи других практиков, которые обходятся без маток южных питомников, научившиеся сами выводить предводительниц пчелиного рода. Минули долгие, как век, десятилетия, а воз со среднерусскими матками ни с места. Правда, распоряжений, циркуляров, команд, директив, программ – хоть отбавляй. А конкретные меры российских пчелоначальников сводятся к регулярным сборам региональных специалистов, ученых на всякие конференции, семинары, выставки, другие казенные мероприятия. Собираются то в Самаре, то в Перми, то в Липецке, то в Казани… За годы последних преобразований лично я был на трех таких собраниях. В речах воды льют ведрами, но стабильнее всего обращают внимание на то, что количество пчелосемей в стране неумолимо сокращается. После войны в самый пиковый год количество семей на российских пасеках достигало почти 7 миллионов, сейчас осталось вдвое меньше – чуть больше 3 миллионов ульев. В глаза бросается одна заковыристая деталь: на каждом таком толковище приводят цифры, что пчел осталось меньше, чем было на время предыдущей встречи. Каждый год недобор – сто-двести тысяч семей. Россия, когда-то славившаяся как великая “медотекучая” держава, сейчас по экспорту меда занимает в мире последнее место.

Поэтому у меня как автора данной публикации есть деловое предложение, которое выношу на суд широкой читательской общественности. Поскольку традиционные собрания больших российских специалистов медового промысла, которые проводятся под крылом Пчелопрома, вместо умножения количества пчел приводят ко все более отрицательным результатам, предлагаю впредь называть эти весьма дорогие по затратам мероприятия встречами не пчеловодов, а пчеломоров! Так-то будет справедливее…

Марсель ЗАРИПОВ.