21 июля в Татарстане намечено провести всероссийский семинар-совещание по проблемам развития пчеловодства. Состоится обмен мнениями, обсуждение насущных проблем, затем участники семинара-совещания выедут на пасеки Сабинского района, где в практику внедряется опыт разведения пчел среднерусской породы. Накануне этого важного мероприятия знакомим читателей с заметками энтузиаста сладкого медового промысла – журналиста и писателя Марселя Зарипова, автора книг по пчеловодству “Сок с росы небесной”, “Год на пасеке”, “Мед на все случаи жизни”.
“Закон, защищающий пчеловода, всегда будет совершенен, ибо он будет находиться в строгом согласовании с природой. Нельзя уничтожить жизнь пчелы, так много веков служившей для развития культа человека. А отсутствие хранительных законов по пчеловодству разве не равносильно уничтожению самой пчелы?”
Е.М. Баранцевич.
Не станет пчел – погибнет человек.
Надпись на святой иконе
заступников пчеловодства
Зосимы и Савватия.
Если начнется светопреставление, первыми погибнут пчелы.
Библия.
Действительно, в библейском сказании начертано, что перед концом света “сей грешный мир первыми покинут пчелы”. Я из материалистов, в мистику, во всякие заговоры и заклинания не верю. Но к библейскому предупреждению о связи светопреставления с гибелью пчел вынужден отнестись достаточно серьезно.
Знакомый с пчеловодной статистикой минувших эпох, особенно – последнего столетия, я, кажется, стал верить, что конец света приближается. И могу предсказать, откуда. С Дальнего Востока, конкретно – из Приморского края. Попытаюсь ответить, почему.
За последние десять лет, это как раз период осуществления масштабных российских реформ, которые должны были вывести страну из периода глухого застоя, но ввергли ее в разруху, пчеловодство, как самая чувствительная область хозяйствования, попало в полосу очередного кризиса. Пасеки стали вымирать, число пчелиных семей сократилось почти на 2 миллиона ульев. Больше всего разрухи как раз на Дальнем Востоке. В самом “медотекучем” регионе России пчел стало меньше, чем в прежние годы, почти в 6 раз. Еще недавно было 334,5 тысячи семей, стало 66,4 тысячи. Если не считать чехарды в управлении краем, распрей чиновников, отключения энергосистем, замороженных городов, драки на престоле местной власти, то катаклизмов стихии, например землетрясений или наводнения, в крае не было. Пчелы, как сверхточный барометр, чутко отреагировали на порушенный распорядок местного бытия, на изменение естественных канонов своего обитания и в знак протеста, словно по библейским предсказаниям, стали вымирать…
Мэтр современной пчеловодной публицистики восьмидесятилетний пчеловод-профессионал Иван Шабаршов в трактате “Пчела и человек”, обозревая различные периоды отечественного пчеловождения, начиная с эпохи первобытного бортничества и кончая сегодняшними профессиональными приемами, сообщает завершающий вывод, что “мудрые правители – славные русские князья и российские цари…всегда содействовали развитию пчеловодства как одного из важнейших источников богатства нации”.
Продолжая мысль уважаемого мною автора, хотел бы дополнить список венценосных владык именами правителей двадцатого века, и, ради уточнения истины, назвать тех, деятельность которых на престоле власти не только не “содействовала” развитию пчеловодного промысла, как предприятия важного народнохозяйственного значения, а нанесла ему непоправимый ущерб. Но об этом позже.
Только великое трудолюбие позволяет хрупкой козявке – пчеле выжить в этом суровом мире природы. Каждый сезон, начиная ослабленной до десяти-пятнадцати тысяч особей, пчелиная семья за краткие месяцы солнечного тепла успевает, обновив гнездо, довести число своей коммуны до ста тысяч медоносиц, натаскать в улей достаточное количество корма и снова пройти зимний цикл своей жизни, избегая гибели. Такое развитие длится в течение многих миллионов лет. Если быть точным, возраст медоносной пчелы, как биологического вида, по различным версиям – от 40 до 50 миллионов лет. За свой рабочий день, который начинается с первыми лучами солнца и продолжается до заката, пчела делает до двенадцати вылетов и может принести в гнездо 400-500 миллиграммов нектара. В летний сезон она летает всего 18-20 дней, остальное время занята работами в гнезде. Значит, за всю свою краткую жизнь она принесет в соты всего 8 граммов сладкого цветочного сока, из которого получится солнечная капелька меда весом в 3-4 грамма. Сколько сил приходится потратить семье, которая за лето приносит в гнездо 100 килограммов меда, 25-30 килограммов пыльцы, 2 ведра воды? Чтобы собрать килограмм меда, пчелам надо посетить от 3 до 10 миллионов цветов. Сколько же бортей должно было быть в медотекучих пущах российских лесов, какого рвения, упорства, навыков должны были быть пчеловоды-древолазы, чтобы из своих бортей вырезать миллионы пудов сладких восковых сотов и в течение многих веков поддерживать репутацию российской страны как великой медовой державы!
Однако если пчелы по правилам разделения труда таскали в гнезда мед, пыльцу, прополис, неутомимые трудяги – бортники лазили по стволам высоких деревьев и не грабили медоносиц, а с хозяйственной расчетливостью забирали из гнезд только излишки сотов, чтобы прийти за добычей и на следующий сезон, само пчеловодное предприятие держалось и процветало лишь при высокой организованности медового промысла, под защитой нравственных обычаев, общественных и государственных канонов.
Я анализировал периоды власти многих державных правителей, специально отмечал, кто чем отличился в пчеловодной отрасли.
Первый известный образец законодательства в пчеловодной практике – это свод статей “Русской правды” 1016 года киевского князя Ярослава Мудрого. С этого примера ведется летопись державной системы поощрения медового промысла и пресечения примеров дурного своеволия, разболтанности, пренебрежения к естественным нормам обитания пчелиного племени.
В “Московском судебнике” царя Ивана Грозного 1550 года было указано за порчу бортного дерева с пчелами взимать штраф 2 рубля, без пчел – 15 алтын, за недельное бортное дерево (то есть не заселенное пчелами) – “12 алтын, 4 деньги”. За воровство пчел без порчи дерева виновный был обязан платить до полутора рублей. В “Уложении” царя Алексея Михайловича, первого правителя из династии Романовых, были подтверждены прежние нормы медового промысла, но с более жесткими нормами наказаний.
При царе Федоре Михайловиче бортники, обиженные разорением медовых угодий, отправили в столицу челобитную, что “пришлые люди стали чинить всякое воровство…отдельные деревья со пчелами и без пчел на корню секли и… бортников били, и смертным убийством уграживали”. Ответной монаршей мерой стала перепись бортей в казенных лесах, в защиту медового промысла был принят указ карать рубщиков бортных деревьев.
В 1800 году четверо мещан г.Томска Василий Петров, Степан Дулетов, Дмитрий Ложников и Андрей Антипин завели пчельник – для суровой природы Сибири пчелы были в диковину – и за лето от 12 ульев получили 7 пудов меду. О необыкновенном успехе сибирских энтузиастов медового промысла доложили императору Павлу I, который повелел имена дерзких новаторов опубликовать, а самих наградить серебряными медалями с изображением улья и надписью “За полезное”. В 1807 году некто Корбелецкий перевел с немецкого языка познавательный трактат о различных опытах европейских пчеловодов, и уже другой царь Александр I одарил переводчика бриллиантовым перстнем.
В 1838 году в России было учреждено Министерство государственного имущества, в обязанность которого входила забота об усовершенствовании медового промысла. В царствование Николая I открылась первая школа пчеловодства. Затем стала действовать опытная пчеловодческая пасека в Измайлове.
Но не будем лукавить – есть в истории российской и иные примеры.
В список примеров успешной деятельности царя-реформатора Петра I хочется подверстать разумные меры в развитии пчеловодного промысла, но… Из всех правителей страны только ему пришла в голову совершенно дикая идея обложить медовый промысел налогами.
Погибельный для пчел петровский закон действовал более полувека и нанес пчелам урона больше, чем все погодные катаклизмы, случившиеся за годы действия не шибко умного царского предписания.
Конечный результат был такой, что пчелы, чутко реагирующие на всякие полезные и вредные новшества в управлении медовым промыслом, стали вымирать.
Наконец на российский престол взошла Екатерина Вторая, кстати, на родовом знаке которой начертаны улей, цветок и пчела. Правительница чужой крови хорошо понимала дух и традиции своей новой родины. 14 марта 1775 года она ввела пчеловодный закон, который отменил петровские поборы и спас российские пасеки от разорения.
Нынешние обстоятельства, когда немало чиновников стараются управлять медовым промыслом, не считаясь с традициями, без знания естественных биологических норм пчелиного племени, принуждают напомнить практичные строки указа российской императрицы. “Отрешаем, – предписывалось в нем – где есть сбор с бортевого или пчельного угодья, и повелеваем впредь оное не собирать и не платить”. Настоящее время глагола использовано для того, чтобы указать на актуальность и своевременность давнего закона и в сегодняшних обстоятельствах.
В самые трудные годы Гражданской войны в России Ленин подписал постановление о защите и спасении пчеловодной отрасли. Сталин повторил этот пример в 1943 году, тогда советское правительство приняло специальное постановление о возрождении пчеловодства, разрушенного в годы войны с Германией.
Другие вожди советской эпохи – от Хрущева до Горбачева – какими-то особыми пчеловодными актами не отличились, но спасибо и за то, что медовому промыслу явных препятствий не чинили.
Явной антипчеловодной стратегией и тактикой отличился Ельцин. С его благословения правительство Черномырдина приняло 17 июня 1998 года постановление “Об утверждении программы экономии государственных ресурсов”. С чего начали экономить новые реформаторы? А с того, что финансирование региональных государственных инспекций по пчеловодству, через которые осуществлялось влияние государства на пчеловодную практику, было переложено на плечи субъектов Федерации, и содержание около 700 высококлассных специалистов, на плечах которых держалась медовая отрасль, оказалось под вопросом. Во многих регионах эти должности, как ненужные, сократили. Заниматься пчелами стало некому.
Собственно, по этой причине стали возможны варварские факты произвола над пасечниками. По всей стране пчел травят химикатами. Ульи на опыление не вывозят. Оплата за аренду ульев при опылении полей, садов и огородов не практикуется. Не сотни, а тысячи коллективных хозяйств, еще недавно имевших свои пасеки, к территориям которых подсевали этномофильные культуры, стали заниматься земледелием без верных помощниц урожая – пчел, отказываясь от выгод важнейшего и самого эффективного агротехнического приема. Российское пчеловодство стало исключительно любительским занятием, как ужение рыбы из пруда.
В самые благополучные послевоенные годы на пасеках колхозов и совхозов содержалось 67 процентов пчелиных семей, лишь третью часть ульев имели любительские пасеки. Показатели нового тысячелетия противоположные: энтузиасты-любители имеют более 85 процентов пчелиных семей, только двенадцать процентов пчел содержится на пасеках крупных подразделений аграрного сектора. Еще немного пчел держат фермерские хозяйства. Действительно, как не поверишь в россказни о грядущем светопреставлении!
Борис Ельцин взошел на высший престол власти в период, когда в стране было четыре с половиной миллиона пчелосемей. А когда уходил, пчел осталось на миллион с лишним ульев меньше!
Конечно, пчеловоды, возмущенные массой варварских примеров отношения к отрасли, стали роптать и настаивать на специальном законе, который защищал бы интересы пчеловодов, всей отрасли от бесхозяйственной дикости, помог возродить потерянную славу России, как “медотекучего” государства, превратить пчеловодство в еще один источник роста экономического благосостояния. И 17 июня 1989 года Государственная Дума в третьем чтении приняла специальный закон о пчеловодстве, который, пройдя через Совет Федерации, поступил на подпись российскому Президенту. Одна виза – и закон о пчеле вступит в силу. Тогда конец пчеловодному беспределу! Однако Ельцин пчеловодный кодекс отклонил. Не знаю, откуда у него такая неприязнь к пчеле. Может, какая-то ужалила в уязвимое место? – лично я других мотивов не вижу.
Шум поднялся большой: с одной стороны, на законотворцев давили общественное мнение, требования пчеловодов, с другой – противостояла воля главного российского чиновника. Дума снова собралась на заседание, чтобы преодолеть президентское вето.
Вот часть стенограммы, показывающая, как проходило это судьбоносное для отечественного пчеловодства заседание. За одну сторону выступал представитель Президента Александр Котенков, его доводы заслуживают того, чтобы быть изложенными и в специальной пчеловодной энциклопедии: “В силу того, что нормы гражданского и иных отраслей права, содержащиеся в федеральных законах, могут применяться в области пчеловодства, урегулирование соответствующих отношений отдельным федеральным законом представляется излишним. Конституция РФ не предусматривает такого самостоятельного предмета ведения, как пчеловодство, а следовательно, по этим вопросам не могут приниматься федеральные законы”.
Александру Котенкову оппонировал со стороны Правительства Борис Данченко, приводил другие примеры. Сообщил, что многострадальный кодекс прошел через четыре комиссии, затем рассматривался в Госдуме, и вдруг Президент вновь отклоняет закон. Что случилось?
Данченко приводил аргументы, что в других странах “данная проблема регулируется законодательными актами самого высокого уровня”. И вот итог. Логика президентской стороны оказалась для Государственной Думы убедительней, против президентского вето депутаты не пошли.
Действительно, странная ситуация. Пчеловодство, как отрасль, на самом деле есть, медовым промыслом россияне занимаются в течение не веков, а тысячелетий, еще со времени кочевников-скифов, столько же, сколько землепашеством и скотоводством. До сих пор по количеству пчелосемей страна на втором месте в мире. А в Конституции, оказывается, такого самостоятельного “предмета ведения” нет! Его просто не включили в реестр хозяйственной деятельности.
История настолько беспрецедентная, что газета “Московские новости” подала это событие как великую сенсацию, сообщив, что случилось оно 22 января 1999 года в 11 часов 21 минуту 20 секунд московского времени. С этих часов и минут для российского пчеловодства началось другое летосчисление: лучший и самый верный друг человека -пчела объявлена вне закона!
Что будет дальше? Попробую спрогнозировать ситуацию. Лишенные защиты закона, пчелы, угнетенные нынешней бесхозяйственностью, будут продолжать вымирать. Пасеки разорятся, пчеловодство, как отрасль народного хозяйствования, придет в совершенный упадок. Если, конечно, до этого срока российскую власть не возглавит тот, кто исправит допущенную оплошность…
На пасеке бывает, что черные тучи ненастья застят небо, полеты пчел прекращаются, но потом ветер разгоняет непогоду, и над ульями снова сияет солнце. Будем жить надеждой.
Марсель ЗАРИПОВ.
Казань.
