Впервые по-настоящему сильно Мухамедьяров удивил руководителей Азнакаевского района без малого четверть века назад, когда неожиданно даже для самых близких своих знакомых принял предложение властей возглавить местный совхоз “Янтарь”. В одном из казанских кабинетов, где проходило утверждение на эту должность, ему прямо, из сочувствия, сказали: “Ты хорошо подумал, куда лезешь, парень? Мы ж тебя через три года вынуждены будем посадить. За развал, ущерб”. Будущий же тридцати- двухлетний руководитель “Янтаря” в душе был готов к такой реакции на его решение, поскольку согласился, не без тяжких раздумий, встать за руль хозяйства, не имея ни агрономического, ни зоотехнического, ни какого-либо другого сельскохозяйственного образования и будучи заведующим… отделом культуры райисполкома.
Впрочем, Ринат Азальевич совсем не так уж, как казалось многим, не был готов к тому, чем ему предстояло заниматься на селе. Совхоз в основном являлся пчеловодческим, а Мухамедьяров все свое детство провел на колхозной пасеке рядом с отцом, получив сполна уроки трудового воспитания. Отец поручал сыну то рамы, к примеру, ремонтировать, то сено меж рядами ульев косить ночью, ибо днем пчелы не позволяли это сделать.
Память… Она хранит многое из прожитого. Вот и тот давний случай Мухамедьяров помнит отчетливо. Летним июньским вечером Ринату предстояло помахать на пасеке литовкой, потому он вышел из клуба в его родной альметьевской деревне Маметьево и побежал к пасеке. Конечно, ему, десятилетнему пацану, до слез хотелось досмотреть спектакль, который играли заезжие артисты, но надо было успеть справиться с заданием строгого отца до утра.
До пасеки дорога шла километра три лесом. И Ринат промчался уже примерно половину пути, зная его с малолетства, как вдруг увидел метрах в десяти впереди себя какого-то бесшумно вынырнувшего из-за кустов навстречу ему зверя. В свете луны мальчик разглядел, что это рысь. Почувствовал, как мгновенно прошиб тело холодный пот: смотрящая прямо ему в глаза крупная дикая кошка нередко бывает опаснее даже волков…
Потом друзья Рината спрашивали у него: “У тебя же была книга с собой. Почему не зажег ее, чтобы отпугнуть сразу рысь, которая могла задрать тебя?”
А ему такая мысль и в голову не пришла, хотя те минуты, когда он находился посреди ночной чащобы с глазу на глаз с непредсказуемым хищником, были по-настоящему страшными. Мать его, сельская учительница, приучила старшего своего, как, впрочем, и остальных детей, относиться к книгам с трепетом, великим почтением. И еще к тому возрасту парнишка уже усвоил постулаты отца – добиваться намеченного даже при малейшей возможности, не пасуя перед трудностями, какими бы те ни были. Потому-то Ринат, застыв на месте, собрав волю в кулак, с бьющимся у горла сердцем впился взглядом в желтые злые глаза хищника. Теперь Мухамедьяров не может вспомнить, сколько они так простояли, ни на мгновение не отворачиваясь друг от друга. Наконец сытая, видимо, потому и не напавшая на паренька рысь глухо рыкнула и растаяла в ночи. Первой мыслью у насмерть перепуганного парнишки было броситься назад в деревню, к людям, к маме, но, вспомнив наставления отца, он, плохо еще владея ногами, зашагал дальше к пасеке, доказав тем самым, что унаследовал твердый характер потомственных крестьян Мухамедьяровых…
…Довелось проявить его Ринату Азальевичу и в совхозе “Янтарь”, где нового руководителя встретили с понятным предубеждением, сдобренным плохо скрываемой ехидцей: мол, вот только культработника нам в директорах и не хватало.
Слышал эти фразочки за спиной Мухамедьяров и реагировал на них спокойно. “Да, – говорил, – я культработник. А потому и начнем с наведения культуры на угодьях хозяйства”. И поднял народ на уборку различного мусора с ряда земельных участков, их озеленение, наведение чистоты и порядка во всех подразделениях, а уж затем лишь взялся более плотно за решение чисто производственных проблем. Связанных с этим забот, казавшихся неподъемными заморочек было столько, что Ринат Азальевич не раз мысленно благодарил отца за науку трудиться помногу, через “не могу”.
Словом, если встретили янтарцы Мухамедьярова с ироничным отчуждением, то провожали через пять лет со слезами. Не стеснялись их женщины, не желавшие, как и остальные труженики хозяйства, отпускать своего руководителя на иную работу. И понять людей было нетрудно. Ведь за короткий, в общем-то, срок Ринат Азальевич успел проложить в хозяйстве дороги, произвести реконструкцию, капитальный ремонт животноводческих помещений, построить несколько жизненно необходимых совхозу объектов, значительно обновить парк сельхозтехники и оборудования на зерновом току и, главное, сделать “Янтарь” пчеловодческим не формально, как прежде, а по существу.
Однако не меньше, чем народному доверию, радовался Мухамедьяров той оценке своей работы за последние годы, которую получил от отца. Тот сам многие годы был председателем колхоза, хорошо знал, какой тяжести сей хомут, а потому не желал сыну похожей доли. Мечтал видеть его в будущем профессиональным музыкантом, купил сынишке гармонь, когда тот еще только учился ходить. И с видимым удовлетворением отнесся к тому, что Ринат после восьми классов поступил в Елабужское культпросветучилище, выучившись там на руководителя оркестра народных инструментов. С пониманием отнесся и к учебе сына затем на истфилфаке КГУ, втайне гордился тем, что, получив вузовский диплом, Ринат быстро зашагал вверх по карьерной лестнице: возглавил районный Дом культуры, потом местную киносеть и, наконец, стал ответственным сотрудником исполкома райсовета. Женился, получил квартиру, обустроил свой быт. И именно тогда-то он и изъявил желание уехать с городского асфальта в отдаленную от райцентра деревушку Ильбяково поднимать слабоватое хозяйство. “Ладно, – сказал Ринату Азальевичу при очередном с ним разговоре отец, – уж коли тебя так потянуло из-за стола на землю, коли надумал испытать себя в настоящем мужском деле, так и поступай. Но очень прошу – еще и еще раз взвесь свои силы, заглянув в себя поглубже, чтобы, взявшись за гуж, не говорить потом, что не дюж…”
И вот, приехав в “Янтарь” посмотреть на дела сына, отец, всегда скупой на похвалу, буднично произнес: “Ты вроде действительно неплохо здесь потрудился”. После чего Ринат Азальевич готов был запеть.
Перед тем как принять под свое начало следующий совхоз под названием “Азнакаевский”, Мухамедьяров опять поехал на утверждение в Казань. И, как ему показалось, он приятно удивил специалистов Министерства сельского хозяйства своими агротехническими знаниями, когда, в частности, принялся рассказывать, каким образом следует переделать сошники плугов, чтобы повысить продуктивность пашни. И этого надо было ожидать, поскольку Ринат Азальевич уже давно каждые сутки выкраивал час-другой, чтобы посидеть над учебниками, свежими газетными, журнальными публикациями по растениеводству, уходу за дойными, откормочными гуртами. Не стеснялся к тому же, да и сейчас не стесняется, спросить совета у практиков со значительным стажем, будь они даже просто рядовыми земледельцами, доярками или откормщиками.
Иначе говоря, к руководству “Азнакаевским” он приступил уже несравнимо более подготовленным, знающим сельхозником, чем был первые месяцы в “Янтаре”. Исподволь составил план ускоренного развития вверенного ему хозяйства. Однако для реализации этого плана требовалось достаточное количество исполнителей на всех, и прежде всего на основных, участках совхоза, а из села Уразаево, что является центральной усадьбой хозяйства, ежедневно отбывало по утрам на нефтяные и городские объекты, до которых от “Азнакаевского” рукой подать, два больших автобуса, набитых новыми односельчанами Мухамедьярова. Люди на работу ездили туда, где и зарплата была поувесистей, и рабочие недели покороче…
И стал Ринат Азальевич встречаться и беседовать душевно – понятно, на какую тему, – с теми, кто уволился из хозяйства или собирался это сделать. Среди них особо запомнился ему один парень, который никак не поддавался на уговоры остаться в совхозе. “Другие-то вот уезжают, – бурчал он, – а я хуже, что ли…” “Ну хорошо, – зацепился за его последние слова Мухамедьяров, – а если другие уезжать перестанут, останешься?” Парень помялся и резанул правду-матку: “Для этого надо, чтоб совхоз окреп. И чтоб удобств тут у нас и порядка поприбавилось…” “Так а я что собираюсь делать? – засмеялся Ринат Азальевич. – Значит, давай вот как с тобой договоримся. Ты погодишь все же с отъездом годик-другой и если увидишь, что люди по-прежнему будут уезжать отсюда, то я сам на своей директорской машине перевезу тебя в райцентр, да еще и помогу там устроиться на работу. По рукам?” Парень помедлил и согласно кивнул головой.
А на следующий день Мухамедьяров… уволил из совхоза опытного и довольно мастеровитого механизатора, который, несмотря на предупреждение директора, вновь появился на работе пьяным. В то, что Ринат Азальевич его из совхоза турнет, знающий себе цену земледелец не верил. “Да разве он так посмеет поступить, – ухмылялся, – если у нас в хозяйстве из двадцати одного комбайнера всего лишь четверо своих, а остальных со стороны приглашаем. С кем Мухамедьяров тогда на полях работать будет?”
Когда же увидел приказ о своем увольнении, чуть в столбняк не впал. “Нет души у директора”, – ругнулся в сердцах.
Душа крестьянская… Тонкое это понятие и глубокое. Я видел и слышал однажды, как Мухамедьяров пел вечером на кухне дома, подыгрывая себе на баяне: о матери, о родной земле. Понятия эти для Рината Азальевича, пожалуй, самые святые, а потому он так нетерпимо и относится к тем, кто берется за работу на пашне в непотребном виде или выполняет ее абы как. Что же касается того уговора с парнем, то слово Мухамедьяров сдержал. Остался парень в селе, поскольку в “Азнакаевском” и работающего на стороне народа стало вдвое меньше, и совхоз окреп заметно, в подтверждение чего можно привести немало экономических показателей. Но вместо них достаточно, по-моему, сказать лишь о том, что число подворий в хозяйстве за время, которое им руководит Ринат Азальевич, увеличилось почти на пятьдесят…
Хозяйство он принял одно из самых нынче крупных в районе: от края до края его сельхозугодья растянулись на сорок километров. Кроме многих тысяч гектаров пашни, в ООО “Уразаево” – так теперь называется “Азнакаевский” – нынче более двух тысяч голов крупного рогатого скота, четыре с половиной – свиней, три с половиной – овец, сто сорок лошадей, значительное количество различных агрегатов – автомобилей, прицепных почвообрабатывающих, посевных машин.
Животных на фермах здесь отнюдь не всегда было так много, как сейчас. Заслуга Рината Азальевича в том, что он вместе со своими специалистами сумел существенно увеличить поголовье крупного рогатого скота, полностью обновил молочное стадо, в котором ныне только высокопродуктивные породистые коровы. Реанимировал Мухамедьяров и свиноводство, восстановив разведение хавроний поначалу на мини-фермах. Причем свиньи выращиваются и племенные, что приносит немалый дополнительный доход, позволивший приобрести для работниц молочно-товарной фермы шведское доильное оборудование.
Серьезные подвижки произошли при Мухамедьярове и в растениеводческом цехе ООО “Уразаево”. В несколько раз увеличились площади поливных участков и полей, отведенных под сахарную свеклу, – они сейчас самые большие в районе. Малопродуктивные кормовые и колосовые культуры заменены более урожайными и прибыльными.
Мухамедьяров – заслуженный работник сельского хозяйства и Республики Татарстан, и Российской Федерации. Однако и культработник в нем по-прежнему жив и здоров. О чем говорят и яркие цветочные клумбы возле ферм вместо прежних традиционных навозных куч, и по-прежнему присущая Ринату Азальевичу интеллигентная манера общения с подчиненными.
О многом, полагаю, свидетельствуют и такие вот любопытные факты: руководимое Мухамедьяровым хозяйство – единственное не только на Азнакаевский, но и на все другие районы, выпускает… собственную газету “Уразаевские зори” типографским способом, а также располагает памятником павшим в Великой Отечественной войне в виде настоящего, привезенного из Приволжского военного округа танка Т-34, поставленного на постамент в центре села.
Несомненно, может Ринат Азальевич гордиться тем, что сумел, естественно, при содействии Азнакаевской администрации, полностью газифицировать хозяйство, построить среднюю школу, детсад, целый ряд других объектов различного назначения.
Жена Мухамедьярова, Земфира Кашаповна, любит, когда приезжают погостить внуки Рустам и Ренат – дети живущего и работающего в Казани сына Ришата. Тогда и дом наполняется детскими голосами, и Ринат Азальевич, не чающий, как и супруга, души во внуках, спешит вернуться с работы пораньше.
Несколько лет назад Ринат Азальевич сильно повредил в полях ногу. И пока лечил ее в больницах, поугрюмел, извелся без привычного дела, то вспоминая запах свежевспаханной земли, то переживая за недореконструированный телятник…
Потому, чтобы уже впредь не отвлекаться на клиники, Мухамедьяров ежедневно и упорно заменяет ужин занятиями на тренажерах в спортзале сельской школы, разрабатывая ногу. Поскольку лучшей для себя наградой считал бы возможность трудиться на земле без помех и долго…
